А. Серов - Большая книга славянской мудрости

– Да, это верно, но владельцы сторицей получили за свои хлопоты, а вы забываете башкир, на земле которых построены заводы. Забываете приписных к заводам крестьян. <…>

Чтобы не обидеть тех и других, я должен отлично поставить заводы и тогда постепенно расплачиваться с своими историческими кредиторами. В какой форме устроится все это – я еще теперь не могу вам сказать, но только скажу одно, – именно, что ни одной копейки не возьму лично себе…

– Ах, Сережа, Сережа… – шептал Бахарев, качая головой. – Добрая у тебя душа-то… золотая… Хорошая ведь в тебе кровь-то. Это она сказывается. Только… мудреное ты дело затеваешь, небывалое… Вот я – скоро и помирать пора, а не пойму хорошенько…»

Дед нового владельца вишневого сада из одноименной пьесы Антона Чехова был крепостным крестьянином у Раневских – бывших хозяев сада. Это ли не торжество справедливости? Радость Лопахина вполне понятна: мир меняется, в обществе и в экономике происходит круговорот, и он оказался на гребне волны, поднявшись из мужиков в господа. Теперь он, а не Раневские, хозяин жизни.

«Любовь Андреевна. Продан вишневый сад?

Лопахин. Продан.

Любовь Андреевна. Кто купил?

Лопахин. Я купил.

Пауза.

Любовь Андреевна угнетена; она упала бы, если бы не стояла возле кресла и стола. Варя снимает с пояса ключи, бросает их на пол, посреди гостиной, и уходит.

Я купил! Погодите, господа, сделайте милость, у меня в голове помутилось, говорить не могу… (Смеется.) Пришли мы на торги, там уже Дериганов. У Леонида Андреича было только пятнадцать тысяч, а Дериганов сверх долга сразу надавал тридцать. Вижу, дело такое, я схватился с ним, надавал сорок. Он сорок пять. Я пятьдесят пять. Он, значит, по пяти надбавляет, я по десяти… Ну, кончилось. Сверх долга я надавал девяносто, осталось за мной. Вишневый сад теперь мой! Мой! (Хохочет.) Боже мой, Господи, вишневый сад мой! Скажите мне, что я пьян, не в своем уме, что все это мне представляется… (Топочет ногами.) Не смейтесь надо мной! Если бы отец мой и дед встали из гробов и посмотрели на все происшествие, как их Ермолай, битый, малограмотный Ермолай, который зимой босиком бегал, как этот самый Ермолай купил имение, прекрасней которого ничего нет на свете. Я купил имение, где дед и отец были рабами, где их не пускали даже в кухню.<…>

Денег много – мельницу строй; хлеба много – свиней заводи!

Слышно, как настраивается оркестр.

Эй, музыканты, играйте, я желаю вас слушать! Приходите все смотреть, как Ермолай Лопахин хватит топором по вишневому саду, как упадут на землю деревья! Настроим мы дач, и наши внуки и правнуки увидят тут новую жизнь… Музыка, играй!»

Будущее принадлежит медицине предохранительной. Эта наука, идя рука об руку с лечебной, принесет несомненную пользу человечеству.

Вначале XIX века практически все направления во внешней торговле России захватили в свои руки иностранные фирмы. Естественно, русским купцам было обидно за державу.

Отечественные предприниматели обладали огромным потенциалом и ни в чем не уступали иностранным. Они были деловиты, энергичны, честны и способны на ведение самых масштабных дел, что и доказали уже к концу XIX века.

«– Не казалось ли бы вам странным, даже непостижимым, господа! – сказал купец. – Если б во всех французских портах одни немцы и голландцы, а в английских портах испанцы и итальянцы производили внешнюю торговлю и чтоб французы и англичане, как верблюды, только перетаскивали на своих спинах товары из внутренности государства к морскому берегу для того только, чтоб чужеземцы пользовались неимоверными выгодами, без труда, без забот, без ответственности, потому единственно, что на дверях их жилищ прибита медная дощечка с надписью: „Контора“?

