Потом она снова выдернула его из постели, чтобы посмотреть на его рану. Она промыла и перевязала, и он разрешил все это проделать с ним, поскольку она была единственным человеком, которому он позволял заботиться о себе. Он бы никогда не позволил такого даже Лауре, разделять с ним его боль, он не делился этим ни с кем. Он такой, вот и все. Но были и другие вещи, которыми он испытывал необходимость поделиться.
Он повел ее обратно в постель. Притянул ее к себе, спокойно обнял и прижал, и рассказал остальное, в этот день произнеся гораздо больше слов, нежели за все время. Он рассказал, как рос со своей матерью Дедрой, как она так и не отправила его в специальную школу, несмотря на то, что учителя настаивали, о ее убийстве, о том, как встретил Виктора, который его спас, а Лауре, о Даниэлле с ее нежелательном вниманием и злобой Джеффри.
Она слушала молча, ничего не говоря, просто взяла его за руку, переплетя в ним пальцы. Частенько она напрягалась, он чувствовал это по ее телу, но она не перебивала его.
Наконец, когда он закончил и замолчал, она прошептала:
— Почему ты мне не рассказывал?
Настала его очередь напрячься.
— Я думал, если ты узнаешь, то уйдешь от меня.
— Почему? — спросила она.
— Ты, наверное, никогда не видела шприц, наполненный героином, и не убирала волосы с лица матери, когда она была так пьяна, что блевала в туалете, — пояснил он.
— Ты думал, что я оставлю тебя из-за того, что у тебя была жестокая, ужасный, кошмарная, никуда ни годная, даже невозможно описать словами плохая мать? — спросила она, в другой бы раз Нейт скорее всего бы улыбнулся от таких характеристик, данных его матери, но это сейчас было не время для улыбок.
— Я решил, что ты уйдешь, потому что я делал плохие вещи.
— Ты не знал, — защищая его воскликнула она.
— Я знал. Я был молод, но я был не дурак, — ответил Нейт.
— У тебя не было выбора, — тут же ввернула она.
Нейт не ответил, потому что это было правдой.
Наконец он сказал:
— У меня совершенно не красивое детство про джинна и волшебные желания, и даже не похоже на летний отдых на покрышках на пруду.
— Нет, — призналась она, — но это создало тебя... Тебя.
— Да, — Нейт согласился, потому что это тоже было правдой.
— И я люблю тебя, — продолжала она.
На этот раз его рука напряглась, притягивая ее ближе к своему телу.
— Да, — пробормотал он.
— И я бы не стала ничего менять в тебе, кроме того, чтобы попытаться стереть из памяти, что ты пережил, — сказала она, прижимаясь еще ближе к нему.
— Я не хотел, чтобы это как касалось тебя, — выдохнул Нейт. — Это ужасно, грязно и я не хотел, чтобы это было частью твоей жизни.
— Это было ужасно и грязно, но ты сам не такой, — ответила Лили понизив голос, наполненным эмоциями, ему пришлось даже наклонить голову к ней поближе, чтобы расслышать то, что она стала говорить в следующий момент и это потрясло его до глубины души, остатки его щитов вокруг сердца просто капитулировали (хотя, там почти уже ничего и не осталось) и растаял лед. — Я горжусь. Я горжусь, кем ты был, тем, что ты выжил и тем, кем ты стал. Я горжусь, что ты вдохновил Виктора сделать выбор в жизни и изменить ее, чтобы ты, он и Лаура могли жить лучше. И я горжусь тем, что ты любишь меня, и мы создали Таш.
Нейт закрыл глаза и глубоко вздохнул. Господи, он все года больше всего боялся именно этого момента. Ему осталось лишь признаться только в одном этой ночью.
— Лили, есть еще кое-то, что тебе следует узнать.
— Хорошо, — доверчиво ответила она, выглядя такой уязвимой, понимая, что он слишком далеко зашел в своих признаниях, она отдавала ему так много, и он сильнее прижался к ее спине, приготовившись почувствовать ее реакцию на его следующие слова.
— Я хотел, чтобы ты забеременела, — объявил он.
Она замерла, несколько секунд совершенно не двигаясь, и Нейт ощутил, как у него сжалось что-то в груди. Затем она развернулась в его объятиях и посмотрела ему прямо в глаза, ошеломленно.
— Я сделал это специально, — продолжил Нейт, поскольку считал, что она однозначно должна была знать и сейчас он даже ненавидел себя за это, а также за то, что сообщал ей об этом. — Я хотел привязать тебя к себе, я помню, что ты говорила о семье и подумал, что если ты забеременеешь, ты никогда не бросишь меня. Я не знал, что ты была уже беременна, когда уехала, я клянусь я сделал бы все, что мог, если бы…
— Слава Богу, — выдохнула она, шокируя его своим ответом. Затем она улыбнулась своей особенной улыбкой, Нейт уставился на нее полностью ошарашенный.
