Береника посмотрела на него, и глаза ее хитро блеснули.
- А я знаю, - тихо сказала она.
- И как?..
- Вы предсказываете себе? Значит, вы должны принять участие в событиях.
- Но меня ждут неотложные дела на Северном берегу, - обеспокоился Май. - Мне нужно возвращаться в Котур.
Она досадливо тряхнула головой.
- Я уже все сосчитала. До Северного берега неделя пути, если кораблю не помешает шторм. Свадьба послезавтра. Вы задержитесь на пять дней или даже на неделю, и господин Пелерин вам это возместит. Я попрошу его. Мои просьбы он обычно исполняет. - Она соскочила с постели и снова подняла кверху палец. - Спускайтесь к ужину и сообщите нам свое решение. Хорошо?
- Хорошо, - ответил Май.
- Вы не сердитесь, что утром я грубо выгнала вас из замка? Мне нужно было, чтобы вы бежали немедленно и как можно дальше, иначе я не удержала бы клубок дорог. Пожалуйста, не говорите об этом моему отцу, он не одобрит моего поступка. И так придется оправдываться: мы обещали ему, что обойдемся без свидетелей. Договорились?
- Договорились, - вздохнул Май.
Высокий, как колодезьный шест, очень вежливый человек с медленной рассудительной речью, Иоганн Фосс, отец Береники, вернулся в замок к вечеру и привез с собой из Феркертхазе тамошнего аббата, ради которого и пускался в путешествие за Туманный Пояс - в долине своего священника не было.
Маю довелось услышать его наставления дочери перед выходом к ужину: никаких фокусов с огнем в камине, никакой жабы в вине; если сами собой начнут двигаться стулья - Береника сядет до окончания свадебных торжеств в башню под замок. Его преподобие - пожилой человек, если нет почтения к его сану, следует уважать хотя бы его возраст и обойтись без ребячества и этих глупых забав. Не должно быть никакого колдовства, когда господин аббат в доме, или, по крайней мере, пока он не спит; и никакой мальчишеской одежды. Береника знает, как должна выглядеть и вести себя девица из порядочной семьи? Если ей вздумается опять изображать из себя пастушонка, ее, как пастушонка, отец ознакомит с вожжой на конюшне. Решается серьезный семейный вопрос. Ясно? Да, папа.
Ни Маддалены, ни Максимилиана Май в это вечер за столом не увидел. Представленный отцу Береники и его преподобию аббату Доппельмайеру, он сидел за огромным столом и терпел всеобщие пристальные взгляды. Он больше не улыбался; напротив, был подчеркнуто серьезен.
Разговор завел аббат и стал рассказывать, как всемогущий Господь использует к славе своей чудеса, творимые через земных созданий. Май где-то посередине сумел-таки вставить, что он ненастоящий предсказатель и не принадлежит Младшему цеху. На что услышал немедленно, что всякий цех суть богомерзкое объединение, созданное не от Бога, но самовластием людей. В то время, как иного вожатого, кроме молитвы и помощи Божией, сподобленному Дара человеку нечего желать. "Молитесь, сын мой, - сказал Маю аббат, - и десница Всевышнего наставит вас на путь праведный, а сатана вкупе со всем злом бегут ваших дел и помыслов, и не будет вам от этого ничего, кроме добра."
В то же время Береника Фосс так усердно строила ему умильные глазки и так вертелась на стуле по другую сторону стола, что решимость Мая уезжать поколебалась. Он обнаружил что желание остаться и посмотреть, чем кончится вся эта кутерьма, прочно утвердилось в его мыслях и успешно конкурирует с желанием немедленно ехать в Котур за деньгами.
Иоганн Фосс вежливо ждал, пока гости покончат с собственными разговорами. Потом он начал обещать.
Обещания Май получил от него самые различные - от приглашения стать почетным гостем на бракосочетании, достойной оплаты трудов вне зависимости от их результата, и до возвращения известным способом (взгляд в сторону аббата - понимает, о чем речь? не понимает? и слава Богу) или в Обеж, или куда Май пожелает направиться по окончании торжеств, а так же создание ему всех возможных и невозможных удобств до этого времени.
Май переводил взгляд с Береники на ее отца, затем на аббата и снова на Беренику. Похоже было, его решили удержать в замке во что бы то ни стало, будь даже его желание ехать в Котур самым подлинным предвидением, что случались когда-либо на земле. Вера этих людей в возможности предсказателей была очень велика, и труды Нам Тибры премного тому поспособствовали.
Маю ничего не оставалось, кроме как сказать, что, раз его так настоятельно просят, он, разумеется, остается.
* * *
Утро заливало окрестные леса ясным светом, туман стелился низинами и вдоль пояса гор, а Май был вынужден этой картиной любоваться.
