И когда Повелитель дроу вновь повернулся к тому, кто убил его семью, я уже знала...
...нет. Не прикажет. Ведь стоят ли любимые мертвецы, которых уже не вернуть - того, чтобы ради них жертвовать любимыми живыми?
Или любовью этих живых?..
- Но мы не хотим войны, - наконец ровно проговорил Алья, - мы хотим мира. Мы хотели его давно... и восемнадцать лет назад - тоже. - Его руки опустились. - Всё, что говорил вам ваш брат, всё, что говорили ему мы, правда. Вашу жену убили не тёмные, а светлые. Один умелый манипулятор среди людей. Одна девочка среди эльфов, жаждавшая занять её место. Девочка, которая оказалась достаточно умна... и достаточно ненавидела нас, чтобы выбрать идеальное место и время своего преступления. Она же потом наняла людей, похитивших вашего младшего сына. Чтобы лишить вас наследников - и ещё на шаг приблизить её к короне, о которой она грезила с детства. Короне вашей жены.
- Фин, смерть Дилль была глупой случайностью. Попроси любого из наших магов просмотреть мою память, - тихо проговорил Эсфориэль. - Мою, Дэна, Фаника. Мы пойдём на это, мы вытерпим боль. И они сами всё увидят.
- Отец, пойми наконец! - Дэнимон тоже шагнул вперёд. - Мы в полной их власти! Мы с Фаником, и ты, и все... они хозяева положения, не мы! И как они этим воспользовались? Как пользуются сейчас? - наследник эльфийского престола встал бок о бок с владыкой дроу. - Скажи, какие ещё могут быть основания, чтобы не верить им?
- Ответь, отец, - негромко изрёк Фаник. - Озвучь хитрый план, частью которого это может быть. Всё это.
Повелитель эльфов не ответил. Лишь переводил взгляд с сыновей на брата и обратно.
Я видела, как в сторонке тихо шепчутся эльфы и люди - читая на иных лицах тоскливое сомнение, которого я так ждала.
Ну же...
- Знаете, Повелитель, - так и не дождавшись ответа, молвил Алья, - вы ведь убили не только моего отца, но и мою сестру. Ей было всего четырнадцать. - Повелитель дроу чуть склонил голову набок. - И вы даже представить не можете, сколько я мечтал о том, чтобы мои подданные проделали с вашим сыном всё то же, что на ваших глазах делали с ней.
К недоверию на лице Хьовфина примешалось что-то ещё. Некое странное... понимание.
Затем на лицо эльфийского владыки легла тень: к моему удивлению.
Он помнил девочку, которую пытали на его глазах. Помнил до сих пор. И воспоминания об этом явно не вызывали у него никакой радости.
- Но я прощаю вас. Я понимаю, во что вас превратили. Я сам превращался в то же... и теперь прошу вас простить меня. - Алья коротко выдохнул. - За все эти триста лет. За то, что делал мой предок, за то, что делали мои подданные по моим приказам... за то, что делал я.
Я не сразу поняла, зачем он обнажил меч. И блеск стали, сверкнувшей белыми бликами, несколько расходился с его последними словами, заставив всех присутствующих застыть в напряжённой тишине.
А потом я ощутила, как мои губы невольно размыкаются от удивления: потому что зрелище Альи, который, швырнув меч к ногам Повелителю эльфов, преклонил колено перед своим врагом - оказалось для меня чем-то на грани фантастики.
Пусть даже - в отличие от эльфийского принца, в своё время сделавшего то же - владыка дроу опустился лишь на одно.
- Я понимаю, что прощения не добиться в один момент. Что одного лишь 'простите' ничтожно мало. Что раны не заживут просто так, что шрамы сотрутся лишь через десятки лет... но в наших силах сделать так, чтобы наши народы и наши дети жили в мире, где больше не льётся кровь, - Алья не согнул спины и не опустил головы. Даже коленопреклонённый, он оставался королём. - И я прошу... нет, я умоляю: давайте наконец оставим это в прошлом. Вы и я. Навсегда.
Я услышала странный шелест, точно шум прибоя, невесть откуда возникшего за моей спиной. Обернувшись, увидела, как один за другим опускаются на колени дроу - следом за своим Повелителем. Посмотрела на Лода и Морти, сделавших то же рядом со мной.
Подумала. Всего миг.
И аккуратно опустилась наземь, пачкая белые бриджи о мокрую траву.
