Я пинком закрываю дверь, стягивая куртку, свитер, брюки, раздеваясь так, словно моя одежда в огне, и в считанные секунды оказываюсь рядом с ней, пальцы рыскают по каждому дюйму ее тела, отчаянно пытаясь получить ее как можно ближе. Я хочу ощутить тепло ее бедер, прижатых к моим, эту шелковистую кожу, то как она идеально удерживает меня, когда я глубоко внутри нее, словно мы были созданы исключительно для того, чтобы трахать друг друга, любить друг друга.
Она тоже стягивает с себя одежду и яростно вцепляется в меня, наши рты встречаются, горячие и влажные и такие чертовски отчаянные. Я становлюсь безумным от прикосновений, и она пылает под моими руками, а я разжигаю ее огонь словно поджигатель.
— Кайла, Кайла, Кайла, — стону я ей в шею, пока пробую ее на вкус. Я звучу таким изголодавшимся по ней, что это и пугает меня и пробирает до костей.
Мы падаем на кровать, и я забираюсь на неё сверху, прижимая ее между своих бёдер, желая, чтоб у меня были силы двигаться медленно и впитать каждое чувственное мгновение, но на это нет времени. Это произойдёт - завтра. Даже через несколько часов, но прямо сейчас, в этот момент, когда я снова заполучил свою любовь, время - драгоценная вещь и если я не смогу ощутить ее сейчас, боюсь никогда не смогу.
Она оборачивает ноги вокруг моей талии, одна рука покоится на моей шее и волосах, другая скользит по спине, и мы снова целуемся, глубоко и яростно, наши языки скользят друг над другом в безумной войне.
— Я не могу ждать, — шепчет она мне, и я откидываюсь назад, потерявшись в ее глазах, зная, что она чувствует себя такой же обезумевшей, как и я. — Пожалуйста, войди в меня.
Я закрываю глаза, упираясь лбом в ее лоб, и располагаюсь между ее ног, член толстый, пульсирующий и твёрдый как камень. Я толкаюсь в неё, скользя гладко и грубовато, пока весь воздух не покидает лёгкие и ощущений почти слишком много.
Внутри неё я очищаюсь от пороков и грехов, становлюсь святым.
— Черт, — рычу я, покусывая ее шею пока толкаюсь снова, в этот раз мои руки начинают дрожать, мое тело перегружено. Я ненасытен, страстно желая каждую ее часть, и моя душа такая же голодная, как и остальная часть меня.
— Сильнее, — умоляет она, ногти выпиваются в заднюю часть моей головы, пока я покусываю ее грудь, щёлкая по соску жестким и беспощадным языком. Я грубо хватаю ее за бёдра и тяну вверх, член вонзается жёстко и глубоко, и я кряхчу от напряжения, пока вонзаюсь снова и снова.
— Сильнее, — снова кричит она, встречаясь со мной глазами, говоря мне, что ей необходимо почувствовать все.
И я отдаю ей всего себя.
Дикое рычание вырывается из моего горла и я трахаю и беру ее так, словно могу умереть, если не сделаю этого. Я беспощадная машина, вколачивающаяся в неё снова и снова, затем я склоняюсь над ней, моя грудь прижата к ее, скользкая от пота, наши сердца бьются друг напротив друга в бешеном ритме, желая так много, что я не знаю что делать с самим собой.
Я кусаю ее ключицы, плечи, грудь, соски и она негромко хнычет, желая большего, желая всего меня. Пальцы удерживают ее бёдра, зажимая в тиски, и я чувствую, что мог бы запросто разорвать ее прямо на две части.
И тогда все начинает закручиваться. Я скольжу пальцем вдоль ее клитора, потирая яростными кругами, что заставляет ее глаза закатиться и звуки из ее изящного горла самые эротичные и примитивные, что я когда-либо слышал.
Она заставляет меня потерять самообладание.
Она всегда будет.
Проклятье.
Так что я продолжаю и продолжаю, пока у меня не остаётся сил, пока мое неистовство не выходит из под контроля и, с одним финальным толчком, я изливаюсь в неё Мои хриплые крики наполняют комнату. Мы одновременно уступаем своему удовольствию, наши тела и сердца безнадёжно сплетаются. Я опустошаюсь в неё, и все же я никогда не чувствовал себя настолько полным.
Практически всем своим весом я падаю на неё, дыша так тяжело, что кровать все ещё трясётся и она изо всех сил сжимает мою спину, словно я плот и она утонет, если отпустит меня.
Но я держу ее. Делаю это.
И мы держимся вот так друг друга секунды, мгновения, минуты. Мы держимся друг за друга, потому что до этого не держались так сильно. В этот раз, сейчас, я знаю, ни один из нас не отпустит.
— Знаешь, хоть это и не доказано, — говорю я, когда убираю влажные волосы от ее лица, мой голос низкий и ленивый. — Но я верю, что могу существовать лишь на одной тебе. Без еды, без воды. Только Кайла. Как насчёт проверить эту теорию в течение следующих нескольких дней?
