- Это было неправильно, - не выдержал наконец Гарри.
- Да неужели, - лениво протянул Люциус. - Что ж, объясни мне всю глубину моих заблуждений. Жажду услышать твои аргументы.
- Нельзя было так поступать, она не виновата.
- Когда я заказываю Шато Лафит-Ротшильд, а мне приносят Шато Марго - не лучшего, к тому же, качества - что я должен сделать? - вкрадчиво поинтересовался Люциус. - Выпить эту дрянь и сказать спасибо? Я плачу деньги, а они предоставляют услуги, и сумма, кстати, такова, что я вправе рассчитывать на профессионализм и высокое качество обслуживания - так, кажется, это работает? Или я не прав?
- Да, но официантка-то была не виновата, - не отступал Гарри. - Она же просто делает, что ей говорят!
- О, то есть мне следовало запытать управляющего? Боюсь, что ты и тогда бы сказал: это не он, иди к владельцу, который завёл такие порядки.
- Э-э… Ну да.
- Потрясающе. И я бы положил жизнь, разыскивая этого человека, чтобы плеснуть в него прокисшим Шато Марго. Блеск, - Люциус остановился и обернулся к нему. - Гарри, эти люди и есть лицо хозяина заведения; они должны быть готовы принимать и претензии посетителей - если уж их вертеп работает кое-как!
- Предъявить претензии и смешать с дерьмом - не одно и то же! - Гарри завёлся. - Чёрт, Люциус… Она же девушка. Это просто… не по-мужски!
Тут у Люциуса сделалось такое лицо, что он осёкся: кажется, хватил лишнего. Но он был прав! То, что произошло в кафе, было образцом самого безобразного способа унижения - неторопливого, изысканно вежливого; неудивительно, что девчонка расплакалась. В чём-то, конечно, и Люциус был прав, но Гарри твёрдо знал, что так поступать нельзя.
Они стояли и таращились друг на друга - не мигая, словно два кота. Неизвестно, чем бы всё закончилось, но откуда-то сбоку раздалось зазывное:
- Цветочки, цветочки! А вот кому цветочков!
Люциус нашёл глазами источник неуместного шума и вдруг позвал:
- Подите-ка сюда, мадам!
К ним подкатилась маленькая сдобная цветочница с корзиной великолепных жёлтых ирисов.
- Желаете цветочков, любезный сэр?
- Желаю, чтобы вы отнесли этот вульгарный сноп в «Ла-Манш», - Люциус небрежно швырнул ей галеон. - Знаете, где?
- Кафе на углу, - понятливо кивнула цветочница, пряча монету в нагрудный карман. - А кому передать?
- Скажете: для мисс Плаксивой Официантки, - ехидно припечатал Люциус.
- Хорошо.
- Мэм, - вмешался Гарри, шаря в карманах. - Для официантки Глэдис.
- Хорошо, - цветочница, не смущаясь, приняла и второй галеон и бодро попылила по направлению к кафе, успев напоследок одарить их взглядом, в котором ясно читалось: «Ох уж эти мне богатые идиоты».
- Ты видел? Нас осуждают! - притворно возмутился Гарри. - Боюсь, что сервис опять не на высоте.
- Боюсь, что так.
Они переглянулись, фыркнули и рассмеялись. Ставшая уже традиционной послеобеденная прогулка продолжалась в молчании, но теперь оно было даже уютным. На перекрёстке, как всегда, остановились.
- Зайдёшь? - спросил Гарри. Люциус шагнул ближе, обнял, и они аппарировали на Гриммо.
* * *
- А, и ты здесь, чума с крыльями, - так поприветствовал Люциус засевшую в гостиной Элоизу.
- Что-то ты сегодня нелюбезен с дамами, - поддразнил Гарри.
Люциус не ответил, протягивая руку. Элоиза распушила перья и воинственно щёлкнула клювом.
- Попробуй только, - предупредил он, принимая вмиг присмиревшую птицу на локоть и вглядываясь в неукротимые жёлтые глаза. - Я удивлялся, почему она так дёшево стоит, а надо было, пожалуй, требовать с торговца доплату.
- Не всё так плохо, - Гарри добыл из бара бокалы и плеснул в них коньяка. - Мы поладили.
- О, ну конечно. По состоянию твоих ушей сразу ясно, кто в доме хозяин. Вернее, хозяйка.
- А тебя волнует их состояние? - Гарри, улыбаясь, подошёл ближе.
- Само собой, - невозмутимо ответил Люциус. - Не великое, знаешь ли, удовольствие: целовать поклёванные кем-то уши. Свободна, нечисть, - это Элоизе.
Беседа приняла интересный оборот, а Гарри ещё не задал один важный для него вопрос. Он сунул Люциусу бокал и решился:
- Я хотел спросить насчёт твоей… насчёт Н… насчёт мадам Малфой.
- О, - Люциус пригубил коньяк, посмаковал и довольно прищурился. - И что именно?
Можно подумать, он не понимает. Гарри было жутко не по себе - ещё никогда не приходилось вести подобных разговоров, но он не сдавался.
- То… То, что мы делаем, это ведь… нехорошо по отношению к ней?
