Linnea - Властелин?!

«Больно, как же больно», — подросток лет пятнадцати-шестнадцати забился в угол своей полутемной камеры. Его одежда давно уже превратилась в лохмотья. Сколько он уже здесь? Месяц, полгода, год? Кто-нибудь помнит о том, что он когда-то ходил рядом с ними? В его камеру уже много времени, он не знал сколько, никто не приходил, лишь раз в день открывалась маленькая дверца внизу двери и в камеру проскальзывала железная миска с едой, обычной похлебкой и кружка с водой. Раз в неделю ему давали маленький кусочек хлеба. Все было рассчитано только на то, чтобы он не умер с голоду. Как только в камере появлялся запах или солома приходила в негодность, все быстро менялось. Он не знал, кто это делает, да и какая была разница. Можно было попытаться покончить собой, но ничего, что помогло бы ему совершить суицид, в камере не наблюдалось.

Легкий скрип возвестил о том, что прибыл его ежедневный обед. Молодой мужчина лет двадцати, может двадцати двух, повернулся на этот скрип, но с места не сдвинулся. Он ждал. Вот повторный скрип — значит, дверцу закрыли. Он слышал тихий удаляющиеся шаги. Дальше последовал легкий взмах руки, и миска с кружкой плавно переместились к нему. Если бы его пленители знали, что ему понадобится всего год, чтобы освоить беспалочковую магию, но сюда уже много лет никто не приходил и знать об этом никто не может.

Молодой человек осторожно поднял миску, при этом его глаза оставались все также пусты, и смотрели в стену перед собой. Узник был слеп. Это была одна из его жертв, которую потребовала магия, чтобы научиться и пользоваться ей без проводников. Но глаза оставались все такими же яркими и такими же зелеными, как при его рождении, лишь с той разницей, что ничего не видели. Второй жертвой стали волосы. В этих длинных волосах лишь несколько прядей были прежнего смолянисто-черного цвета — серебро лишь слегка разбавленное смолью. И третья — последняя жертва — голос. Зачем голос тому, кто может управлять магией без того, чтобы произносить заклинания вслух.

Вы спросите, а почему он все еще в этой камере? Ведь с такой силой он мог бы спокойно отсюда уйти. Да, мог бы, только вот куда? Кому он нужен? Есть за этими стенами хоть кто-нибудь, кто помнит о нем, кто готов принять его такого? Вот и он об этом не знает.

Его разум давно уже закрыт от любого вторжения. Он не видит и не слышит того, кто стал причиной всех его бед, но и его уже давно никто не может чувствовать, в том числе и он. Умение пользоваться магией без палочки изменило его, и найти его стало просто невозможно. Но искал ли его кто-нибудь? Пытался ли найти?

За дверью послышались голоса и шаги. Молодой человек провел рукой вдоль своего тела, превращая одежду в лохмотья. Никто не должен был увидеть здесь неплохо одетого пленника. «Кто-то вспомнил обо мне?» — с легким недоумением подумал он. Еще один пас рукой и на глаза легла полоска ткани, столь же ветхая, как и вся его одежда.

Дверь с жутким скрежетом открылась.

— Мордред и Моргана, — послышался удивленный возглас.

— Что там? — послышалось из коридора.

— Да тут жилец, узник, — ответил тот, кто сейчас рассматривал пленника. — Похоже, он тут уже давно.

— Ну, и куда его? — в дверях появился второй. — Да, похоже, очень давно.

— Так, давайте к Лорду, — присоединился к ним третий голос. — Эй, ты, вставай! — легкий пинок по ноге. Молодой человек медленно поднялся на ноги. Шелковые, невероятные волосы рассыпались по спине. Их длина достигала коленей. Пришедшие были удивлены тому, что эти волосы были в полном порядке, в отличие от всего остального, но заметили, что и сам пленник был чистым, от него не исходил никакой неприятный запах. Это был странный узник.

— Следуй за нами, — и говорящий пошел к выходу. Пленник остался на месте.

— Э, он же слепой, — оповестил второй голос.

— Ну, так, ведите его, — раздраженно произнес тот, кого пленник идентифицировал как третьего. Двое мужчин подхватили узника под руки и почти поволокли. Пленник не сопротивлялся, не видел в этом никакого проку. Они двигались куда-то по коридору, потом по лестнице вверх. «Глубоко же я сидел», — подумал молодой человек. Если бы не двое, что держали его и в основном взяли на себя роль его почти носильщиков, он бы не осилил весь этот путь.

«Воздух. Похоже, сейчас лето», — он чуть запрокинул голову, чтобы почувствовать ветерок на лице.

— Да, давно ты, похоже, не был на свежем воздухе, — констатировал тот, что держал его слева. — Сколько же ты тут проторчал?

