Николай Чугунов - Зимние каникулы

Славен Стармин, столица белорского королевства. Славен правитель его, король Наум, славен Вседержитель, Верховный Архимаг и даже легендарный пророк Овсюг, в свое время рассказывавший немало забавных баек про различные интересные дела. Но ничто не сравнится со славностью единственной в мире Старминской Школы Чародеев, Пифий и Травниц, ибо это учреждение не ждет милостей от природы, а создает свою репутацию силами всех своих питомцев, к которым, кстати, относится и Верховный Архимаг.

Все четыре стихии доступны ее выпускникам. Будущее для них — открытая книга. Пространство покоряется им как вышколенный пес. Ну конечно, не всем, и не в полном объеме, вот и получаются пифии, оракулы, травники, целители, практики и теоретики.

Конечно, многие выпускники стараются стяжать себе немеркнущую славу на просторах Белории, Винессы, Волмении, Ясневого Града и Двенадцати Долин, не считая многочисленных гномьих поселений, однако еще больше выпускников тихо работают в столице, совершенно не мечтая о том что когда-либо их имя будет вписано в алмазные скрижали истории золотыми буквами, да и правда — не всем же быть практиками!

Вот и травники тоже нужны — кто еще подлечит жителей, пострадавших от злобных тварей и практиков, этих тварей истребляющих? Да и остальные хвори тоже никуда не делись — так что работы в лечебницах всегда в избытке. И конечно, наилучшей лечебницей во всей Белории (не считая, конечно, королевского дворца) считается Главная Лечебница г. Стармина, что вполне логично, не так ли? Работа скучная, но нужная — должен же ее кто-то делать? Вот и трудятся там лучшие из лучших, в меру умений и прилежания, такие, как, например, скромные бойцы невидимого фронта борьбы с болезнями, больными и начальством (что, в принципе, одно и то же, поскольку приходят без спроса, надолго и доставляют массу проблем) — травницы Алрин Органа и Лореаллина Маленка, девушки аккуратные, трудолюбивые и внимательные.

День подходил к концу, и огромное багровое солнце уже коснулось шпилей королевского замка. Позолоченные крыши Стармина купались в кипенно-белой пене цветущих садов, легко дававших при соответствующей погоде по два урожая, а бездонно синее небо манило и обещало что-то хоть и неизвестное, но очень приятное. Двор главной Старминской лечебницы был усыпан солнечными зайчиками от окон.

— Эх, пора домой, — пропела Алрин, закрывая окно, с самого утра снабжавшее ее и Лару свежим воздухом, наполненным летними ароматами. Оно скрипнуло, и на булыжнике двора появился еще один зайчик.

— Да, — согласилась та. — Куда пойдем?

— Лично я предлагаю в… — но закончить травнице не дали. Дверь в комнату распахнулась и на пороге появилась мамаша с ребенком.

На первый взгляд в появившейся парочке не было ничего необычного. Обычные люди, которых полно в Стармине. Точнее, обычной казалась на первый взгляд лишь мать. Девочка была чудо как хороша — льняного цвета волосы, белоснежное платье с вытканными на нем забавными зелеными зайцами и огромные, ослепительно синие глаза, взирающие на мир с каком-то наивным интересом. Кроме того, чувствовалось, что эта девочка никогда не ждет подходящего случая, а предпочитает организовывать такие случаи сама — столь мощная волна энергии распространялась вокруг этого создания.

— Здравствуйте, — вежливо поздоровалась старшая из посетительниц. — Я ищу младшую травницу Алрин Органу.

— Это я, — откликнулась девушка. — Чем обязана?

— Я — Летиция Конфорски, мне посоветовали обратиться к вам по поводу Марисы. Дочка, поздоровайся с тетями, чему я тебя учила? И стой смирно! Понимаете, она постоянно все в рот тянет. Постоянно, хотя мы и кормим ее хорошо… Бывает, что она обед есть отказывается, но обычно мне удается заставить съесть хотя бы пару ложек… Может, у вас есть какие-нибудь… О, Мариса, нет!!! — И Летиция выхватила у девочки уже открытую склянку, в которой перекатывалось какое-то зеленое желе.

— А это что такое? — невозмутимо спросило дитя.

— Это желе из вредозобника, при мышечных болях полезно, — объяснила Лара. Она внезапно почувствовала, что бурный вечер уже начался, но совершенно не так, как хотелось.

