Знаменитый драматург Виктор Розов похвастался: мол, жаль не присутствовали на премьере моей последней пьесы. И добавил картинно: «Люди у касс устроили форменное побоище!»
– И как? Удалось им получить деньги обратно? – тут же отозвалась Раневская… немало не заботясь о чужом творческом самолюбии (а им, в той или иной степени, поражены все деятели искусства!). И которое своей «невинной» шуткой она буквально втоптала в асфальт.
Зная, что Раневская не склонна к экивокам и будничной дипломатичности, коллеги побаиваются общения с ней – никому не хочется стать антигероем «свежих» театральных анекдотов. Зная, что за словом в карман Раневская не лезет и что «палец в рот ей не клади», – мало кто рискует и «пикировать» с ней, соревноваться в обмене колкостями. Типичная иллюстрация «разговора при свидетелях: дежурный комплимент от «Великой старухи» («Вы по-прежнему молоды и прекрасно выглядите!») сказан со столь узнаваемой улыбкой-ухмылочкой, что собеседнице просто неймётся выдать в ответ какую-нибудь колкость. Что та и делает, правда ограничивая свою тираду стандартной, штампованной заготовкой: «А я вот не могу ответить вам таким же комплиментом!» На что тут же получает от Раневской припечатывающее: «А вы бы, как и я, – соврали!»
Думаю, многие (обстоятельно поразмышляв!) начинали откровенно избегать столь «опасную» собеседницу. Ну, а как ещё – если той претит политес, да к тому же может в любой момент внезапно начать «резать правду-матку».
Думаю, здесь достаточно всего одной, но наглядной иллюстрации. Ответственный работник советской литературы, поэт и функционер, на бегу поздоровавшись в Доме актёра, чисто формально поинтересовался «свысока»: как, мол, ваши дела, Фаина Георгиевна? Бедный… Привык ведь к дежурному «хорошо» или «ничего»! (Сейчас, порой, сразу спрашивают: «А как ваше «ничего»?» – подчёркивая, что другой ответ как-то и не особо ожидается.)
Реакция Раневской – как всегда непредсказуемая! – соответствующая: проучить «формалиста». Могла, по обыкновению – просто «послать в задницу». Но в этот раз – устроила мини-спектакль. Вцепилась в «неравнодушного» и, не отпуская, стала «картинно благодарить»: «Очень хорошо, что вы спросили. Хоть кому-то интересно, как я живу! Давайте отойдём в сторонку, и я вам с удовольствием обо всём расскажу… Я вас задержу ненадолго: минут сорок, не больше!» Визави – что есть сил вырываться: мол, на заседание опаздываю, нет времени…А затем – спасаться бегством. «Зачем же тогда спрашивать, как я живу?! – назидательно прокричала ему вслед Раневская своим фирменным «баском».
Резонно… И главное – окружающие, невольные свидетели поистине театральной сцены, услышали! А «ответственный литсотрудник», уверен, стал с этого дня обходить Раневскую окольными путями.
* * *
Сейчас, когда из жизни ушли уже практически все современники Фаины Раневской, можно встретить предположения-утверждения о «желчной, злой на весь свет старухе». Думаю, это далеко от истины. Если вчитаться в её строки: «Старухи, по моим наблюдениям, часто не обладают искусством быть старыми. А к старости надо добреть с утра до вечера!» – то понимаешь, что подобные обвинения, как минимум, не до конца убедительны.
Хорошо, соглашусь, – возможно, что бывала и злой: «наплывами». В моменте, будучи оскорблённой – не лично, а именно «в лучших чувствах и чаяниях», – тогда… вполне!
Хотя и это объяснимо. Когда читаешь: «В театр хожу, как в мусоропровод: фальшь, жестокость, лицемерие, ни одного честного слова, ни одного честного глаза! Карьеризм, подлость, алчные старухи!» – то понимаешь, что дошедшие до нас остроты Раневской – это всего лишь малая капля негодования в том море гнева, какое она бы могла излить. А в основном, большей частью – терпела. Знала, что попытаются «изжить», что не дадут ролей («Когда мне не дают роли в театре, чувствую себя пианистом, которому отрубили руки…»), что будут плести интриги, шушукаться за спиной, писать доносы и кляузы.