<…> Я говорю о нашем любезном Отечестве. Не странно ли, не унизительно ли для народного самолюбия, что в России вся почти внешняя торговля производится посредством иностранных контор и факторий, находящихся во всех русских портах и даже в столицах, как будто бы Россия была Китаем или Япониею? <…>

Скажите, господа, неужели этот порядок дел будет вечно продолжаться и неужели в отношении к торговле мы будем всегда на той самой степени, как во времена открытия Архангельского порта Ричардом Ченселором при царе Иоанне Васильевиче? Кажется, у нас есть все средства, чтоб составить почтенное купеческое сословие. Уму, проницательности и сметливости нашего народа отдают справедливость сами иностранцы. Честь наша в торговле, право, не ниже добродетелей гг. иноземных конторщиков, а в капиталах мы всегда будем иметь преимущество, имея в своих руках сырые произведения нашей земли и русский товар. Напротив того, у конторщиков при начатии их дел все богатство составляет медная дощечка с надписью: „Контора“, и несколько рекомендательных банкирских писем».

У каждого времени и каждого народа свой идеал женской красоты, где-то ценится длинная шея, где-то маленькие ноги или бледная кожа. На Руси красивыми считались женщины, пышущие здоровьем, что называется, кровь с молоком. Такая и коня на скаку остановит, и мужу в поле поможет, и детишек родит крепких.

А где набираться сил для работы, красоты для мужа и здоровья для себя, как не в бане! Это в заморских странах богиня любви и красоты выходит из морской пены, русская Венера рождается в пене банной, среди очищающего пара и целительного огня.

Русская красавица отличается пышными женственными формами, белой сияющей кожей, ярким румянцем. У нее ясные голубые глаза, золотистые волосы, непременно длинные, до пояса, и белозубая улыбка – свидетельство легкого характера и жизнерадостности. Она – воплощение здоровой и уверенной в себе красоты, взращенной парным молоком, чистым воздухом и физическим трудом, приносящим радость.

Б. Кустодиев. Русская Венера, 1926

Известный русский промышленник Тимофей Прохоров с юных лет трудился на семейных предприятиях, проявляя недюжинные коммерческие способности. Он многократно приумножил доставшийся ему капитал, но при этом всегда помнил, что зарабатывать деньги ради денег – это пустая трата своей жизни. Для Прохорова его состояние было средством свершения добрых дел: он открывал бесплатные школы, строил жилье и больницы для своих рабочих, заботился об их образовании и облегчении условий труда.

«Человеку нужно стремиться к тому, чтобы иметь лишь необходимое в жизни; раз это достигнуто, то оно может быть и увеличено, но увеличено не с целью наживы, богатства для богатства, а ради упрочения нажитого и ради ближнего. Богатство часто приобретается ради тщеславия, пышности, сластолюбия… это нехорошее, вредное богатство, оно ведет к гибели души.

Богатство хорошо, когда человек, приобретая его, сам совершенствуется нравственно, духовно; когда он делится с другими и приходит им на помощь. Богатство необходимо, должно встречаться в жизни, оно не должно пугать человека, лишь бы он не забыл Бога и заповедей его. При этих условиях богатство полезно. <…>

Деньги – это чеканенная свобода.

Без средств, без труда, энергии не может пойти никакое промышленное предприятие: богатство – его рычаг. Если богатство приобретено трудом, то при потере его оно сохранит от гибели человека: он станет вновь трудиться и еще может приобрести больше, чем у него было. Если же богатство случайно досталось человеку, то такой человек часто не думает ни о чем и при потере богатства погибает. Благотворительность совершенно необходима человеку, но она должна быть непременно целесообразна, серьезна: нужно знать, кому и сколько нужно дать. Наградою делающему добро человеку должно служить нравственное удовлетворение от сознания, что он живет „в Боге“».

Чем больше с природой согласно будет врачевание приключающихся человеческому роду болезней, тем больших успехов от врачебной науки и вящей пользы от употребляемых лекарств впредь ожидать можно.

Российские помещики по взглядам на образование крестьян, как правило, делились на два лагеря: одни считали, что образование мужику не нужно, от него будет только вред; другие не сомневались, что в мире, где неуклонно наступает прогресс, необходимо обучение. Савва Морозов принадлежал к последним. Он был уверен, что капиталы нужно вкладывать в людей, в их развитие и образование, только так страна сможет сохранить и приумножить свое богатство.