Естественно, ответа на свой вопрос он не получил. В следующее мгновение узник крепко сжал челюсти, поскольку неприятное ощущение в желудке нарастало, потом сдавило болью виски, и вдруг все закончилось. Парочке не удалось его удержать, и он рухнул на колени. Его вырвало. Он услышал очищающее заклинание, его подняли на ноги и снова куда-то повели. Голова кружилась после аппарации. Это был не самый приятный способ перемещения в пространстве.

Наконец, они остановились.

— Войдите, — раздался глухой голос. «Дверь», — понял уже бывший, или все еще узник. Трудно было сказать, кем он является.

— Мой Лорд, — произнес один из его сопровождающих. — Мы нашли в Торсвурд-меноре узника. Он там, похоже, очень давно, мой Лорд. Мы привели его с собой, чтобы вы могли решить его судьбу.

— Что ж, господа, давайте посмотрим на этого узника, — голос был довольно молодой и без шипящих звуков, какие он помнил, но это были очень смутные воспоминания. Его вывели вперед.

Кто-то присвистнул. Он повел плечом в сторону, не позволяя к себе прикоснуться тому, кто только что попытался это сделать. Но его все же схватили за плечо. Ветхая ткань тут же поползла, оголяя его.

— И кто же ты? — вот этого человека он не почувствовал. Напряженно замерев на месте, он ждал. Ему не хотелось показывать им, на что он способен. Мужчина обошел его и встал лицом к лицу. Незнакомец сдернул с него повязку. Узник опустил голову и закрыл глаза. Шлейф волос спрятал его лицо от этих людей. Его подбородок поддели пальцем и заставили поднять голову, затем отвели волосы со лба. Он открыл глаза. Невидящие, пустые, но ярко-зеленые глаза уставились в темно-синие, в которых плескались вишневые искорки. Тонкий палец обрисовал такую знакомую всему магического миру молнию.

— Я забыл, — произнес мужчина. — Я забыл о тебе.

«Я понял», — отозвался пленник мысленно, приоткрывая свой разум настолько, чтобы ответить тому, из-за кого началась когда-то его история, история Мальчика-который-выжил.

— Я думал, ты умер в тех подземельях, — задумчиво произнес мужчина, покоривший почти шесть лет назад магическую Великобританию. — Я давно уже тебя не чувствовал. Я был уверен, что ты мертв.

«Я знаю, но ты же сам приказал доставлять мне пищу, чтобы я не умер. Вот эльф исправно и следил за всем, чтобы я не дай Мерлин не отдал концы», — мысленно передал Гарри Поттер.

— Восемь лет, — сказал Волдеморт. — И последние семь ты провел в замке, где кроме тебя и одного домового эльфа никого не было. Что ж, Гарри Поттер, ты смог меня удивить. Ты достоин жить, раз пережил все это. Но я не могу позволить тебе жить свободно.

«Я ничего не могу», — последовал тихий ответ. — «Я не вижу и не говорю. Кто я? Лишь безымянный пленник, о котором забыли, даже не уничтожили, чтобы не забирать с собой».

Он услышал щелчок пальцами.

— Тарри, проводи его в ванную, и помоги привести себя в порядок, — приказал Волдеморт, все еще в задумчивости глядя на молодого человека перед собой. Он чувствовал, что тот не так прост, как кажется и не так уж и сломлен, как хочет показать. Когда дверь за пленником и эльфом закрылась, Темный лорд повернулся к своим соратником.

— Я в шоке, — произнес, наконец, один из них.

— Можешь мне поверить, я не меньше, — ответил Волдеморт, садясь в кресло. — Я был уверен, что мальчишка умер. Я все эти годы его не чувствовал, даже когда его ввели сюда, я его не почувствовал.

— Может быть, он стал сквибом? — предположил седой мужчина.

— Не думаю, — покачал головой Волдеморт. — Он что-то скрывает. Он слеп и нем, но не беспомощен.

— Что вы будете с ним делать, мой Лорд? — Северус Снейп пристально посмотрел на своего Господина.

— Во-первых, мой друг, я хотел бы, чтобы ты его осмотрел, — Волдеморт задумчиво постукивал пальцем по губам. — Надо знать, в каком он состоянии. Во-вторых, я уже сказал, что он достоин жизни, раз смог выжить в эти восемь лет. Отпустить его я не могу. Нам не нужно, чтобы вспыхнуло сопротивление. И так хватает всякого сброда, постоянно устраивающего диверсии.

— Оставите его в замке? — в разговор включился Люциус. — Это может само по себе стать причиной для восстания. Дамблдор до сих пор где-то прячется с своими птенчиками.