тоже был в возрасте, сухощавый, невысокий, с не особо приятной улыбкой и строгим взглядом, чем-то похожий на Антонио Бандероса. Наверно, тем, что был смуглым и кареглазым, явно метисом, будто из Мексики или Южной Америки. Но тут-то таких краев нет.
Ничуть не смутившись, Кадо хохотнул и, цыкнув зубом, моментально переменился.
Из рубахи-парня он стал тяжелым и кряжистым, как хмурый леший со страниц детских сказок. Я даже испугался немного.
Сухо и четко он оттараторил инструкции и сунул какую-то бумагу, сказав:
— Подпишите.
Тут я пришел в себя и начал вчитываться.
— Что значит «подпишите»?! — я дошел до конца документа. — Вы даже свитки не видели! Не то что их содержимое! И список пустой!
— Тише, парень. Выкладывай свитки на стол, по одному будем вскрывать, — он обернулся к товарищу и весело сказал: — Джобен, ты проиграл. Слушай, что принести мне на ужин…
Как потом рассказал бородач, они так над новенькими шутят. Некоторые даже подписывают пустые листы, а потом «старики» их отчитывают, как маленьких.
Пустые стеллажи и ящики постепенно заполнились различным хламом.
— Немало набрали, — взяв еще один лист, уважительно сказал оценщик.
— Да? — подала голос Сакура и повернулась ко мне: — А когда вы это собрать успели, Ирука-сенсей?
И взгляд такой подозрительный-подозрительный.
— После того, как убили бандитов, — чуть самодовольно сказал Саске.
— У Гато, должно быть, было немало людей? — не отрываясь от бумаг, спросил Кадо.
— Могло быть больше, — припомнил я, как шугал работников с большой дороги.
— Хатаке-сан всех убил? — влезла вдруг Сакура.
Недоуменно оглянувшись на розовую, я спросил у Учихи:
— Вы ничего ей не рассказали?
— Она не спрашивала, — флегматично фыркнул тот и пошел в сторону стеллажей с уже разобранными трофеями.
— Парнишка, тебя же Саске-кун звать? — обратился к нему бородатый оценщик. — Не расскажешь, как там на самом деле было? Уважь старичков, скучно нам.
Учиха вспыхнул удивлением, но виду не подал.
— Хн. Расскажу, — он покосился на меня, — если Ирука-сенсей не против
— Не против, Саске-кун, — улыбнулся я.
Эта ситуация меня почему-то забавляла. Может быть, потому, что Саске гордился, а может, потому что услышав имя «Забуза», Джобен стал выяснять, откуда тот взялся. Пришлось Учихе рассказывать все с самого начала.
Когда мальчик стал пересказывать мои слова, кто-то из оценщиков начал фонить недоверием. Кто именно, я так и не смог понять.
— Ирука-сан, — хитро ухмыльнулся в бороду Кадо, — а Хатаке-сан тоже внес свою лепту в эту кучку?
— Если бы, стоял с генинами в сторонке… — я вскрыл очередной свиток и, снова прикусив язык, исправился: — Прикрывал их на случай атаки. Хатаке-сану не до металлолома было.
"И чего меня на откровенности потянуло? Я ведь не знаю, как они к Хатаке относятся".
— То есть Какаши-сан, как обычно, не собирал трофеи, и вы сделали это сами? — уточнил Джобен.
— Да, и это тоже. Это уже после боя было, и Какаши в нем участия не принимал, — решил я не стесняться. — Это был последний свиток, — подвел я итог. — Что теперь?
Бородатый оценщик слушал так внимательно, что мне даже не по себе стало, а еще он часто косился на детей, будто хотел подловить меня на чем-то незаконном.
— Подписать и приходить за деньгами, — тасуя пустые бирки, как колоду карт, сказал Джобен.
Большую часть этой «колоды» он уже привязал — к каждой железке и вещи. Кстати, ему в этом помогал Саске, который сам вызвался, а Сакура опять затупила. Если честно, я ожидал, что она станет подражать своему возлюбленному, но, видимо, она просто из той породы женщин, которых невозможно просчитать, а их действия — предсказать. Используй она это качество в бою, цены бы ей не было!
Получив на руки бумаги, мы пошли наверх, и я чуть придержал Учиху:
— Саске-кун, надеюсь, ты не забудешь про тренировки. Если возникнут какие-нибудь вопросы, ты всегда можешь рассчитывать на мою помощь. Удачи, и не забудь сюда подойти через три дня — девятого итигацу(1) за деньгами.
— Спасибо, Ирука-сан, я слышал.
— Ну, тогда отлично. Я просто по себе сужу, память дырявая, — пожал я плечами, беззаботно улыбнувшись.
Распрощавшись с мелким Учихой, я пошел в Ичираку.
Большой бумажный фонарь на входе призывно покачивался в такт постукиванию сита для лапши.
Остановившись рядом с входом, я заглянул под шторы. Наруто лениво ковырялся в плошке, в которой, что действительно странно, все еще был рамен.
Увидев меня, Наруто бросил свое занятие и, возбужденно жестикулируя, попытался мне что-то рассказать. К счастью, я быстро понял, что дело касается Хатаке и Хирузена:
— Доедай. Возьмем учебники и сходим на полигон. Там и поговорим. Хорошо?
— Хай.
Быстро сжевав заказанную для меня порцию лапши, которая успела остыть, и расплатившись, мы побежали на полигон. Наруто и в раменной ерзал на стуле, так что я решил за свитками послать клона.
Стоило только переступить границу барьера, а мелкий уже вывалил на меня кучу информации вперемешку со своими переживаниями и размышлениями.
Оказалось, что Наруто решил подслушать, о чем будут говорить Хирузен с Какаши, и у него это получилось. Немного странно, что Третий не озаботился антипрослушкой, но объяснимо, если учесть, что приемную за нами заперли, а в коридоре-кабинете секретарши остался только один Наруто, поскольку сама она куда-то убежала по каким-то своим особо важным делам.
Хирузен отчитал Хатаке и посетовал, что тот паршиво ладит с детьми, да и к Наруто и Саске относится неправильно. Хатаке, разумеется, стал обвинять во всем меня. Дескать, из-за навязанного ассистента не получается ни поладить с детьми, ни нормально их тренировать. Тогда добрый дедуля посетовал на мои амбиции и непростой характер и утешил Хатаке, что если что, то меня уберут, чтобы не мешал «учебе и командной работе». Ну и еще «дедуля» Хокаге пожурил Хатаке, мол, что ты как неродной, должен открыться нам и относиться к своей команде теплее. А не как к чужим людям.
Конечно, Узумаки так складно и понятно не говорил, на расшифровку у меня ушло довольно много времени.