В комнате его происходила энергичная перестановка. Одно мылось, другое чистилось толченым кирпичом и щеткой, третье взбивалось и перетряхивалось; стелились на пол ковры, развешивались занавеси, вносилась и выносилась мебель.
Наблюдательный взгляд мог бы отметить, что и во многом другом внутри Ведьмина Холма произошли большие перемены. Уборка везде, это во-первых. А во-вторых - Маддалена, маленькая колдунья из Обежа, с хозяйским видом расхаживала по покоям и производила осмотр почти уже принадлежащего ей имущества.
Максимилиан, убитый горем, весь вечер накануне просидел на кухне. Ночью, как отбыл ко сну аббат Доппельмайер, херувимчик был магическим путем отправлен домой, в Обеж. Ему дали с собой письмо, в котором содержалось известие для начальника городской стражи, что его дочь выходит замуж за богатого и знатного человека, не нужно беспокоиться за ее судьбу и можно даже не беспокоиться о приданом. В обмен в замок прибыл дорожный сундук Мая, его коробка с шляпами, а так же случайно умыкнутый из пансиона, где это все хранилось, стул.
Забрав этот стул утром в свое распоряжение и разыскав среди вещей бумагу, дорожную чернильницу и очки, Май удалился от суеты спешащих лить воду, все скрести и перестилать слуг прочь, на галерею второго этажа, что вела к летним комнатам. На широких перилах балюстрады установил чернильницу и развернул перед собою чистый лист.
Был промежуток между утренним кофе и завтраком, и про Мая, казалось, ровным счетом все забыли. Он воспользовался паузой в событиях, чтобы порассуждать, что он имеет.
Он приглашен на свадьбу и нанят для услуг по предсказаниям - и получалось, что он здесь не господин и не слуга. Исходя из того, что Май успел увидеть и узнать, он мог уже вполне трезво сказать себе: Ипполито, эти люди склонны улаживать свои собственные дела, а вовсе не твои, как ни путайся ты у них под ногами, чтобы участвовать в событиях. И что ты надеешься найти здесь из непотерянного тобой? Ведь деньги, обещанные тебе - в Котуре...
Однако, эти вопросы в разговоре с самим собой он тщательно постарался обойти. Он даже специально закрыл внутреннее зрение, хотя по обязанности предсказателя должен был держать его открытым.
Зрением внешним он окидывал замок - небольшой, не бедствующий, но, в то же время, не роскошный, и помещенный словно бы нигде.
Здесь по другую сторону стен - ухоженный луг, с юга дорога, с западной стороны пасутся овцы, на востоке развалины монастыря, на севере дымит кузня. Дальнейшая перспектива теряется в зеленых волнах леса; слои тумана - в низинах гуще, прозрачней на холмах, - и все те же полуразмытые синие горы, а какое до них расстояние - неведомо за полосато-туманной далью. Где-то, не очень далеко, судя по долетающим иногда с ветерком звукам музыки - деревенский праздник, но где - не видно...
Май даже на какое-то время зачаровался. Волшебная долина действовала на него умиротворяюще. Моменты тишины (если повернуться спиной и не обращать внимания на предпраздничную суету в замке) в его жизни встречались так редко, что он не знал даже, благодарить ли за них небо, или их пугаться и, не останавливаясь, сломя голову, бросаться бежать дальше. И надо было уделить хоть чуть времени тем обязанностям предсказателя, которые на него вчера возложили. Хотя бы из интереса. Этой ночью, ему, например, приснился красивый и странный сон. Ему снились ожившие злые деревья, крылатый конь с белыми глазами, полная внутри муравьев тыква, которая затем разбилась, и огромный лакированный глобус, на котором вода была сделана черной, а суша ослепительно белой.
Он видел иногда во снах приметы, по которым мог читать будущее яснее, чем по предчувствиям, посещавшим его наяву. К тому же, восприятие его сильно обострялось, если вблизи творилось кем-то волшебство. Так вот: он был уверен, что запомнившиеся ему вещи из сна имеют значение; только какое - было неясно.
Он зарисовал их, как видел, в последовательности появления, на свой лист и стал подбирать толкования.
За этим занятием его и застал приезд в Ведьмин Холм кузена Береники Бартеля Фрея.
Заслышав топот по деревянному настилу у ворот, Май поспешно сдернул с носа очки и упрятал их в футляр.
Лейтенант лейб-гвардии его герцогского высочества Бартель Фрей влетел во двор замка на взмыленной лошади. Первой из домочадцев навстречу ему выбежала Береника, и, едва тот соскочил на землю и бросил слуге поводья, повисла у лейтенанта на шее.
