— Не удивительно, — хмыкает Сиф, и Сигюн резво вцепляется в ее руку.
— Ты что-то знаешь, мама? Расскажи!
— Я просто предполагаю! — слишком резко и подозрительно. — Ты же знаешь, какая у Локи репутация в Девятимирье.
— Предатель. Захватчик. Убийца. Всемирное зло воплоти, — перечисляет Сигюн. — Да-да, в курсе.
Сиф с короткой напускной улыбкой проходится нежным поглаживанием дочери по щеке и целует в макушку.
— Постарайся завтра, дорогая. Сладких снов.
— Сладких снов, мама!
***
Сигюн вертит золотую инкрустированную игрушку в руках и не может поверить, что вообще по собственному желанию взяла ту в руки. Она скрывает недовольство за напускной радушностью и еще раз оглядывается по сторонам. Поджимает губы.
Все-таки не пришел…
— Кажется, вы чем-то раздосадованы, моя царевна, — вкрадчиво произносит Эрнард. — Что-то не так?
— Нет, все в порядке. Просто осматриваю местность, — она натянуто улыбается.
При свете полуденных лучей почти пепельные волосы альва отливают блестящими переливами. Пристальный взгляд светло-голубых глаз превращается в острый металлическо-серый. Жуткий. Сигюн знаком такой взгляд слишком хорошо, чтобы не обратить на него внимание. Она видит день ото дня на протяжении нескольких лет подобный у Бога Коварства. Но его холодные изумруды куда пронзительнее. За ними стоят залежи ума и каверзных хитросплетенных мыслей. За серым металликом Эрнарда таится только спесивость и надменность. Весь этот фарс со стрельбой — только чтобы потешить его самолюбие, не иначе.
Он неожиданно ухмыляется, и Сигюн явственно читает в этой ухмылке пренебрежительную издевку.
— Ты никогда даже не стреляла из него, я прав?
— Извините? — Когда они вдруг перешли на «ты»?
— Если бы стреляла, то знала бы, что «осматривать местность» нет нужды. Ни одна стрела, пущенная из Алдарона, не нанесет вред живому существу.
Сигюн издает удивленное «о!». Это огромная промашка. Она нервно убирает рыжую прядь за ухо и резко меняется в лице. Напускает смущенную улыбку, картинно отводит взгляд в сторону.
— Честно признаться, я просто боялась использовать такую красивую вещь… В Асгарде оружие — просто оружие. Ваш лук больше напоминает произведение искусства.
— Что ж… это честь для мастеров Альвхейма: принимать такие речи в качестве признания их работы, — Эрнард улыбается и неожиданно наклоняется вперед, заставляя Сигюн широко округлить глаза. Он дергано усмехается и вытягивает стрелу из кожаного колчана на ее спине. — Вот. Я все же попрошу вас воспользоваться моим подарком хоть раз по назначению.
Снова на «вы». Сигюн принимает стрелу и становится в позицию. С каждой секундой Эрнард кажется ей все страннее и страннее. Где-то глубоко внутри закрадывается нехорошее предчувствие.
Несмотря на благородные металлы и драгоценные камни, лук кажется почти невесомым в руках. И это доставляет больше дискомфорт, чем удобство. Красный рубин под указательным пальцем больно давит на кожу. Кажется, те, кто изготавливал этот лук, вообще ни разу не держали в руках подобного оружия. Сигюн натягивает тетиву и делает глубокий вдох и выдох. Ничего, все это ненадолго. Так она думает.
— Слухи были правдивы, — хмыкает Эрнард, кивая на наконечник стрелы точно в центре мишени. — Или, быть может, это просто везение?
— Вы сомневаетесь в моих умениях? — она, скрывая оскорбление и поднимающееся раздражение, берется за вторую стрелу.
— Что вы! Просто Алдарон стоит держать слегка иначе. Это другой тип лука, нежели тот, которым вы пользуетесь, судя по всему.
Эрнард неожиданно вопиюще-нагло прижимается грудью к ее спине и накрывает ладони своими, заставляя сменить хватку. Поднявшее из глубин Сигюн возмущение заглушается осознанием, что так действительно становится куда удобнее. Рубин больше не впивается в палец. Ей саркастично усмехаются на ухо:
— Разве твой учитель не должен был рассказать тебе об этом?
Сигюн плотно сжимает губы. Она делает огромное усилие над собой, чтобы не превратить наглеца во что-то похуже каракатицы или чибиса.
