А. Серов - Большая книга славянской мудрости

И не было ни одного, противящегося благочестивому его повелению. Да если кто и не любовью, то из страха [перед] повелевшим крестился – ибо было благоверие его с властью сопряжено. И в одно время вся земля наша восславила Христа с Отцом и со Святым Духом.

Тогда начал мрак идольский от нас отходить, и заря благоверия явилась. Тогда тьма бесослужения сгинула, и слово евангельское землю нашу осияло».

Верующий человек должен посещать церковь. А если на его плечах столько забот, что нет времени? Значит, не быть ему хорошим христианином? Но отцы церкви считают иначе. И пример тому – Иулиания Лазаревская (в миру – Ульяния Осорьина), женщина, которая за подвиг высоконравственной мирской жизни была признана церковью святой. Не обязательно жить в монастыре, чтобы стать праведником!

«Иулиания же, внимая со всем прилежанием, слушала божественные поучения и наставления и, как почва благая, всеянное в нее с прибытком возрастила. Не только слушала поучения, но и делом все исполняла усердно. И так священник, наставляя и благословив, отпустил их в дом свекра ее Василия. Был свекор ее богат и добророден, и свекровь именем Евдокия была доброродна и разумна, и были у них единственный сын и две дочери, и селения, и слуг много, и владели прочим имением изобильным.

Видя же сноху свою, разумом и всяческою добротою исполненною, обрадовались ей и, хвалу Богу воздав, повелели ей всем домашним устроением править. Она же со всем смирением, послушание и повиновение имея к ним, ни в чем не ослушалась, ничего вопреки им не говорила, весьма почитая их, все повеления их безотказно исполняла, так что дивились свекор и свекровь и родственники их. И многим, искушающим ее в речах и вопросах, она на всякий вопрос ответ благочинный и разумный давала, так что дивились все разуму ее, прославляя Бога. Блаженная же соблюдала с детства обычай по вечерам много Богу молиться и коленопреклонения творить по сто поклонов земных и более, так и ко сну отходила, кланяясь Господу. <…>

Без добродетели нет ни славы, ни чести.

Когда же мужу ее случалось в царской службе пребывать по году или два, а иной раз и по три года, в те времена она, все ночи без сна пребывая, подолгу Богу молилась, и не угасал светильник ее всю ночь, и прилежно рукодельничала за прялкой и пяльцами. И, будучи умелой мастерицей в пяличном деле, продавала свое рукоделие, а вырученное нищим раздавала, а остальное на церковное строение. <…>

Все были в дому ее одеты и насыщены, и дело каждому по силе его поручала. Гордости и величия отнюдь не любила, и слуг презрительным именем не называла, и не требовала, чтобы кто-либо воды подал ей умыть руки или с ног ее сапоги снял, но все сама делала. Только по необходимости, когда гости приходили, тогда слуги по чину предстояли и прислуживали. По отшествии же гостей и то себя тяжко винила и всегда со смирением укоряла свою душу, говоря себе: „Кто я, убогая, что предстоят передо мной такие же человецы, создания Божии“. И за то славя Бога, всем образом своим была добродетельна».

Стремление помочь ближнему всегда было характерной чертой русского народа. Беду встречали «всем миром», в неурожайный год делились зерном и семенами, а погорельцам всей деревней ставили новый сруб. При монастырях нередки были приюты для сирот, бесплатные лечебницы, странноприимные дома. Случалось, что знатные люди, принимавшие в старости постриг, раздавали все свое имущество беднякам.

Не счесть учебных заведений, богаделен и больниц, учрежденных и поддерживавшихся за счет пожертвований российской императорской семьи и высших сановников, а уж в среде богатого купечества и фабрикантов тот, кто пренебрегал благотворительностью, и вовсе мог оказаться изгоем. И слава русских меценатов – Морозовых, Третьякова, Мамонтова – не померкла и по сей день.

К. Лебедев. Подаяние, 1916

Удаляясь от условий общества и приближаясь к природе, мы невольно становимся детьми: все приобретенное отпадает от души, и она делается вновь такою, какою была некогда и, верно, будет когда-нибудь опять.

