С точки зрения бихевиориста психология есть строго объективная экспериментальная ветвь естествознания. Ее теоретическая цель –
предсказание и контроль поведения».
Предсказание и контроль – вот оно. Ключевые слова всех времен и народов.
Лозунг дня, лозунг века, лозунг тысячелетий. Мечта родителей и правителей, учителей и полицейских, режиссеров и дрессировщиков, бизнесменов и психиатров, священный идол военных и всех на свете служб безопасности, всех этих силовиков. Предсказание плюс Контроль равняется Управление.
– Да ведь мы же все бихевиористы с пеленок. Младенец уже – тот еще поведенец, изо всех сил старается контролировать окружающих. Поищите того, кто не хочет никого контролировать, никем управлять.
– Я, кажется, нашел одного такого. Не хочет, совершенно не хочет, но непрерывно приходится. Его самого хотят предсказывать и контролировать больше всех, пытаются им управлять денно и нощно. Догадываетесь, кто это?
– Господь Бог?
Собакоиды и кошкоиды
Год 1915. Первая мировая бойня уже разгорелась, Соединенные Штаты вступят в войну позже всех и обойдутся сравнительно малой кровью. Правда, и этого будет довольно для переполнения психиатрических больниц ветеранами и их массового лечения одним из самых идиотических методов в истории психиатрии. Об этом дальше.
Уотсон, Лешли и Ко вовсю изучают условные рефлексы людей. Работают так, чтобы подопытным жизнь не казалась медом. Звоня в звонок, одновременно лупят электротоком в стопу. Вырабатывается условный рефлекс сгибания стопы на звонок без тока, не у всех одинаково резво, но вырабатывается.
Все убедительнее Джон убеждается в том, в чем хочет убедиться и убедить других: из условных рефлексов – или, как он предпочитал выражаться, стимул-реакций, – складывается все человеческое. Универсальные кирпичики поведения. А поведением он считал и простые действия, и обдуманные поступки, и сложные виды деятельности, и чувства, и мысли. Мышление, он полагал, это свернутая беззвучная речь, то есть вид речевого поведения. И сознание, и память, и всевозможные переживания – все это поведение и только поведение! – цепочки рефлексов, гроздья стимул-реакций.
Очень ему хотелось, чтобы бихевиоризм стал идеологией психологии и психологией жизни. Вот несколько характерных цитат из Уотсона того времени.
«…Поведение – смесь инстинктивных действий и выученных реакций. Все, что не инстинктивно, суть выработанные рефлексы, привычки, навыки. Инстинктивного у человека очень немного. Обучением можно добиться чего угодно».
«…Психологи должны стать социальными инженерами. Их задача – изобретать способы приспособления индивидов к среде».
«…Множество так называемых симптомов так называемых психических болезней – всего лишь условные рефлексы. Неудачные, неуместные, непродуктивные условные рефлексы».
«…Общество должно использовать психологические знания, чтобы переучивать тех, кто не соответствует нормам цивилизованной жизни.
Большинство преступников, тунеядцев и душевнобольных можно сделать полезными членами общества, нужно только помочь им выбрать верный путь и научить, как идти по нему, не сбиваясь. Лишь тех немногих, чья нервная система настолько изуродована, что к норме их вернуть невозможно, остается изолировать или усыплять».
К слову: в Соединенных Штатах и тогда были в ходу, и сейчас применяются два основных способа смертной казни: электрический стул и смертельные инъекции, в состав которых входит снотворное.
И поныне спорят, какой способ гуманнее.
А вот знаменитое программное заявление Уотсона о воспитании.
«…Дайте мне дюжину здоровых, нормальных детей. Позвольте мне создать собственный мир для их воспитания. И я гарантирую вам, что я сделаю из них то, что я захочу. Я воспитаю из них любых специалистов: врачей, адвокатов, артистов, бизнесменов, а если угодно, то и попрошаек, и воров, и так далее. И все это вне зависимости от их расы и национальности, невзирая на склонности, способности, таланты, призвания и тому подобное. Утверждая это, я основываюсь на полученных мною фактах. Мои оппоненты приводят другие факты. Пусть нас рассудит практика…»
– И какой же вердикт вынесла практика на сегодня? Как рассудила?
