Успел ли Володя Амлинский, умерший 30 ноября 1989 года, написать книгу о своём деде? Жалко, если не успел…
* * *
Анатолий Вениаминович Калинин, родившийся 22 августа 1916 года, наиболее известен читателям своим романом «Цыган». По мотивам этого романа режиссёр Евгений Матвеев снял фильм в 1967 году, а режиссёр Александр Бланк в 1979-м – сперва четырёхсерийный фильм, а в 1985-м – его продолжение пятисерийный фильм «Возвращение Будулая». Редкий, согласитесь, случай. Тем более что сам Калинин и в 67-м, и в 79-м, и в 85-м считал опубликованные редакции романа незаконченными. И завершил роман только в 1992 году. Правда, и по мотивам завершённой редакции в 1993 году Александр Фенько снял фильм (четыре серии) «Цыганский остров», который через год в несколько переработанном виде стал фильмом «Будулай, которого не ждут».
Хороший ли роман «Цыган»? Сентиментальный, с вкраплением жестоких сцен. Порой в нём слышится интонация «Поднятой целины» Шолохова.
Это неслучайно: Шолохов был кумиром Калинина. Первый же его роман «Курганы» (1941) написан под откровенным влиянием Шолохова.
Подражая Шолохову, жившему не в городе, а в станице Вёшенская, Калинин переселился с семьёй на Хухляковский хутор на берегу Дона, где и жил до смерти, то есть до 12 июня 2008 года.
Сейчас хутор объявлен «жемчужиной донского края». Туристов зовут соприкоснуться с историей, обычаями и традициями донского казачества.
И последнее, что можно сказать о Калинине: тот был горячим убеждённым сторонником авторства Шолохова романа «Тихий Дон». Писал об этом статьи в «Огоньке» и местной прессе.
* * *
О том, кто выступал во второй половине XIX века со стихами, пьесами и переводами под псевдонимом «К.Р.», не знали только люди, очень далёкие от литературы.
К.Р. был адресатом писем И. Гончарова, Я. Полонского, А. Фета. Фет даже доверял ему редактуру своих стихов.
Для чего великий князь Константин Константинович, внук Николая I, взял себе псевдоним, легко расшифровывающийся как Константин Романов, объяснить нелегко. Наверное, наиболее правильно будет предположить, что он не хотел выступать под царской фамилией. Но и далеко уходить от неё тоже не хотел.
Во всяком случае, Константин Константинович, родившийся 22 августа 1858 года, много хорошего сделал на ниве российской словесности. Назначенный Президентом императорской академии наук, он учредил при Отделении русского языка и словесности разряд изящной словесности, по которому в почётные академики стали избираться писатели: П. Боборыкин, И. Бунин, В. Короленко, А. Сухово-Кобылин, А. Чехов.
Возглавлял юбилейный комитет по празднованию столетия со дня рождения А.С. Пушкина.
Обязанностей у великого князя было невероятно много. Археологическое общество, общество любителей естествознания, антропологии и этнографии, общество спасания на водах, Императорское Православное Палестинское общество, музыкальное общество, астрономическое общество, историческое общество, общество Красного Креста, общество содействия торговому судоходству, – в каждом он был председателем.
К тому же великий князь был пожалован в генералы от инфантерии и в генерал-инспекторы Военных учебных заведений не за свою родословную, а за исключительную храбрость, проявленную им на полях сражений.
Любопытно, что после того, как знаменитая Надежда Плевицкая спела романс Якова Пригожего на слова К.Р. «Умер бедняга в больнице военной», после того, как романс стал необычайно популярным свидетельством неравенства, с каким хоронили нижних чинов по сравнению с верхними, в 1909 году были приняты «Правила погребения нижних чинов», закрепившие уважительное отношение государства к своим защитникам.
Константин Константинович помогал многим. Особенно литераторам. Особенно тем из них, к кому чувствовал духовное родство. И духовные его родственники с благодарностью отзывались. Так А.А. Фет прислал великому князю-поэту третий выпуск своих «Вечерних огней» с такой дарственной надписью:
Трепетный факел, – с вечерним мерцаньем
Сна непробудного чуя истому, -
Немощен силой, но горд упованьем
Вестнику света сдаю молодому…
«Вестник света» – вот счастливо найденная Фетом черта творчества К.Р., – его светоносность.