С детства ребенок слышит слова «можно» и «нельзя», его учат, как поступать правильно, а как – нельзя. И с детства он пытается проверить эти запреты «на прочность», сочиняет собственный юношеский кодекс чести, но годы идут, и этот кодекс тоже устаревает…

Так как узнать, правильно ли живешь?

Самым надежным будет следовать наставлениям родителей, а родители, оставляя этот мир, препоручают заботу о близких Всевышнему и завещают жить по божьим законам.

«Он подозвал меня к себе и, собрав последние свои силы, обняв меня, залился слезами, и прерывающим голосом, сколько помню, говорил следующие слова: „Смерть моя, мой друг, приближается, – вижу я сам уже, что мне умереть… Небу не угодно было, чтоб дни мои до того времени продлились, чтоб мог я иметь удовольствие видеть тебя в совершенном возрасте… Я оставляю тебя ребенком и сиротою…“ Слезы покатились у него при сем слове и тяжкий вздох излетел на небо. „Но что делать, – продолжал он, держа меня за руку, стоящего почти вне себя, – угодно так всемогущему Богу. Его святая воля и буди! Он будет тебе вместо меня отцом.

Старайся во всю жизнь твою и всего паче бояться, любить и почитать сего всемогущего Бога и Творца нашего, и во всем на него полагаться. Никогда ты в том не раскаешься, он во всех нуждах будет твоим покровителем и помощником. Будь к нему прибежен с самых теперешних твоих лет и всегда возлагай надежду и упование свое на него. Ты счастлив будешь, ежели сие исполнишь“…

Всякий дурной поступок носит в себе кнут для спины своего виновника.

Слабость воспрепятствовала ему далее говорить; однако он, отдохнув несколько и собравшись с духом, продолжал тако:

„Не грусти обо мне и не плачь, ты остаешься теперь с матерью; люби ее и почитай, покуда жизнь ее продлится, она тебя родила, и воспитала, и проливала о тебе много слез, ты должен утешать ее при старости своим поведением; живи, мой друг, порядочно и постоянно. Будешь хорошо жить, и тебе самому хорошо будет, а худо себя поведешь, будет и тебе худо. Помни это твердо и никогда не позабывай. Люби и почитай обеих своих сестер и их мужей, они о тебе оба будут теперь попечителями и тебя не оставят; а паче всего еще напоминаю тебе, люби и почитай Бога, его милость и покровительство тебе всего нужнее, молись к нему всегда и проси, чтоб Он к тебе был милостив и не лишил тебя любви своей. Я поручаю тебя Ему, и Его святое благословение и вкупе мое грешное буди над тобою!“

Сказав сие, не мог он более от удручавшей болезни и горести говорить, но, поцеловав меня и смочив щеки моя своими слезами, приказал мне выттить вон и затворить в комнатке двери; я обливался тогда слезами, но принужден был повиноваться его повелению».

Беспорочность поставляет себе правилом не делать того другому, чего бы не пожелал себе. Добродетель распространяет сие правило гораздо далее и велит делать то другому, чего бы пожелал себе.

С некоторых, и не таких уж далеких, пор люди получили возможность изучать мир при помощи различных наук. Но долгое время человек их вовсе не ведал, а значит, мог постигать тайны бытия только одним путем – духовным. И потому неудивительно, что имя сущему было Бог! Одно это слово содержало ответы на все вопросы.

«О Ты, пространством бесконечный,

Живый в движеньи вещества,

Теченьем времени превечный,

Без лиц, в трех лицах божества!

Дух всюду сущий и единый,

Кому нет места и причины,

Кого никто постичь не мог,

Кто все собою наполняет,

Объемлет, зиждет, сохраняет,

Кого мы называем: Бог.

Измерить океан глубокий,

Сочесть пески, лучи планет

Хотя и мог бы ум высокий, —

Тебе числа и меры нет!

Не могут духи просвещенны,

От света Твоего рожденны,

Исследовать судеб Твоих:

Лишь мысль к Тебе взнестись дерзает

В твоем величьи исчезает,

Как в вечности прошедший миг.

<…>

Есть много родов образования и развития, и каждое из них важно само по себе, но всех их выше должно стоять образование нравственное.

Ты цепь существ в себе вмещаешь,

Ее содержишь и живишь;

Конец с началом сопрягаешь

И смертию живот даришь.

Как искры сыплются, стремятся,