Дороти Льва, который ростом был с лошадь средних размеров.
— Это большая загадка, — отвечал тот. — Таким уж я родился. Все остальные лесные обитатели считают, что я невероятно храбр и свиреп, ведь Лев — это царь зверей. Я заметил, что стоит мне рявкнуть как следует — и всё живое кидается от меня наутёк. Когда мне встречаются люди, я страшно пугаюсь, но грозно рычу — и они разбегаются без оглядки. Если бы слон, тигр или медведь вступили со мной в поединок, я бы сам пустился прочь — такой уж я жалкий трус! — но, услышав моё рычание, они стараются убраться поскорей с моего пути. И я им это позволяю.
— Но это же неправильно. Царь зверей не может быть трусом! — воскликнул Страшила.
— Согласен, — сказал Лев, вытирая кончиком хвоста набежавшую слезу. — И это страшно расстраивает меня. Это не жизнь, а пытка! Как только возникает малейшая опасность, моё сердце так и готово выпрыгнуть из груди.
— Может, у тебя сердечная болезнь? — предположил Железный Дровосек.
— Может быть, — согласился Трусливый Лев.
— Но если это так, — продолжал Дровосек, — ты должен радоваться, ибо это означает, что у тебя есть сердце. У меня же сердца нет и, стало быть, не может быть сердечной болезни.
— Возможно, я не был бы трусом, если бы у меня не было сердца, — задумчиво проговорил Трусливый Лев.
— А мозги у тебя есть? — спросил Страшила.
— Наверное, есть. Впрочем, я никогда их не видел, — ответил Трусливый Лев.
— Я иду в Изумрудный Город к великому Озу попросить у него немножко мозгов. А то голова у меня набита соломой, — сообщил Страшила.
— А я хотел бы попросить у него сердце, — подхватил Железный Дровосек.
— А я хочу, чтобы великий Оз отправил меня с Тотошкой домой в Канзас, — сказала Дороти.
— Как вы думаете, — оживился Лев, — не сможет ли Оз дать мне немножко храбрости?
— Полагаю, ему это сделать ничуть не труднее, чем дать мне мозги, — ответил Страшила.
— А мне сердце, — добавил Железный Дровосек.
— Или послать меня в Канзас, — заключила Дороти.
— Тогда, если вы не против, — решил Лев, — я пойду вместе с вами. А то жизнь труса мне стала уже невмоготу.
— Мы только будем рады, если ты присоединишься к нам, — сказала Дороти. — Ты будешь отпугивать хищников. По-моему, они ещё трусливее тебя, если боятся, когда ты на них рычишь.
— Наверное, — согласился Лев, — но, к несчастью, я-то не становлюсь от этого храбрее. И пока я буду знать, что в душе я жуткий трус, жизнь моя будет сплошным несчастьем.
Снова маленький отряд двинулся в путь. Лев важно вышагивал рядом с Дороти. Тотошка сначала совершенно не обрадовался новому товарищу, потому что помнил, как чуть не погиб от удара огромной львиной лапы, но постепенно он успокоился, и вскоре Лев и Тотошка сделались неразлучными друзьями.
Больше никаких приключений в этот день на долю путешественников не выпадало. Только однажды Железный Дровосек наступил на жука — тот на свою беду переползал через дорогу из жёлтого кирпича — и конечно же его раздавил. Это так расстроило Железного Дровосека, который всегда избегал наносить вред живым существам, что он заплакал. Слёзы потекли по его лицу, отчего тотчас же заржавели суставы на челюстях. Когда Дороти обратилась к нему с каким-то вопросом. Железный Дровосек даже не смог открыть рот. Это страшно его перепугало, и он стал делать руками отчаянные знаки, но Дороти никак не могла понять, что случилось. Лев тоже был в полном недоумении. Первым догадался Страшила. Он вынул из корзинки Дороти маслёнку и смазал суставы-шарниры. Через некоторое время Железный Дровосек снова обрёл дар речи.
— Это будет мне хорошим уроком! — изрёк он. — Надо всегда смотреть под ноги. Если я буду проявлять неосторожность и раздавлю ещё какого-нибудь жучка или паучка, то опять заплачу, и тогда снова заржавеют мои челюсти, и я не смогу говорить.
После этого происшествия он шёл и таращился вниз. Увидев муравья, ползущего через дорогу, он аккуратно переступал через него. Железный Дровосек знал, что у него нет сердца, и потому старался быть особенно внимательным к окружающим.
— У людей есть сердца, — сказал он, — и они всегда могут прислушаться к их зову и сделать то, что полагается. Но у меня нет сердца, и потому приходится постоянно быть начеку. Когда великий мудрец Оз даст мне сердце, тогда уж можно будет немножко расслабиться.
7. Преодоление препятствий
Больше домов не попадалось, и путешественники остановились на ночлег под большим раскидистым деревом. Под его широкой кроной друзья чувствовали себя как под крышей. Железный Дровосек нарубил топором много дров, Дороти разожгла большой костёр, возле которого быстро согрелась и забыла уже подступившую к сердцу тоску. Они с Тотошкой доели хлеб и теперь понятия не имели, чем будут завтракать.
— Если хочешь, — предложил Лев, — я сбегаю в лес и убью для тебя оленя. Раз у вас, людей, такие странные вкусы и вы не переносите сырого мяса, можешь поджарить его на костре. Это будет неплохим завтраком.
— Не надо! Прошу тебя, не надо! — взмолился Железный Дровосек. — Если ты убьёшь оленя, я так разрыдаюсь, что мои челюсти покроются толстым слоем ржавчины.
Но Лев убежал в лес и там добыл себе что-то на ужин, а что именно, никто не знал, да и сам Лев об этом помалкивал. Страшила нашёл дерево, усыпанное орехами, и доверху наполнил ими корзинку Дороти. Девочка была очень тронута его заботой, но не могла сдержать смеха, глядя, как неуклюже он их собирал. Орехи были маленькими, а набитые соломой пальцы в перчатках такими неловкими, что Страшила рассыпал по земле орехов больше, чем положил в корзинку. Но Страшила не имел ничего против этого занятия. Сбор орехов позволял ему держаться подальше от костра. Страшила очень боялся, что на него упадёт случайная искра и тогда он сгорит дотла. Поэтому он всё время находился на почтительном расстоянии от огня и подошёл к нему, только чтобы укрыть уснувшую Дороти сухими листьями.
Под одеялом из листьев она благополучно проспала до утра. Проснувшись, Дороти умылась в ручье, а потом они продолжили путешествие в Изумрудный Город.
Этот день оказался полон всяких приключений. Не прошло и часа, как подошли к глубокому рву, который пересекал дорогу и уходил далеко в лес. Ров был не только очень широкий, но и глубокий. Когда они подошли к его краю и заглянули вниз, то
