которым полагалось не сидеть на стульях, а возлежать на матрасах, как это делали римские патриции.
В шатре было бы душно, если бы ткань на противоположных сторонах строения не подвернули на несколько сантиметров. Так что легкий сквознячок был весьма кстати. Свет закатного солнца просачивался сквозь узкие щели между полосами из ткани, образующими куполообразную крышу. Черт знает, как возвели эту “хату”, но явно не как обычную палатку и даже не как миниатюрный шатер Киры.
Слева от хаты под полупрозрачным балдахином раскинулось широкое спальное ложе на груде одеял. Невольно подумалось, что на этом сексодроме можно кувыркаться одновременно с тремя наложницами, и еще для четвертой место хватит. Представился рыхлый Гришан с Азалией и Катериной, и меня замутило. Фу, гадость!
Ребенок бесследно испарился, зато за ложем я увидел занавешенный проход, ведущий в “пристройку” – то есть сераль. Наверное, там спрятался, бедняга.
Справа стоял массивный деревянный сундук, на стенах развешаны луки и колчаны со стрелами – то ли настоящими, то ли декоративными.
Не зная, чем себя занять, я заглянул в сераль. Там все было очень тесно, но по-своему уютно. Свернутые в рулоны матрасы и простыни, на которых ночью спят мои наложницы и не мой ребенок, сундуки поменьше того, что был в основном шатре, большое зеркало с полками, аккуратные стопки тряпок и одежды.
Мальчишка сидел на коврике и тихонько играл в деревянные игрушки, изображающих лошадей и человечков. И ни тебе компа, ни завалящего тетриса. Деревянные игрушки – подумать только! Хорошо хоть, что к полу не прибиты, да и то потому, что пола нет, а коврик постелен прямо на землю. Даже в Вечной Сиберии условия для детишек и то лучше, чем здесь. С ума сойти!
Когда я заглянул, пацан вздрогнул и напрягся. Я улыбнулся ему и вышел, успев заметить, что мой интерес женской половиной здорово напряг и наложниц. С опозданием дошло: они реально боятся, что новый “пано” запросто зашибет чужое дите. На кой молодому льву конкуренты в виде львят от прежнего, убитого царя зверей?
– Дите порогу не преступит! – тонким голосом выдавила Азалия. Дескать, ребенок мешать не будет, не трогай его. Пацан, скорее всего, ее, судя по темным волосам и азиатским чертам.
Я подумал, что вздумай Гришан или другой Отщепенец, будучи не в духе, завалить пару детей или наложниц из категории “маглов”, ему за это не будет ровным счетом ничего. Здесь нет ни судов, ни омбудсменов. Все права у Отщепенца, а наложницы – его собственность, с которой он вправе поступать так, как приспичит его левой пятке.
В становище быть Отщепенцем хорошо. Но что тут держит этих несчастных маглов? Я бы на их месте просто ушел в Поганое поле.
Ладно, не все ведь как я. Значит, у них есть причина оставаться и терпеть сословную несправедливость.
Я вышел из шатра на свежий воздух и обнаружил, что Кира показывает местной ребятне, как кататься на скейте по утоптанному грунту. Зачем, кстати, она таскает доску с собой? Мы уже давно не на ровных улицах Князьграда-1.
– Ну и как там? – спокойно спросила она, когда я приблизился.
Возможно, я навыдумывал про ее эмоции по поводу моего нового статуса от избытка фантазии. Кире в общем-то плевать на такие мелочи. Она сама из дикого племени, поклоняющегося огню. У них традиции могут быть похлеще, чем у Отщепенцев.
– Варварство. У наложников без магических способностей нет никаких прав. Они как собственность.
– Люди всегда – чья-то собственность, – неожиданно выдала Кира. – Просто некоторые про это не подозревают и думают, что свободны.
– Откуда такая мысль?
– В книгах прочитала.
Я не нашел, что сказать. Кира молчала и смотрела, как трое ребят катаются по очереди на скейте. Колесики выдавливали на мягком дерне глубокие бороздки. Нормально не покатаешься, но детвору это не останавливало. Воздух наполнился синевой сумерек, а с реки потянуло прохладой.
– Пойми меня правильно, Кира... – начал я. – Я хочу получить новые допарты... То есть магические штуки, понимаешь? А потом мы уедем отсюда в Республику Росс. И дальше видно будет.
– Хорошо.
– Хорошо?
Кира посмотрела на меня.
– Я ведь говорила, что человек никогда не бывает полностью свободен. Он всегда – чья-то собственность. Своей семьи, Председателя, Президента, хозяина, работодателя, традиций, обычаев... или идеи – идеи вернуть того, кого не вернешь, как это в твоем случае, Олесь.
Я нахмурился.
– Это не навязчивая идея, Кира! Я поклялся! И это – моя цель.
– Допустим, ты вернешь Витьку, – серьезно сказала Кира, и у меня сердце пропустило удар. “Вернешь Витьку” – звучит-то как! – Что будешь делать дальше? Поставишь новую цель и будешь носиться за ней по всему Поганому полю?
– Видно будет, – буркнул я, подумав, что в глубине души не сильно-то и верю в возможность вернуть Витьку. Иначе прикидывал бы, что делать дальше. А я совсем не думал об этом. – Построим дом и будем жить. Или отправимся в путешествие. Или осядем в Республике Росс.
– Или здесь, – добавила Кира.
– Или здесь, – упрямо повторил я. – А что? Что плохого в целеполагании? У тебя тоже есть цель – найти библиотеку и зарыться в книги. Тоже мне...
– Это не цель, – перебила Кира. – Это самообман. Книги – способ убежать от реальности в выдуманные миры. Духовный эскапизм. Но сейчас я думаю, что пора принять мир таким, какой он есть, а не бегать кругами, как цепной пес вокруг будки. Это место ничуть не лучше и не хуже любого другого.
– Не для тебя.
– Зато для тебя это место лучше многих. Ты ведь ведун. И не самый слабый, раз победил Гришана.
– Я не понял: к чему ты клонишь?
– К тому, что ты не обязан идти в Республику Росс. Ты волен остаться.
Я смотрел на нее некоторое время. Дети вопили вдалеке.
– Ты что, хочешь меня покинуть?
Кира ответила не сразу. Смущенной она не выглядела, разговор ее не напрягал. Она обдумывала свои слова.
– Олесь, ты будто чувствуешь вину передо мной. А ты ни в чем не виноват. Я с тобой по своей воле, никто меня не заставлял. Если ты думаешь, что я буду ревновать к твоим наложницам...
Я скривился, как от зубной боли.
– ...то мне все равно. Мужчинам надо изливать избыток своей мужской силы... как, собственно, и женщинам,
