им можно больше, чем другим. Последний Поттер задумался, поняв, что Рон действительно может не быть другом, а быть этим самым «капо». Тем более, раз его брат староста, или, как сказала Луна, блоковый, ну, то есть старший.
Аленка, рассказывая о структуре управления лагерем, не знала, что так было не везде и не всегда, но вот ее рассказы очень хорошо ложились в то, что видела и Гермиона, и Гарри, а слизеринцы каждый день подтверждали слова беловолосой девочки, отчего становилось только страшнее.
***
Когда начались так называемые «окаменения», Аленка сразу поняла, что происходит. Хотелось спрятаться и не выходить из гостиной, но девочка отлично понимала, что от палачей спрятаться очень сложно. Гарри, послушав Луну, осознал, что палачи начали убивать. Наступит день, и…
— Но говорят же, что они просто окаменели… — попробовала возразить Гермиона, изо всех сил цепляясь за остатки прежнего мира.
— А дышат они как? А кушают? А пьют? — сразу же поинтересовалась Аленка. — Это очень страшная смерть — когда задыхаешься и не можешь вдохнуть.
— Значит, нас обманывают, но зачем? — не поняла мисс Грейнджер.
— Чтобы мы не сопротивлялись и не подняли восстание, — объяснила Алена, для которой все было ясней ясного. — Это как спрятанная газовка. Ты заходишь в душ, моешься, а потом пол поворачивается и шипит газ.
— И что? — тихо спросил Гарри.
— И все… — прошептала беловолосая девочка. — Сначала очень больно в груди, а потом только крематорий.
Через три дня окаменела Гермиона. Аленка горько плакала — так ей было жалко маму Гарри. Мальчик уже не знал, как ее успокоить. Мадам Помфри пыталась их выгнать из Больничного крыла, но не преуспела, а Аленка рыдала, цепляясь за каменное тело мисс Грейнджер, и было в этом плаче столько искреннего горя, что медиведьма опешила.
— Они не смогли достать тебя, поэтому убили те, что заботилась о тебе… — прошептала Аленка.
Осознание этого простого факта, как и того, кем была для него уже, как Гарри поверил, мертвая девочка, просто вышибло дух из героя магического мира. У него опустились руки. Рон, попытавшийся что-то сказать о каменной заучке, получил в нос, а когда его братья направили палочки на Гарри, перед ним, закрывая мальчика собой, встала Аленка.
— Почему? — только и спросил мальчик, ответ же его поразил.
— Гермиона хотела бы, чтобы ты пожил хоть немножко подольше, — объяснила ему Луна. Кем-то очень важной стала для нее эта кудрявая девочка.
Через два дня Гарри вызвали к директору, но мальчик просто бросил пергамент с приглашением в камин. Без Гермионы для него не имело смысла ничего. Раз ее убили, чтобы оставить его одного, то… Какая разница, когда? Аленка пыталась расшевелить Гарри, понимая, что тому надо просто пережить свое горе, ведь мальчик второй раз в жизни потерял маму… Маму! Палачи в Хогвартсе оказались более жестокими, чем в Майданеке.
— Мистер Поттер! — явившаяся в гостиную профессор МакГонагалл была раздражена. — Почему вы проигнорировали приглашение?
— Не пойду! — заявил последний Поттер. — Может, хоть минуту больше проживу…
— Вы обязаны! — воскликнула женщина.
— А то что? Убьете меня, как Гермиону?! — закричал мальчик. — Или этих предателей заставите?! Так что вы медлите? Убивайте здесь! Палачи проклятые!
Такая экспрессия мальчика Минерву поразила. И вставшая перед ним обреченно смотревшая мисс Лавгуд тоже поставила в тупик. Профессор попыталась объяснить, что мисс Грейнджер жива, но она просто видела — ей не верят.
— Когда созреют мандрагоры… — предприняла последнюю попытку профессор МакГонагалл. — Она снова будет ходить, и вы увидите…
— А мандрагоры нельзя просто купить? — поинтересовалась Аленка, стараясь не смотреть в глаза своей смерти.
— Вы ничего не понимаете! Зелье! — воскликнула профессор, но осеклась, задумавшись. Действительно, почему мандрагоры нельзя просто купить? — Мы поговорим с вами позже, — произнесла женщина, отправившись к Помфри.
— Почему ты назвал нас предателями? — подошел к Гарри старшекурсник, когда декан вышла. Разыгравшаяся в гостиной сцена выбила его из равновесия, поэтому он именно спокойно спросил, а не заорал.
— Вы спокойно смотрите, как убивают ваших товарищей, — заговорила Аленка. — Тех, кто делил с вами стол и был рядом, вы даже шутите над этим… А когда того, кого вы сами назвали героем, пытаются увести на смерть, стоите и смотрите, как бараны… Кто же вы?
Если на Поттера можно было наорать, возможно, побить, то в отношении девочки подобные действия были недопустимы. Поэтому отважный Гриффиндор сделал то, чем не занимался доселе никогда — задумался. А Аленка понимала, что так или иначе достанут, вечно прятаться просто не получится. Поэтому, когда в гостиную вошел директор, просто зажмурилась от страха, по-прежнему закрывая Гарри собой. Это было все, что она могла сделать ради памяти Гермионы.
— Гарри, почему ты не пришел ко мне? — поинтересовался директор.
— Не хочу, — ответил ему мальчик. — Вы меня убьете, как Гермиону.
Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор говорил о том, что магглокровка жива и видел — ему не верят, при этом мисс Лавгуд отчаянно боялась, а от Гарри шибало обреченностью пополам с ненавистью. В таких условиях, да еще и при всем факультете, стирать память мальчику было опасно — можно было его повредить. Хотя, судя по всему, мисс Грейнджер нужно оживлять и считать это «испытание» проваленным.
Озаботившись заказом мандрагорового зелья, Дамблдор задумался. Почему произошло именно то, что произошло, он не понимал. В его понимании, Гарри должен был дисциплинированно ждать конца года, чтобы оживление грязнокровки было ему наградой. А тут он вдруг отказался играть по установленным Альбусом правилам. Можно было, конечно, поправить герою память, но, учитывая, что все произошло в гостиной факультета, смысла уже не имело.
Решив завершить «приключение», Дамблдор не понял главного — Гарри ему больше не доверял. Теперь директор для мальчика был таким же врагом, как и остальные палачи. А вот Минерва МакГонагалл, совершенно не помнившая об этом разговоре, все не могла понять, что ее беспокоит. Женщине казалось, что она забыла что-то очень важное. Но вот что?
Слова Луны Гарри поразили, да и как она защищала его… Попросив девочку присесть на диван, мальчик задумался, а Аленка просто приходила в себя. Когда она стояла напротив директора, так здесь назывался начальник лагеря, то уже попрощалась с жизнью, но Аленку почему-то не