— Локи маг, а не лучник. Он обучил меня основам, и мне этого достаточно. Лук — периферия моих навыков, а не основная их часть, — она стряхивает его руки со своих и пускает стрелу ровно в яблочко мишени. Поворачивается вокруг своей оси и встречается с нахальным взглядом.
— Считаешь магию чем-то серьезным? Как наивно…
— Наивно: не считать магию чем-то серьезным! — Сигюн вскидывает подбородок вверх и прекращает эту и так вышедшею из-под контроля игру в «любезности»: — Что ты имеешь против Локи, Эрнард? Ты боишься его и ненавидишь, в то время как вы даже ни разу не встречались до дня Бала Девяти миров!
— Боюсь?! — ошалело выплевывает Эрнард. В глазах вспыхивает оттенок бешенства. Он резко хватает Сигюн за локоть, заставляя вскрикнуть от неожиданности. — Что за чушь ты несешь?!
— Чушь? — усмехается она фирменным вздергиванием губ Бога Коварства. — Ты шарахаешься от него, стоит ему появиться на горизонте! Что, будешь отрицать?!
— Не путай страх с презрением, наивная девчонка! Посмотри на себя! — он брезгливо кривится с каким-то глухим огорчением. — Ты могла бы стать царицей Альвхейма в будущем, если бы не была такой порченной!
Сигюн открывает рот в оскорбленном изумлении.
— Ложь, притворство, обман, — Эрнард неожиданно отталкивает ее от себя. — Этот йотун оставил на тебе свою жирную отметину так, что вряд ли тебя еще кто-то захочет.
— Что за бред? — Сигюн кривится в лице. — Йотун? Ты невменяемый!
Эрнард вдруг недоверчиво щурит глаза. Окидывает долгим и пронзительным взглядом разъяренную царевну Асгарда. И неожиданно расплывается в ненормальной улыбке, качая головой. Проходится по волосам пальцами. Он резво сокращает между ними расстояние и с жаром шепчет в лицо:
— Бедная маленькая девочка… Кажется, тебе не сказали кое-что очень важное! Интересно, почему? Поинтересуйся этим у своих родителей! О! А лучше спроси сразу у виновника торжества! Почему же твой горячо любимый дядя не поведал, что из рода ледяных великанов?
— Ты лжешь… — шепчет себе под нос Сигюн, отступая на шаг.
— Обвиняешь во лжи меня? — Эрнард невесело хмыкает. — Ты умная девочка. Сложи же уже два и два.
— И зачем ты мне это рассказал?..
— Зачем? — он пожимает плечами. — Наверно, потому что хочу насолить ему. Ничего личного конкретно к твоему Локи. Просто ненависть к йотунам у альвов в крови. А он здесь уж как-то слишком хорошо устроился.
***
Сигюн мчится по дворцовому саду. Оставленная неухоженной «живая» его часть нещадно хлещет ветками по рукам. Носки сапог путаются в паутине плюща, едва не роняя оземь. Ей кажется, что еще шаг — и она задохнется. Сигюн резко останавливается. Сбитое дыхание жжет пересохшее горло. Она сдавленно всхлипывает и сжимает руки в кулаки от досады. Сжимает этот треклятый золотой лук и с неприкрытой ненавистью кидает бесполезную безделушку в грязь. Сбрасывает следом колчан. Ненавидит. Как же она сейчас все ненавидит! Глаза плотно сжимаются, а напряженные пальцы путаются в растрепавшихся волосах. По ним всплеском золотой энергии проходится магия.
Все, что Сигюн сейчас хочет, — просто исчезнуть.
========== Часть 7 ==========
Когда легкие опаляет сухим морозом, Сигюн понимает, что наконец-то полностью успокаивается. Мысли возобновляют свое рациональное движение. Она сама себе натянуто улыбается. Было бы только желание — и никакие волшебные повязки на глаза не спасут. Она выдыхает теплое облачко пара и поднимает голову под падающие снежинки.
Йотунхейм.
Это довольно иронично.
Кончики пальцев быстро начинают неметь, и Сигюн мановением руки наколдовывает себе меховую накидку. Точно такую же, какую для нее создает в последний раз Локи. Локи… Йотун… Она хмыкает. Его раса, в общем-то, ей безразлична. Ощущение вогнанных в душу осколков стекла не от этого. Задевает другое.
Обман.
Отца. Мамы.
Его.
Зачем нужно было держать это в таком строжайшем секрете? Она же знала, что он ходит каждый год в Йотунхейм. Всего одно признание — и оно бы развеяло все настойчивые, явно надоедающие ему, вопросы. Сигюн фыркает. Что за маниакальная любовь к тайнам?