– Практика удалилась на совещание. По фактам, известным мне, думаю, что Уотсон был прав примерно наполовину. Раса и национальность ребенка сами о себе действительно не определяют, что и кто из него получится. Уотсон, надо отдать ему должное, с расистскими предубеждениями своей ранней юности открыто расстался, если не на уровне эмоций, то на уровне поведения, и не раз заявлял публично, что этническая принадлежность человека в формировании личности не играет никакой роли.
На самом-то деле и здесь все не просто. Да, раса и национальность внеиндивидуальны, безличны, как наличие или отсутствие родинок или веснушек, но совсем отрицать их связь со свойствами психики – значит противоречить множеству фактов. Этническая принадлежность не лепит характер, но окрашивает темперамент; не влияет на силу ума и интеллекта, но придает им колорит; не определяет содержательность личности, наличие или отсутствие совести, одухотворенность или бездуховность – но сказывается в проявлениях того либо другого, как тембр инструмента, на котором можно исполнить любую пьесу, и Баха, и «Чижик-Пыжик»…
– Так же и язык, на котором пишется или на который переводится художественное произведение, влияет и на само это произведение, и на его восприятие. Шекспир в хорошем переводе с английского остается Шекспиром и на русском, и на французском, и на китайском, но все же на каждом языке это другой Шекспир.
– И другой, и тот же, и превосходно, что тот и другой. Нельзя ставить этническую принадлежность в один ряд со «склонностями, способностями, талантами, призванием и тому подобным».
Эти и многие иные врожденные свойства, общее имя коим генетическая индивидуальность – активны, работают явно или скрыто и гнут свое, как подводные течения, преобладающие ветры или магнитные аномалии – у одних до пренебрежимости слабо, у других компромиссно, умеренно, а у третьих до неодолимости сильно. Употребим грубое сравнение, которое собаколюбивому Уотсону было бы, думаю, по душе. В отношении к воспитанию детей можно, без притязаний на научность, условно и грубо разделить на два вида: собакоиды и кошкоиды. Собака хорошо приручаема и дрессируема, на то она и собака. Кошку тоже можно приручить и выдрессировать до некоей степени, но на то она и кошка, чтобы гулять самой по себе.
Из дюжины уотсоновских ребятишек, быть может, полдюжины, эти вот собакоиды, стали бы такими, какими он брался их сделать – при условии, что воспитатель и в самом деле владеет воспитательскими ноухау.
А кошкоиды развивались бы кто куда, каждого тянуло бы к своему. Один ни за что на свете не стал бы вором, а другой стал бы, хоть руки отрубай.
Третий ни за какие коврижки не сделался бы артистом, четвертый только о том и грезил бы или актерствовал, работая парикмахером, таксистом или чиновником.
Чем больше он узнавал людей, тем больше любил собак. Здесь Уотсон уже постаревший, ушедший от дел, с одной из своих любимых.
Пятый бизнесменом, быть может, и стал бы, но только при помощи воровских или актерских способностей; шестой стал бы врачом, да лучше б не становился…
В книге «How to Guide?» – «Как руководить?» Уотсон сокрушался, что родительство, старейшая в мире профессия, постоянно терпит поражение – потому, что за долгие тысячелетия жизни рода человеческого профессией так и не стала. А не стала потому, что руководствуется чувствами, мифами и предрассудками, а не разумом и наукой.
– На это, пожалуй, не возразишь.
– Вопрос только в том, что считать разумом и наукой, а что чувствами, мифами…
– На нашем факультете психологии бихевиоризм не раз поминали недобрым словом как механистический, обездушенный, обесчеловеченный подход к человеку. Бихевиоризм, говорили нам, не то, что подсознания, даже и сознания за человеком не оставляет – только стимулы и реакции с положительным или отрицательным подкреплением.
– Не все так однозначно; у бихевиоризма в дальнейшем образовалось несколько веток, отличающихся друг от друга по степени, в которой признавалось значение врожденных инстинктов, индивидуальных различий, самообучения, спонтанности, творчества. Воспитание лепит человека из его природы как из глины – nurture сильнее nature – воспитание сильнее природы – уверенно заявляли бихевиористы радикальные, жесткие, и первым вслед за Уотсоном Скиннер. Бихевиористы помягче оставляли вопрос приоткрытым.