Она усмехается мне, и мое сердце бьется ещё интенсивнее.
— С удовольствием помогу тебе с этим экспериментом, — говорит она, глаза такие яркие, снова восхитительно полные жизни. — Дай мне ещё пару минут и мы сможем попробовать ещё раз.
— У меня такое чувство, что этот эксперимент может продлиться очень долго, — улыбаясь, предупреждаю я.
— Хорошо, — говорит она, пробегаясь пальцами по моим губам. — Потому что я никуда не ухожу.
И на этот раз я знаю, это правда.
На этот раз она здесь чтобы остаться.
Эпилог
Девять месяцев спустя
КАЙЛА
Лаклан это потная, ворчащая, неутомимая машина. Так думаешь, видя, как правильно двигаются его конечности, напрягаются мышцы, когда он сгибается, и делает выпад, прокладывая себе путь. Он прекрасный зверь, вроде как не прилагающий усилий, крадущий ваше дыхание. И черт, это заводит меня.
И я не единственная, кто так думает. Я смотрю вокруг, стадион кричит, размахивая своими красными с чёрным шарфами, и я знаю, по крайней мере большинство женщин думают то же, что и я, и может даже некоторые мужчины.
И без слов ясно, Лаклан МакГрегор это сила, с которой нельзя не считаться. И Боже, я это знаю. Теперь больше, чем когда-либо. И я имею в виду, в лучшем из смыслов.
Переезд в Шотландию был лучшим решением, которое я когда-либо принимала. Девять месяцев назад я понятия не имела, что будет с моей жизнью, все что я знала, что здесь был мужчина, которого я любила и мужчина, который любил меня, и я должна была быть с ним. И не важно, что он сражался со своими демонами, и я блуждала в океане горя, без какой-либо цели, за исключением него. Меня не волновало, что я рискую всем и что, возможно, это все не сработает. Я бы рискнула снова, и все вышло именно так, как и должно было.
Однажды мама сказала мне, что моя жизнь идёт тем курсом, которым и следует. Думаю, она была абсолютно права. Мой старый курс привёл меня в Эдинбург с Лакланом, где я безумно влюбилась. Но у жизни были иные планы, планы, которые мы никогда не сможем понять, и курс изменился. Мне потребовалось время, чтобы перенаправить его. Потребовалось время, чтобы выяснить, что мне действительно нужно.
И все это время это был и есть Лаклан.
За девять месяцев многое изменилось. Лаклан все время остаётся трезвым, хотя никто из нас не считает это чём-то само собой разумеющимся. Я знаю это то, что никогда полностью не оставит его. У него бывают хорошие дни и плохие, и в плохие дни мы ходим на длинные прогулки и я заставляю его разговаривать со мной, пока мы не находим решение. Теперь мы в этом вместе и я убеждена, он знает, что не должен сталкиваться с этим в одиночку.
Ему очень помогает психолог, и он ведёт здоровый образ жизни. И он очень хорош в боксе, занимаясь этим все ещё ради развлечения, как ещё одна форма физических упражнений, не имеющая ничего общего с его карьерой и просто помогающая ему лучше, без лекарств и алкоголя, справляться со своим гневом.
Мне нравится думать, что из-за этого он стал лучше в регби. Когда я познакомилась с ним, он был сильно обеспокоен по поводу своей карьеры и возраста, думая, что возможно не сможет продолжать играть долго. Оказалось все не так. Он не только играет лучше, чем когда-либо, но он так же играющий дольше всех член команды и начинает новый сезон в качестве капитана.
Он великолепно справляется со своей новой ответственностью.
Что касается меня, я до сих пор стараюсь изо всех сил, но это весёлое противостояние.
Я не получила работу в Twenty-Four Hours, но получила должность автора в шотландском журнале о моде и стиле. Мне платят за статьи, и это дополнение к зарплате, которую я получаю, работая неполный рабочий день с Амарой в «Любимом Забияке». А сейчас мы вдвоём пытаемся объединить усилия и придумать для организации должность специалиста по связям с общественностью. Может быть, она возьмёт это на себя, может быть я, но это действительно поможет Лаклану получить любовь, финансирование и внимание, в котором он нуждается ради собак.
К слову о собаках. Лионель и Эмили все ещё с нами, все ещё облизывают нас до смерти и обнюхивают все, что видят. К сожалению, Джо умерла несколько месяцев назад. Рак. Мы ничего не могли поделать, и как только Лаклан увидел, что она страдает, он усыпил ее. Если честно, было чертовски больно видеть такую красивую, милую собаку такой испуганной на ветеринарном столе. Но, в последнюю минуту, она взглянула на Лаклана и он, со слезами на глазах, улыбнулся ей и, казалось, она улыбнулась ему. И она успокоилась. Ветеринар сделал ей укол, и она тихо умерла.
