Потом лезвие меча метнулось серебристой вспышкой.
Когда голова наёмника покатилась по полу, оставляя красную дорожку на светлых досках, Криста закричала. Я отшатнулась, отвернулась - и жадно глотнула воздуха, забивая тошноту.
Это тоже была быстрая смерть. И тоже - незаслуженно быстрая.
Но куда более кровавая.
Принц провернул меч в руке, стряхивая багряные капли. Плечи эльфа вздымались в такт его тяжелому дыханию.
- Отправляйте нас обратно. - Одним движением Дэнимон вогнал клинок в ножны, и голос его звучал глуше, чем свист стали о кожу. - Скорее.
Я вдруг поняла, что меня трясёт. Мелко, почти незаметно. Под рёбрами, в районе живота, притаился какой-то мерзкий ледяной ком: тело реагировало на всё произошедшее быстрее, чем сознание и душа.
Слишком. Слишком много.
Слишком много событий для одного треклятого дня.
Лод, спокойно кивнув, бросил в пространство:
- Алья, ты слышал.
Криста и Дэнимон исчезли моментально и бесследно. Только что стояли рядом, а в следующий миг вместо них осталась пустота.
Я безропотно позволила Лоду себя обнять. На нём ведь не было кольца, которое позволило бы вернуть колдуна под горы вместе с остальными; а, значит, обратно он вынужден был перемещаться, держась за кого-то. И когда уткнулась в его плечо, вдохнув запах кожи, в котором читались знакомые нотки снега и книг, мне стало немного легче.
Я не сразу поняла, почему колдун не зовёт Алью - чтобы вместо этого, не отстраняя меня, сунуть руку в карман куртки. Поняла, лишь когда скосила глаза и увидела в его пальцах грифельный прямоугольник.
На чёрной поверхности появилось короткое послание, будто написанное мелом. Чётким, некрупным, аккуратным почерком.
'Пора. Что делать с телом, скажу чуть позже'.
Жуть заныла холодом в крови, когда я осознала: ещё бы чуть-чуть...
- Вовремя, - отстранённо заметил Лод, убирая табличку обратно в карман. Прижал меня к себе. - Алья, давай.
И прежде, чем у меня заломило в висках, жуть уступила место облегчению.
Успели.
Рывок. Пол, растворившийся в небытии. Карусель преломляющегося пространства.
А потом я снова ощутила под ногами твёрдую поверхность - и отступила на шаг почти одновременно с тем, как Лод разжал руки.
Мы переместились в гостиную. Алья даже не взглянул на нас: стоял у открытой двери в комнату пленных, прислонившись к косяку, и сосредоточенно наблюдал за тем, что происходит внутри.
Эсфориэль сидел на коленях у кровати, спиной ко мне, тихо напевая что-то. Морти - подле него, держа в руках знакомый ларец с лекарствами. Они заслоняли от моего взгляда пациента, которого лечили... но по лицам светлой четверки, столпившейся по другую сторону постели, я поняла: всё очень, очень плохо.
Мы с Лодом, не сговариваясь, поторопились внутрь.
- Как он? - с порога спросил колдун.
Эсфориэль, прервав песню, обернулся.
- Лод, - Морти беспомощно вскинула голову, - мы сделали, что могли, но...
- Слишком много внутренних повреждений, которые нанесли слишком давно. И он потерял слишком много крови. - Лицо брата Повелителя эльфов не выражало ровно ничего. - Если его можно исцелить, это подвластно лишь тебе.
Лод скинул плащ и куртку - на ходу, прямо на пол - и подошёл к кровати, где лежал Фаник.
- Я вызывалась помочь, - Навиния в холодном бешенстве сжимала кулаки, - но никто не соизволил снять с меня этот дурацкий ошейник!
- Потому что если снять с вас ошейник, то с вас станется наделать глупостей. И такое важное дело я вам доверить никак не могу, - безэмоционально откликнулся Алья. - Навыки Лода в исцелении мне известны. Ваши - нет. В подобной ситуации одна ошибка будет стоить мальчишке жизни.
- Слишком опасно, - прошептал Восхт. - Если сделать хоть немного хуже...