— Ну давайте посмотрим вашу деточку. Нет, пока только язык, — распорядилась Алрин, слезая с подоконника. Рот внешне выглядел совершенно обычно, за исключением массы чернильного цвета пятен, разбросанных тут и там. — Скажите, у вас чернила не пропадали вчера или сегодня?

— Чернила нет, но… Мариса, сознавайся, ты съела папину промокашку!!!

Ребенок не удостоил мать ответом, задумчиво осматривая глазами комнату. Вдруг рука чада метнулась вперед и схватила лист бумаги, лежавший на столе.

— А эа о акоэ?

— Это Ларины записки, отдай, деточка, они совсем неинтересные, — травница закончила осмотр и осторожно выдернула из детских ручек уже слегка помятый титульный лист лариной диссертации, потом немного подумала, и сказала:

— Вы знаете, медикаментозным способом это не лечится. И вообще, ваша дочь вполне здорова, что даже удивительно, если учесть то, что вы говорите, что она ест все.

— Я не все ем, — авторитетно заявила Мариса. — Невкусное я выплевываю. А это что такое?

В руках у Марисы на сей раз оказался пестик. Сама ступка покачалась, раздумывая, упасть ей сейчас или потом, и все-таки падать раздумала.

— Это пестик, мы им порошки делаем, — устало сказала Алрин, — положи на стол, деточка.

— Но как же объяснить ее поведение? — возмущенно спросила Летиция.

— А вот скажите, сколько вы ей уделяете времени в день? — спросила Лара.

— Ну как, утром я ее всегда бужу сама, спать укладываю, и обедаем мы всегда всей семьей… Поймите, у меня большое хозяйство, я все делаю сама, каждая серебрушка на счету, куда там уж слуг нанимать… Один домашний учитель сколько кладней за каждый визит требует… А тут и кухня, и уборка, и вообще, надо держать марку! Я вот и в Марисе стараюсь самостоятельность воспитывать, чтоб с малолетства по хозяйству помогала, да вот не хочет она, только ест все, что ни попадя!

— Мне теперь еще больше кажется, что Мариса абсолютно здорова. Просто таким образом она выражает желание быть с вами ближе и почувствовать ваше внимание, пусть даже на то время, пока вы ее ругаете.

— Нет, вы погодите! Я, может, тоже хочу с ней побольше времени проводить, но я же не ем все, что на глаза попадется! И вот вы, скажите, когда у вас запарка на работе, не начинаете же есть все подряд с этих полок? — и Летиция возмущенным жестом обвела полки с препаратами.

— Нет, но… — попыталась возразить девушка.

— Прекрасно! А мы с вами — здоровые люди, подчеркиваю — здо-ро-вы-е! А она больна, и ее надо лечить! А вы и должны лечить! А если не лечите, тогда вы недоучки и самозванцы! Я так с собой и со своей дочуркой обращаться не позволю, я до самого короля дойду!

— А это что такое? — этот вопрос ребенка был оставлен без внимания, и, как выяснилось, зря.

— Послушайте, уважаемая… — только начала Лара, и тут раздался скрежет, блестящими брызгами разлетелось окно и воцарился настоящий ад…

Грохотало долго, с переливами, и даже когда слегка поутихло, все равно что-то звенело, лопалось, шуршало, булькало, хрустело и перекатывалось.

Как выяснилось, пытливое чадо обнаружило в ножке одного из стеллажей с разнообразными склянками древесный сучок и сумело до него добраться.

Что удивительно, на самой Марисе, вырытой из завалов того, что кода-то было недельным запасом зелий главной лечебницы Стармина, не было ни царапины, а сама она была в восторге от произведенного эффекта. Мамаша быстренько схватила ее под руки и поспешила исчезнуть, пока кому-то в голову не пришла идея взыскать нанесенный ущерб с его виновницы или ее родителей.

— Вот это эффект, — сказала Алрин, осторожно вытряхивая из челки застрявшие там осколки.

Действительно, комната выглядела так, как будто по ней только что прошлось огнем и мечом войско завоевателей, причем дважды — сначала организованным блицкригом, а потом — с ожесточенными оборонительными боями. Из того, что могло разбиться, уцелела едва ли треть, а из склянок с зельями — едва ли процентов десять. Три шкафа из четырех были опрокинуты, и четвертый спасло лишь то, что третий шкаф опрокинулся не на него, а в окно. Пол был покрыт удивительной красоты радужными пузырящимися разводами, от которых поднимался разноцветный дым, достаточно произвольно меняющий оттенки и запах. Ларины записки, лежавшие на столе, были намертво приколочены к столешнице разнокалиберными осколками.