А. Серов - Большая книга славянской мудрости

Что имеем – не храним, потерявши – плачем.

Англичане говорят: время деньги. Русские говорили: жизнь копейка.

Все бедствия людей происходят не столько от того, что они не сделали того, что нужно, сколько от того, что они делают то, чего не нужно делать.

В Древней Руси помощь в трудном деле рождения нового человека оказывали бабки-повитухи. Они были искусны в своем деле, использовали отвары трав и другие средства, иногда магические (заговоры), чтобы облегчить состояние роженицы. Быть повитухой было почетно, на эту роль могла претендовать женщина высоких моральных качеств, чаще всего вдова. Только в XVIII веке в нашей стране появились первые акушерские школы. Одним из знаменитых акушеров того времени был Нестор Амбодик-Максимович, составивший прекрасное руководство по родовспоможению, включавшее в том числе и проверенные народные рецепты.

«Беременность есть естественная женская немочь. Каждая беременная жена должна всячески стараться в том, дабы ей благополучно разрешиться от бремени. Когда прежде зачатия, во время беременности или после родов приключатся болезни с такой женой, которая в прочем состоянии здорова и имеет доброе сложение и строение тела; таковая должна понимать, что она сама может быть тому причиною, по собственному о себе нерадению и небрежению о своем благоповедении.

Ее образ жизни должен быть учреждаем прилично состоянию, а потому ей надлежит иметь крайнее внимание в рассуждении вещей, ее окружающих и ею употребляемых, из которых первейшие есть воздух, одеяние, пища и питие, телодвижение и покой, сон и бдение, душевные возмущения, естественные выделения и употребление нужных лекарств.

Горьки родины, да забывчивы.

Пища для беременных жен должна быть легкая, желудка не отягощающая, скоро в нем сваривающаяся и питательная. <…> Телодвижение легкое, умеренное для беременных так же необходимо, как и питание. <…> Сон обыкновенно тем приятнее бывает, чем больше упражнений и телодвижений ему предшествует. Для беременных лучше ложиться в постелю раньше и вставать пораньше, чем просиживать до глубокой ночи».

Естественные стремления человечества, приведенные к самому простому знаменателю, могут быть выражены в словах: «Чтобы всем было хорошо».

В своих мемуарах об Александре III лейб-медик Николай Вельяминов пишет, что в то время медицина была далека от идеала, что сам государь не верил врачам, возможно, потому, что они большей частью были немцами. В качестве примера он приводит случай, когда буквально на глазах императора умирал солдат, раненный на маневрах, а фельдшер ничем не мог ему помочь. Императрица и сам государь проявили себя людьми мужественными и сострадательными, они лично помогли перевязать солдата, не гнушаясь страшным видом его ран.

«В это время ко мне подошел В. К. Михаил Николаевич и со словами „Пойдемте посмотреть, там что-то случилось“ повел меня к орудию. Когда мы подошли, из группы артиллеристов отделился Главн. Воен. – Мед. Инспектор Реммерт и доложил Вел. Князю, что у орудия вырвало замок и убило одного солдата. Подойдя к пострадавшему и в темноте ощупав его руку, я нашел биение пульса, несомненно он был жив, но в темноте ничего нельзя было разобрать. В эту минуту к месту катастрофы подошел Государь с Императрицей и свитой и, узнав в чем дело, приказал дать фонари, но таковых не оказалось, тогда Государь сам, взяв с догоравшей иллюминации лампион, осветил раненого; последний лежал в луже крови без сознания, одна рука была вырвана в плече и висела на лоскутках мяса. Императрица, вскрикнув, со слезами бросилась на колени около раненого, взяла его голову, положила себе на колени; я… стал разрезать мундир солдата, приказав кому-то позвать из нашего поезда моего лекарского помощника Полякова с нашими перевязочными средствами. Поляков немедленно явился, и мы с ним быстро перевязали раненого. Государь потребовал носилки, но и таковых не оказалось. Тогда где-то сняли дверь с петель, уложили раненого и генерал-адъютанты с Гр. Воронцовым во главе понесли на плечах несчастного солдата, по приказанию Государя, в Его поезд».

