The feelings evolved, I won't let it out.
I can't replace your screaming face
Feeling the sickness inside.
Why won't you die?
Your blood in mine
We'll be fine
Then your body will be mine
Вот и все. Для тебя больше выхода нет.
Я не выпущу чувства, что тлеют внутри.
Ты кричишь так истошно болезненный бред,
Ты боишься судьбы. Но я здесь, посмотри!
Моя жажда отмщения так необъятна!
Не умрешь, не мечтай - ведь пощады не будет,
Твоя кровь - для меня, и я выпью до капли
Твою жалкую жизнь, и никто не осудит.
Ведь они, как и ты, как и я - просто люди.
Chester Bennington "System" (саундтрек к фильму "Королева проклятых")
Вольный стихотворный перевод К.Буяновой
Невилл Лонгботтом наставил на своего бывшего профессора волшебную палочку. Снейп с неудовольствием отметил, что руки мальчишки при этом нисколько не дрожали. А вот у него самого даже нет волшебной палочки, и даже банально кулаки в ход не пустить - руки связаны. Впрочем, едва ли кулаки ему бы помогли.
Значит, остается только одно. Обычная язвительность и уничижительная манера общения. Что бы там о себе ни возомнил Лонгботтом, что бы ни напел ему в уши Люциус, он все тот же трусливый прыщавый гриффиндорец, который больше всего на свете боится недовольства своей бабушки и профессора зельеварения Северуса Снейпа.
— Ну что, Логнботтом, я смотрю, пришел твой звездный час? — насмешливо прокряхтел Снейп, приподнимаясь с пола, насколько это было возможно. — Только вот что ты мне сделаешь? Отомстишь за всю свою тупость, показанную на моих уроках? А может быть за то, что твои родители замучены Упивающимися? Или за то, что другой Упивающийся - Люциус Малфой - сейчас будет тебя использовать?
Невилл опустился на корточки рядом с ним, и Северус отшатнулся. Глаза юноши олицетворяли собой бездну, намного худшую, чем он вообще мог себе представить. Это был не тот Невилл Лонгботтом, которого он привык унижать на уроках. Этого парня с глазами маньяка Снейп вообще видел впервые.
— За это, — как-то устало и равнодушно протянул незнакомый парень с лицом Лонгботтома, — за убитого Дамблдора, за то, что больше нет семейства Уизли и всего мира, который я когда-то любил. За все идеалы, в которые я верил - пусть даже они на поверку оказались такими же лицемерными, как вы. За то, что в столовке опять не было булочек с повидлом, а были только с вишневой начинкой, а я ее терпеть не могу. За то, что мне не с кем отметить День Святого Валентина. За все.
— Это тебе пообещал Люциус Малфой? — Снейп продолжал насмехаться, не будучи в силах остановиться. Истерические такие насмешки, на грани срыва, как это бывает у человека, которому уже точно нечего терять. — Возможность исполнить свою месть? Ты жалок и ничтожен.
— Возможно, — согласился Логнботтом и улыбнулся так, что от этого стало совсем страшно. — Зато, по крайней мере, моя страница жизненной книги еще не перевернута, а если и перевернется, то будет иметь продолжение. Потому что в отличие от тебя, мерзкая слизеринская змея, в моей жизни есть хоть какой-то смысл.
— Смысл - причинить мне боль? Чего ты этим добьешься? Не проще ли было бы объединить усилия и бежать отсюда?
— Бежать? — усмехнулся Невилл. — Вы предлагаете мне сбежать вместе, профессор Снейп? Очнись, старый мудак. Бежать некуда - и мне, и тебе. Все кончилось. О всего прежнего мира остались только мы с тобой и доживаем последние дни. Последние моменты. И поверь, я сумею ими насладиться. Ведь я так долго этого ждал…
Его голос дрожал от нетерпения, и Снейп против воли и здравого смысла падал в пучину животного страха. Защищаться, до конца, говорить с Лонгботтомом, давить его, пугать, издеваться - лишь бы выбить из колеи. Ведь он слаб, он всего лишь ничтожный гриффиндорец, еще недавно считавший смыслом жизни разрисовать стены Школы словами протеста. Бессистемный и безыдейный, без целей и каких-либо желаний… Такого же сломить - раз плюнуть!