Н-да, лексика на уровне восьмилетнего ребёнка. Но зато всё понятно. Гарри ждал. Люциус покатал в ладонях бокал, принюхался к согретому коньяку и сделал ещё один маленький дегустаторский глоток.
- Я бесконечно ценю и уважаю Нарциссу, - сказал он наконец.
Конечно, конечно.
- Я… - тут Люциус запнулся и зачем-то заглянул в бокал. - Я был бы последним, кто захочет причинить ей боль, - он одним глотком прикончил коньяк и чуть поморщился. - И я точно знаю, что наши с тобой… что то, что мы делаем, её не огорчит. Не больше, чем всегда.
- Чем всегда??
- Мы давно уже независимы друг от друга в интимном плане.
- В смысле? - Гарри казалось, что они говорят на разных языках.
- В смысле, у каждого из нас свои любовники, мы знаем об этом и ничего не имеем против, - чуть раздражённо пояснил Люциус. - Так понятно?
- О. Вполне.
Действительно, куда уж проще.
- Но почему же вы тогда не разведётесь? - ляпнул Гарри. У него не укладывалось в голове, что каждый из супругов спит где-то на стороне, и они не видят в этом ничего особенного.
Люциус закатил глаза.
- Если следовать твоей логике, люди женятся и живут вместе исключительно из-за секса, а когда его нет, то брак обречён. Так? А где же хвалёный гриффиндорский идеализм? Я поражён до глубины души! - язвительность, разлитая в голосе, зашкаливала.
- Э-э… Да нет, просто это, ну… Ну вообще, да. В смысле, я понял.
- Неужели?
- Ага. Понял, но не представляю. Уж извини, - Гарри развёл руками, чуть не расплескав позабытый коньяк.
- Ничего, - Люциус усмехнулся и кивнул на его бокал. - Почему ты не пьёшь?
- А? Да я, вообще-то, не люблю коньяк, - признался Гарри, улыбаясь.
Люциус покачал головой, выхватил бокал из его рук и поставил на стол рядом со своим - опустевшим.
- В таком случае, если ты выяснил, всё, что хотел, - начал он самым светским тоном. - Могу я тебя трахнуть?
Гарри ошалело хлопнул глазами, ещё раз. Этот благопристойный тон и легко слетевшее с губ Люциуса словечко составили невероятное сочетание. Невероятно возбуждающее.
- Спальня наверху, - выдавил он.
Они чинно поднялись по лестнице - Гарри впереди, Люциус следом. В комнате плескалось закатное летнее солнце. Гарри шагнул к огромному окну.
- Я задёрну…
- Зачем? - удивился Люциус.
Что тут можно ответить? Что он так привык? Действительно, бывшим подругам было бесполезно втолковывать, что раз уж парень ложится с девушкой в постель, то его не смутят лишние дюймы на бёдрах или складочка на животе. Но нет, всегда темнота или полумрак, они настаивали. И Гарри, в общем, это вполне устраивало. Он и сам-то себя красавцем не считал.
- Не нужно, - с мягким нажимом повторил Люциус, расстёгивая манжеты. - Я… - он окинул замершего у окна Гарри внимательным взглядом и чуть улыбнулся. - Я хочу видеть то, что беру.
В личном рейтинге самых возбуждающих фраз, Гарри бы поставил это на второе место. Он потянулся было к пуговицам на рубашке, но Люциус опять остановил его.
- Нет. Я сам, - он шагнул к кровати и, глянув на него, тихо произнёс: - Иди сюда.
О, гран-при рейтинга. А бывает в рейтингах гран-при? Примерно такие дурацкие мысли бродили в голове Гарри, когда он принял первый - лёгкий - поцелуй. Ладони Люциуса спустились по его спине, чуть задержались на ягодицах, огладили бёдра, а потом легли на грудь. Не прерывая поцелуя, он занялся рубашкой Гарри. Тот и сам не заметил, как оказался на кровати, полураздетый, и настойчивые губы скользили по его шее, а пальцы нежно пощипывали маленькие чувствительные соски. Он судорожно выдохнул, ощущая, как поцелуи влажной змейкой стекли ниже: Люциус увлечённо исследовал его ключицы, грудь и…
- А почему не лев? - горячее дыхание обожгло живот.
- Что? - Гарри приподнялся на локтях. - А, ты про татуировку, - с недавних пор над его пупком вздымался в прыжке маленький бирюзовый дельфинчик. - Сделал неделю назад, в память о море. Я там впервые побывал прошлым летом. На тёплом, в смысле.
Гарри было очень тяжело говорить связными фразами, но Люциус не спешил.
- Первый раз на море, вот как, - задумчиво произнёс он, поглаживая дельфинчика. А потом нагнулся, и Гарри ощутил росчерк острого кончика языка по контуру рисунка. Он закрыл глаза.
- И правда солёный, - выдохнул Люциус.
В следующие несколько минут, Гарри узнал о наличии у себя ещё одной эрогенной зоны - где-то там, в районе дельфинчика. Он изо всех сил сдерживался, чтобы не вцепиться Люциусу в плечи, умоляя, требуя большего, и тот, конечно, заметил.
- Нравится? - дразнящий след языка протянулся над кромкой джинсов. - Хочешь ещё?