«Главное в том, чтоб себя сдерживать. (…) С упоением била бы морды всем халтурщикам, а терплю. Терплю невежество, терплю вранье, терплю убогое существование полунищенки, терплю и буду терпеть до конца дней», – нещадно бичевала себя Актриса в сохранившихся записях. Сдерживалась, терпела… а поэтому – выдавала саркастические замечания, только когда «плотину прорывало». Но если это случалось – мало никому уже не казалось. Доставалось всем. В том числе и начальству…
* * *
Как тут опять не вспомнить Юрия Завадского… Многолетний руководитель, по должности выполнявший и роль театрального наставника… Отдельная тема в жизни Фаины Раневской. Вечный оппонент – и не только в художественном плане, – которого Актриса не раз метко «прикладывала» в своих язвительных репликах. Увы, нынешнее молодое поколение знает Завадского исключительно как «объекта насмешек» Раневской. Тиран, мол, «заадминистрировавшийся»! Творчески несостоятельный – можно сказать «импотент в художественном плане»! Ну, а как можно проинтерпретировать ставший широко известным эпизод из будничных репетиций театра, в труппе которого играла Раневская?
Дословно: «Однажды Юрий Завадский крикнул в запале Раневской: «Вы своей игрой сожрали весь мой режиссерский замысел!» – «То-то у меня ощущение, что я наелась дерьма!» – парировала «Великая старуха». Симпатии стороннего наблюдателя – явно на стороне Раневской. Завадский предстаёт этаким беспробудным бездарем, что просто завидует её таланту.
Но тут не всё так просто, как кажется на первый взгляд. В своих бойких шутках Фаина Георгиевна широко, даже размашисто, применяла гиперболу, сгущала краски… и от души окатывала своих визави из ушата остроумия. Не факт, что от злости… скорее – просто от особого (наперекор!) восприятия мира. Или из идейных соображений. Или из бескорыстной любви к меткому, острому слову… Даже нет смысла гадать. Хотя народная пословица «Ради красного словца – не пожалею и отца» – создана же отнюдь не случайно!
Юрий Александрович Завадский. Известный актёр… и традиционно – любимец женщин. По воспоминаниям современников (особенно – современниц): был просто «необычайно хорош собой». В знаменитой постановке Вахтангова «Принцесса Турандот» – он неизменно играл красавчика Калафа. По утверждению многих коллег – сердцеед, окружённый толпами восторженных воздыхательниц. Знатоки театральных нравов Москвы того времени рассказывали, что у дверей его квартиры спозаранку разворачивались нешуточные баталии: дежурившие в подъезде поклонницы спорили, кто первым предложит «Юрочке» только что купленные свежие булочки – к утреннему чаю…
Марина Цветаева посвятила Завадскому целый цикл стихов, «Комедьянт». Да и в жёнах у него последовательно ходили первые красавицы Советского Союза: прославленная актриса Вера Марецкая, непревзойдённая балерина Галина Уланова…
Как театральный режиссёр стал известен в столице с 1924 года – в тот момент Раневская ещё заканчивала свои выступления в небольшом «Передвижном Первом советском театре» и готовилась к перебазированию в Баку, в местный «Рабочий театр».
…Да, не похож как-то яркий образ театрального «баловня судьбы» – на скучного администратора, лишь по воле случая дорвавшегося «порулить театром».
Авторитет Юрия Александровича – непререкаем. Получил «заоблачное» звание Народного артиста СССР в 1948 году, будучи к этому времени уже аж трижды лауреатом Сталинской премии! В театре его практически боготворили… Но не Раневская. Ведь когда Завадский стал «народным» – она уже год, как сама гордо носила звание «заслуженной». Да, её «три Сталинских» – ещё впереди. Но, нужно сказать, ждать их оставалось не так уж и долго. Все три она получит в течение последующих трёх лет. Но зато за плечами – целых 17 фильмов в активе. Для того времени – просто неимоверное количество! Все самые «узнаваемые» роли – уже сыграны. Именно Раневскую узнают на улице, а открытки с её изображением продают в киосках… а Завадского – увы! Он ведь в кинематографе не снимается. А как театрального актёра – ну да, москвичи, те, кто «в теме», по большей части помнят и любят. Но… так ли уж по многим городам и весям красавец Завадский сумел проехаться с выездными гастролями?
…Раневская спорит с ним безжалостно. Тот отвечает с не меньшим ожесточением. Две глыбы, две скалы. Громада – на громаду. За Завадским – непререкаемый «административный ресурс». Никто из труппы не хочет получить «разнос», но зато все хотят получить роли. За Раневской – личное обаяние, недюжинный интеллект вкупе с непревзойдённым чувством юмора… и смех. Обычный смех, который порой разит гораздо больнее начальственных полномочий.
Типичный пример «позиционной творческой войны». Раневская методично, раз от разу опаздывала на репетиции. Вряд ли кому-то ещё это так сходило бы с рук. В какой-то момент Завадскому такое положение дел надоело… да и надо же продемонстрировать, «кто в доме хозяин»! Велел труппе: «Если хоть ещё раз опоздает – то просто Раневскую не замечать!» Бойкот, мол, объявим! Сильный ход…Ну, и что поделать – все покорно согласились: с начальством не поспоришь, ему виднее!