Она передвинулась, коснувшись его губ и снова повернулась к нему спиной, довольная, прижимаясь к его телу.
— Если бы не ты, — сонно произнесла она, совершенно даже не расстроившись, что он преследовал свои корыстные цели, чтобы привязать ее к себе, потом оставив одну, рожающую ребенка в одиночку с трудной беременностью и родами, при которых она испытала клиническую смерть на две минуты и тридцать восемь секунд, а потом в течение семи лет прилагала титанические усилия воспитывая Таш при совершенно сложных обстоятельствах и без помощи Нейта, — у нас бы не было Таш, ну, в общем... Слава Богу.
И с глубоким чувством облегчения, Нейт наконец-то выдохнул.
Он зарылся лицом в ее волосы, и молча слушал, как Лили провалилась в сон.
Затем он обнял ее.
И впервые за всю свою жизнь, в гармонии с самим собой, находясь в ладу со своим прошлым, Нейт заснул.
Он проснулся перед рассветом, осторожно отстранился, пытаясь не разбудить ее, но только опять прижалась к нему, обхватив его руками.
Она приоткрыла заспанные глаза.
— Куда ты?
Он нежно поцеловал ее и прошептал:
— Я иду к Таш. Спи, дорогая.
Она кивнула, сонно улыбнувшись ему и отпустила. Как только он поднялся с кровати, она прижалась к его подушке.
Нейт оделся, присел на край, заправил волосы ей за ухо.
— Ты видишь меня в день нашей свадьбы, — пробормотала она в подушку, не открывая глаз.
Нейт наклонился и коснулся губами местечка сзади уха.
— Я думаю, мы собрали все плохие приметы, какие могут существовать, — заверил Нейт.
Она улыбнулась, прежде чем заснула.
Нейт минуту просто сидел и смотрел на нее, испытывая настоящую радость, которая сменила тяжесть в груди, и ему нравилось это совершенно новое чувство удовлетворенности, уверенности и принадлежности к ней.
Затем он оставил без пяти минут свою жену и направился к своей дочери.
— Что использовать? — спросила она в замешательстве.
Фазир кивнул головой в сторону Натаниэля, и Лили оглянулась через плечо на своего жениха.
— Я хочу поговорить с тем, кто регистрирует браки, — потребовал Нейт.
— Я уже говорил с ним, и он уже тоже говорил с ним, — служащий указал на Виктора, а Таш тяжело и уныло жалась к бедру отца. Натаниэль положил руку на плечо дочери и ободряюще похлопал, служащий продолжал:
— Мне очень жаль, но единственное, что мы можем сделать, это назначить новую дату, которая будет свободна.
Лили снова повернулась к Фазиру, ее лицо побледнело, Фазир понял, что она все поняла.
— Я не могу... мы можем подождать, — прошептала она, в ее глазах отражалась паника.
— Посмотри на них, Лили. Посмотри на Таш. Она думает, что Натаниэль может все. Она думает, что Натаниэль обладает другим видом магии. Если она увидит, что это ни так, малышка Лили, ты знаешь же, это разобьет ей сердце, — Лили отрицательно качала головой, причем делала это искренне, страх отражался у нее на лице, она с такой силой сжала на его руке свои пальцы, словно ни за что и никогда не позволит ему уйти. – Взгляни на них всех, — тихо призывал ее Фазир.
Она по-прежнему качала головой и не стала оборачиваться, потому что она знала, что происходит у нее за спиной, и что сделает Фазир. Он знал, что она готова на все ради Таш, и также он знал, что она готова на все ради Натаниэля.
Она схватила его другую руку.
— Фазир, — прошептала она, ближе придвинувшись к нему, потом еще ближе, обхвати его руками.
— Воспользуйся им, малышка Лили, — нежно пробормотал Фазир ей на ухо, в тот момент, когда его дорогая Лили зарылась лицом в его шею.
— Я не хочу. Ты тогда уйдешь, а ты — моя семья. Семья никуда не уходит, пока не приходит время, и ты не должен уходить. Ты не должен пропадать, — Фазир ощутил, как тело его Лили начинает дрожать, она прошептала:
— Я люблю тебя Фазир, — ее голос сорвался при упоминании его имени, она так крепко обняла его, Фазиру даже показалось, что он не сможет дышать, но к счастью ему это было и не нужно, поэтому он просто позволил ей так себя держать.
— Я тоже тебя люблю, — ответил он, испытывая шок сам от себя, потому что он на самом деле имел это в виду в глубине своей такой циничной души джинна.
Заседание Совета Джиннов «Награда за Лучшее Желание Века» была неправильным, потому что именно Лили была самым лучшим когда-либо выполненным желанием.