Сердечность такой же дар, как красота и ум.

Вера в магическую силу слова существовала всегда, поэтому такими действенными считались различные заклинания, заговоры, шептания. Люди верили и верят до сих пор, что слова, произнесенные в определенном порядке, человеком, обладающим силой и тайными знаниями, могут оказать влияние на саму судьбу.

«Иду я по чистому полю, навстречу бегут семь духов с полудухами, все черные, все злые, все нелюдимые. Идите вы, духи с полудухами, к лихим людям, держите их на привязи, чтоб я от них был цел и невредим во пути и дороге, во дому и лесу, в чужих и родных, во земле и на воде, во обеде и на пиру, в свадьбе и на беде. Мой заговор долог, мои слова крепки. Кто мое слово испровержет, ино быть во всем наиново, по-худу, по-недобру, как вопреди сказано».

«Александр Третий твердо знал, что Его мамка любит мамуровую пастилу, и специально заказывал ее на фабрике Блигкена и Родинсона.

Эта нянька всегда старалась говорить на „вы“, но скоро съезжала на „ты“. У нее с Ним были свои „секреты“, и для них они усаживались на красный диван, разговаривали шепотом и иногда явно переругивались. Подслушиватели уверяли, что она Его упрекала за усердие к вину, а Он парировал: „Не твое дело“. А она спрашивала: „А чье же?“ В конце концов старуха, сжав губы, решительно и властно вставала, уходила в дальние комнаты и возвращалась оттуда со стаканом воды в руках. На дне стакана лежал уголек.

Слово не стрела, а сердце насквозь разит.

Александр начинал махать руками и кричать лакею:

– Скорей давай мохнатое полотенце, а то она Мне новый сюртук испортит.

– Новый сошьешь, – сердито отвечала мамка и, набрав в рот воды, брызгала Ему в лицо и, пробормотав какую-то таинственную молитву, говорила:

– Теперь Тебя ничто не возьмет: ни пуля, ни кинжал, ни злой глаз».

Сестры милосердия появились в России во время Крымской войны 1853–1856 годов. Тогда эта инициатива Великой княгини Елены Павловны встретила сопротивление военных, поскольку считалось, что присутствие женщин на войне неуместно, опасно и бесполезно. Но очень скоро мнение и военных, и общественности переменилось, все осознали, как много добра делают эти скромные и благородные подвижницы. Становясь сестрами милосердия, женщины отрекались от личной жизни, от забот о своем благе и комфорте. Они шли туда, где требовалась их помощь, невзирая на опасности войны, на возможность заражения и гибели.

«В декабре 1854 года первое отделение, в числе 34 сестер, уже начало работу в симферопольских госпиталях. За ними последовало еще несколько отделений – всего 127 самоотверженных женщин и среди них множество интеллигентных, представительниц старинных дворянских родов…

Они перевернули госпитали, по выражению Пирогова, „вверх дном“; ввели порядок и чистоту; они заботятся о пищи и питии, раздают чай и вино, чего нельзя было поручить служителям, наблюдают за служителями, за смотрителями, даже за врачами. Они ободряют страдальцев своим добрым участием и ласковым обращением, утешают, пишут письма их родным, извещают последних о смерти воинов, заботятся и об их христианском погребении.

Сострадание есть высочайшая форма человеческого существования.

Жить сестрам приходится среди больных и в условиях их жизни, и потому они все решительно переболели и даже не по одному разу; многие и умерли на своем посту – от тифа, холеры и других болезней. Эти якобы „слабые духом“ работали под градом пуль и разрывающихся смертоносных бомб и своим мужеством удивляли врачей и самих воинов».

Сергей Боткин был выдающимся медиком, исследователем и общественным деятелем, ратовавшим за создание в России достойной медицинской системы. Все, знавшие профессора Боткина лично, отмечали его фанатичную преданность профессии, доходящую до крайности. Он был неутомимым альтруистом и готов был работать, спасая человеческие жизни, без сна и отдыха. И при этом всегда повторял, что он – самый счастливый человек, потому что ему повезло найти свое призвание и оно приносит такую пользу людям.