Мне не за что было просить прощения. Я не была подданной Альи, и когда-то мне об этом даже говорили. Но это было до того, как я выбрала свой путь: стать частью мира, где каждый служил королю, тому или иному.
И я своего короля и свою сторону выбрала уже давно.
Хьовфин смотрел на всё это молча. Долго. С тем же недоверием.
Наконец опустил глаза, пристальным взглядом изучая меч Альи, слабо поблескивающий на земле у его ног.
- Ты ведь понимаешь, что я могу сейчас взять этот клинок и снести тебе голову. - Когда Повелитель эльфов заговорил, он почти шептал. - Прежде, чем меня успеют остановить.
Алья не отвёл взгляда, когда Хьовфин посмотрел ему прямо в глаза. Сверху вниз, пронзительно и остро.
С той же нехорошей задумчивостью, что звучала в голосе дроу немногим ранее.
Да. У Альи были те, кто держит его здесь: были и есть. Ради кого он никогда не переступит грань, из-за которой возврата уже не будет. Грань, которую когда-то переступил его предок, грань, которую почти переступил Хьовфин. И у обоих Повелителей, смотревших сейчас друг на друга, были причины зайти за неё.
Триста лет потерь и боли, крови и ненависти. У одного - за плечами, у другого - в памяти, рассказами и летописными строками. А месть - такая заманчивая, такая влекущая, так близко: возможность утолить свою жажду, возможность потоптаться на могиле того, кто разорвал твою душу в клочья, или того, кто к этому причастен. И смеяться над мыслью 'простить', и думать: месть есть деяние, попытка сделать что-то, чтобы мир стал более справедливым, выбор сильных, а прощение - недеяние, смирение и пассивность, выбор слабых...
Но сколько мудрецов уже рассуждали на эту тему. Сколько раз приходили к тому, что месть, оплаченная кровью - порочный круг, выхода из которого нет.
Нет - пока кто-то не найдёт в себе достаточно сил не для мести, а для прощения.
Повелитель эльфов вдруг рассмеялся. Снова.
Только теперь в его смехе не было холода - одна лишь горечь.
- Солир пресветлый... неужели это правда? - его голос всё-таки сорвался, и не на шёпот - на хрип. - Я действительно был так слеп? Мог быть таким?
Хьовфин посмотрел на брата. Не на того, который стоял среди светлых за его спиной, а того, который ждал среди тёмных. Не на Фрайндина, на Эсфора.
От того, что я увидела в этом взгляде - колючая лапа тревоги, сжимавшая моё сердце всё это время, чуть разжалась.
Получилось. У нас получилось, чёрт возьми!
Получилось...
- Дурак, ослеплённый собственным гневом. Слепой и глухой... гордившийся тем, что может переступать через свои чувства во благо своего народа. - Сине-сиреневые глаза Хьовфина казались почти чёрными, но из точёных черт ушёл тот холод, что леденил их обычно. - Дэн, Фаник, Эсфор, брат мой...
Осёкся, не договорив. Впрочем, те, к кому он обращался, и так поняли, что он хотел сказать.
Эльфы не улыбнулись. Хотя Дэн пытался: я это видела. Пытался, но не смог.
Эльфы ничего не сказали, однако взгляды их сказали всё, что нужно. Что они тоже прощают всё, что требовалось простить.
И, вновь обратив взгляд на Алью, Хьовфин мягко, очень мягко - с интонацией, которой я никак не ожидала от него - произнёс:
- Я прощаю тебя, Альянэл из рода Бллойвуг. Как ты простил меня. Мир тебе... тебе и твоему народу.
...получилось?..
Повелитель светлых протянул руку владыке тёмных.
Нехорошее предчувствие родилось у меня в момент, когда их пальцы соприкоснулись.
Не поднимаясь с колен, я следила, как Хьовфин помогает Алье встать. Пытаясь убедить себя, что это бред: всё позади, и нельзя постоянно подозревать худшее. Но нечто внутри меня - наверное, та часть, которая привыкла не верить никому и ничему - беспокоилось и шептало, что всё не может быть так просто, что будет ещё...
...что оно обязательно случится - что-то плохое, что-то...
...поэтому, когда голова Хьовфина резко повернулась - с мгновенным, противным, пугающим хрустом - я не почувствовала ничего.
Наверное, именно поэтому.
Мгновение, которое владыка эльфов падал наземь, длилось вечность. Следующее, которое я завороженно вглядывалась в его мёртвое лицо, в глаза, даже не успевшие расшириться в удивлении, в беспомощно приоткрытые губы - ещё одну.