— Я знаю, о чем Вы думаете, — продолжал юноша. — Жалкий Невилл, хозяин глупой жабы Трэвора, единственный внук старой бабушки, почти сквиб, заика… Без друзей, без любящих людей, без желаний, сотканный из страха и стыда, так? Только вы ошибаетесь. У меня есть желания. Может быть, их мало, да только их сила охватывает весь мир, всю сущность и все естество моей жизни. Возможно, мечты об их исполнении помогали мне справиться…
— Но ведь Драко Малфой один из твоих врагов, которого ты так хотел сокрушить, не так ли? — Снейп изо всех сил старался продолжить разговор, хотя его уже тошнило от этого напыщенного пафоса. — Как же ты можешь теперь соглашаться участвовать в этой бредовой попытке его воскресить?
— Ты не одурачишь меня, старый придурок! — Невилл заорал как сумасшедший и что есть силы ударил Снейпа в поддых. — Теперь-то я все знаю! Малфой оказался куда меньшей дрянью, чем ты. И, в отличие от тебя, ему хватило ума вовремя сдохнуть. А впрочем, знаешь, Снейп, что?! А то, что ради возможности тебя убить я готов возродить к жизни кого угодно, хоть самого черта, потому что с ним я разберусь потом. А так, в жизни есть только одна дрянь, большая чем ты. И до нее я тоже доберусь. Всему свое время.
— Ты жалок, Лонгботтом, — сплюнул Снейп. — Я совершенно тебя не боюсь. Ты не способен ни на что, кроме сумбурных выкриков и ударов безоружного связанного человека, лежащего перед тобой без возможности дать сдачи. Ты ничтожество, не способное не то, что произнести Непростительное Заклятье, а даже подумать о нем…
Последовавшее за этими словами «Круцио» заставило Снейпа горько пожалеть о сказанном.
Невилл пытал его долго, оголтело, яростно, упиваясь каждым стоном истерзанного человека. Он делал это впервые в жизни, но довольно часто представлял, как подобное происходит - как то самое проклятье, что сгубило его родителей, обращается на людей, разрушивших его мир. На Северуса Снейпа и Беллатрикс Лестрендж, порождения мрака, которые от его руки в этот мрак и вернутся. Он не испытывал никаких мук совести. Эйфории не испытывал тоже. Он просто делал то, что должен был. То, о чем так долго мечтал. То, что представлял в своих фантазиях. Снова и снова.
Он остановился только тогда, когда окончательно обессилел. Снейп к этому моменту едва дышал, его рот судорожно скривился, и по уголку губ стекала струйка крови. Его глаза выкатились, в них еле заметно сквозили остатки жизни. Однако зельевар еще был жив.
— На сегодня с тебя хватит, скотина, — сказал Невилл, вслушиваясь, как его голос отражается от каменных стен.
Снейп не мог ему ответить, и юноша ощутил странное чувство горечи, смешанной с удовлетворением. Сегодня он наконец-то поставил Снейпа на место. Но был ли тот побежден или продолжит сопротивляться? Будет ли нарываться на наказание снова и снова? Лонгботтом опустил голову. Какое-то время он стоял так, перед своим давним, так легко — до противного — поверженным врагом, пока его кое-что не отвлекло. В нос ударил запах. Тот самый запах. Он всегда его чувствовал, сквозь пространство и время. Чувствовал, когда увидел в "Ежедневном пророке" заметку о массовом побеге заключенных из Азкабана. Чувствовал тогда, в Министерстве, когда она вдавливала свою волшебную палочку ему в горло. Чувствовал на похоронах Драко Малфоя, когда она прятала лицо за вуалью.
Ее запах. Она появилась. Его второй злейший враг. Второй человек, который разрушил его мир.
Она сделала несколько осторожных шагов по направлению к нему. Он буквально чувствовал, как холодный запах ее духов, смешанный с теплом живого, ненавистного тела приближается, становясь неотвратимым до тошноты.
— Впечатляет, — прошептала она, и Невилл резко обернулся на звук ее голоса, едва удерживая себя от желания ударить. Но нельзя, не сейчас. Малфой этого не разрешал, уговор распространялся только на Снейпа… Поэтому Невилл лишь тяжело выдохнул, в тщетной попытке отогнать от себя ее ореол, и так же тщетно стараясь отвести от ведьмы взгляд.