Гениям свойственна точность определений. Фет видел, куда идёт русская поэзия, – к модернизму, к погружению в тёмные воды жизни. Оценил Фет и стихи К.Р., который, как мог, неустанно выводил читателей к свету:
Смеркалось; мы в саду сидели,
Свеча горела на столе.
Уж в небе звёзды заблестели,
Уж смолкли песни на селе…
Кусты смородины кивали
Кистями спелых ягод нам,
И грустно астры доцветали,
В траве пестрея здесь и там.
Между акаций и малины
Цвёл мак махровый над прудом,
И горделиво георгины
Качались в сумраке ночном.
Тут и берёзы с тополями
Росли, и дуб, и клён, и вяз,
И ветви с зрелыми плодами
Клонила яблоня на нас;
Трещал кузнечик голосистый
В кусте осыпавшихся роз…
Под этой яблоней тенистой
В уме столпилось столько грёз
И столько радужных мечтаний,
Живых надежд, волшебных снов
И дорогих воспоминаний
Былых, счастливейших годов!
….
Сад задремал; уже стемнело,
И воцарилась тишина…
Свеча давно уж догорела,
Всходила полная луна,-
А мы… мы всё в саду сидели,
Нам не хотелось уходить!
Лишь поздней ночью еле-еле
Могли домой нас заманить.
Умер К.Р. 15 июля 1915 года.
* * *
Вот это стихотворение Борис Абрамович Слуцкий так и назвал «Михаил Кульчицкий»:
Одни верны России
Потому-то,
Другие же верны ей
Оттого-то,
А он – не думал, как и почему.
Она – его подённая работа.
Она – его хорошая минута.
Она была отечеством ему.
Его кормили.
Но кормили – плохо.
Его хвалили.
Но хвалили – тихо.
Ему давали славу.
Но – едва.
Но с первого мальчишеского вздоха
До смертного
Обдуманного
Крика
Поэт искал
не славу,
а слова.
Слова, слова.
Он знал одну награду:
В том,
чтоб словами своего народа
Великое и новое назвать.
Есть кони для войны
и для парада.
В литературе
тоже есть породы.
Поэтому я думаю:
не надо
Об этой смерти слишком горевать.
Я не жалею, что его убили.
Жалею, что его убили рано.
Не в третьей мировой,
а во второй.
Рождённый пасть
на скалы океана,
Он занесён континентальной пылью
И хмуро спит
в своей глуши степной.
Да, таким он и был – товарищ Слуцкого, поэт Михаил Валентинович Кульчицкий, родившийся 22 августа 1919 года. Конечно, прав немецкий славист Вольфганг Казак, заметивший, что у Кульчицкого юношеская жертвенность сочетается с верой в собственное поэтическое слово. Разумеется, любая гибель – случайность. Но, читая стихи Кульчицкого, вспоминаешь реплику декабриста Никиты Муравьёва, сказанную при аресте: «Ах, как прекрасно мы умрём!»
Кульчицкий не боялся смерти. Часто писал о ней. Воображал свою смерть прекрасной – то есть жертвенной. А за что ему не жалко будет пожертвовать жизни, он никогда не сомневался:
Самое страшное в мире –
Это быть успокоенным.
Славлю Котовского разум,
Который за час перед казнью
Тело свое гранёное
Японской гимнастикой мучил.
Самое страшное в мире –
Это быть успокоенным.
Славлю мальчишек смелых,
Которые в чужом городе
Пишут поэмы под утро,
Запивая водой ломозубой,
Закусывая синим дымом.
Самое страшное в мире –
Это быть успокоенным.
Славлю солдат революции,
Мечтающих над строфою,
Распиливающих деревья,
Падающих на пулемёт!
Да, он погиб в бою 19 января 1943 года за те прекрасные идеалы революции, какими он их ощущал. Прямой человек, он отказался бы от этих идеалов, если б они раскрылись ему по-другому.