Привстав на цыпочки, я робко взглянула из-за плеча Лода на умирающего принца. По-прежнему обнажённого, но теперь - чистого: кровь и грязь исчезли без следа. Вместе с ожогами и порезами. Там, где совсем недавно кровоточили жуткие раны, стараниями Морти виднелась нежная розовая кожа. А вот гематомы остались, и ещё заметнее стала нехорошая, синюшная бледность мальчишки - и то, как туго кожа его обтягивает кости. И то, что целых костей у него осталось не так уж много. И то, что дышал он в странном ритме: несколько редких, неглубоких вдохов, которые потом становились чаще и глубже... и вдруг, на несколько томительных мгновений, затихали вовсе - прежде чем цикл повторялся. И грудная клетка странно просела... ему что, не только рёбра переломали, но и позвоночник?
Взгляд зацепился за серебряный браслет на одной руке: дутую серебряную полоску с рунами. Потом скользнул чуть ниже, к пальцам. Распухшим, неестественно выгнутым, изломанным, некоторым - без ногтей...
Дрожь ужаса и отвращения тряхнула меня, прошила с головы до ног - и, зажмурившись, я поспешно отвернулась.
- Акке, ты мне нужен. Морти, Эсфор - останьтесь, мне понадобится ваша помощь. Остальные - уходите. - Лод за моей спиной отдавал указания сухо и деловито, как хирург перед операцией. Я не видела появления иллюранди, но знала, что он пришёл. - Акке, принеси кристаллы, которые лежат в ящике моего стола. Все, что там есть.
Я не оглядывалась. Я смотрела только на Алью, холодного и невозмутимого. По крайней мере, внешне.
И спокойствие Повелителя дроу почему-то успокоило и меня.
- Он ведь выживет, правда? - в голосе Дэнимона было столько надежды, что мне стало почти больно.
- Я сделаю всё, что в моих силах. - Ответ Лода был негромким и непреклонным. - А теперь уходите.
Я вышла из комнаты первой. Прошла в другой конец гостиной, к книжному шкафу, и позволила себе оглянуться, лишь чтобы привалиться к нему спиной. Все четверо светлых уже вернулись к столу, за которым утром наблюдали за переговорами; Навиния опустилась на один из стульев, как и Восхт... но Дэнимон просто встал рядом, глядя перед собой невидящим взглядом. Криста, прильнув к спине принца, молча обняла его сзади, и трудно было понять - она ищет утешения или хочет утешить сама.
А потом дверь в покои пленников закрылась, и для полноты картины не хватило только красной лампочки 'идёт операция'.
Алья не стал садиться. Он ходил по гостиной, заложив руки за спину, от одной лестницы до другой, чеканя неторопливый и мерный шаг. Тоже ждал результата, того или иного. Потому что для Повелителя дроу выживание Фаника было так же важно, как и для светлой четвёрки - пусть по совершенно иным причинам.
Ведь ему эльфийский принц не был ни другом, ни братом.
Когда Дэнимон встал у дроу на пути, тот вежливо изогнул бровь. И когда эльф упал на колени, я решила, что это Алья отдал ему такой приказ.
На миг.
А потом заметила безмерное удивление, расширившее глаза Повелителя, и с не меньшим удивлением поняла - Дэнимон сделал это сам.
- Я знаю, что подобное не искупить просто так. Я знаю, что я - твой враг, и моё слово для тебя - ничто. Но пока слова - всё, что у меня есть. И я прошу у тебя прощения, - тихо проговорил светлый принц. - За твою сестру. И за то, что с ней сделали.
Алья молча смотрел на него. Сверху вниз. Недоумённо, вопрошающе, пристально.
- Теперь я знаю, что ты чувствовал. И я не могу оправдать то, что ты делал с девушками из моего народа, но я... я понимаю тебя. - Дэнимон издал смешок, короткий и безумный. - Сегодня я впервые убил человека. Беззащитного, безоружного. Я никогда не думал, что способен на такое, и никогда не найду оправдания тому, что сделал. Но если бы я мог - за то, что он сотворил с моим братом, я бы воскресил его и убил снова. И снова. И ещё тысячу раз. А когда я найду того, кто за этим стоял...
Он замолчал. И Алья тоже молчал. А светлый принц даже коленопреклонённым умудрялся выглядеть гордо: привычка, которая вошла ему в кровь и кости.
И давала о себе знать даже в такой момент - когда Дэнимон наплевал на всю свою гордость.
- Я прошу прощения за то, что сделал мой отец. Этим ничего не изменишь, но пока это всё, что я могу. - Эльф смотрел Алье прямо в глаза. - Я не могу обещать, что отдам тебе того, кто отдал приказ. Но я клянусь: когда я вернусь в моё королевство, я сделаю всё, чтобы найти исполнителей. Чтобы твоя сестра наконец была отомщена.
