— Ну, я вам покажу, — решительно сказал Вернон и поманил их за собой.
— Я останусь здесь и пообщаюсь с Туни, — сказал Северус, бросив на неё мрачный взгляд.
Он слышал, как Люпин задавал Вернону вопросы, а тот отвечал, но Северус не разобрал слов. Открылась и закрылась дверь, наверху послышались шаги, щёлкнул отпираемый замок.
На несколько минут воцарилось молчание. Петуния медленно переместилась к двери, по-видимому, пытаясь уловить, о чём говорили Вернон и Люпин. Северус подошёл к каминной полке, рассматривая аляповатые безделушки, явно обожаемые Петунией.
— А теперь послушай меня, Сев, — сказала Петуния, злобно выплюнув имя, которым Лили называла его, кажется, только вчера. Понизив голос, Петуния подошла ближе к волшебнику. — Этого маленького урода бросили на нашем пороге без всяких объяснений. Я никогда не знала, что он может сделать: собирается ли взорвать дом или…
— И всё же ты оставила его, — холодно перебил Северус. Он отвернулся от фотографий на каминной полке и снова посмотрел на Петунию. — Я знаю, ты могла связаться с Дамблдором или сдать мальчика магловским властям. А ещё лучше, ты могла бы позаботиться о нём как следует, — он пристально смотрел ей в глаза. — Ты мне никогда не нравилась, но я знаю, что Лили была о тебе высокого мнения. Как же так вышло, что ты не смогла найти в своём сердце тепла для мальчика, хотя бы ради неё?
— Ради Лили! — воскликнула Петуния, её лицо сильно покраснело, а рот искривился в отвратительной усмешке. — О, действительно, давайте всё сделаем для моей идеальной сестры! Это всегда было. Всегда! Она вообще никогда не думала обо мне. Когда наши родители умерли, она даже не потрудилась прийти на похороны. А потом я узнаю, что у вас там случилось… Как ты смеешь? Как ты смеешь читать мне нотации? Я знаю, кто ты! — злобно выплюнула она.
— И кто же? — холодно спросил Северус.
— Ты такой же урод, как и она, как и этот мальчишка, — Петуния, казалось, не понимала, насколько глупо было провоцировать взрослого мага.
Побледневший Северус угрожающе шагнул к ней и поднял ладонь, словно собираясь ударить её наотмашь. Она пискнула и вскинула руки, прикрывая лицо. Так они и замерли секунд на десять: она, съёжившись почти у его ног, и он, с занесённой для удара рукой.
— Осторожнее, Петуния, — процедил он. — Полагаю, волшебный мир не обрадуется, если я расскажу им о травмах, полученных мальчиком от ваших рук.
Он медленно опустил ладонь, удивляясь самому себе. Прошло много лет с тех пор, как он поднимал руку на другого человека, но никогда — на женщину.
— Не говори глупостей, — сказала она, оправдываясь. — Этого не было бы, будь он нормальным ребёнком.
— Придержи язык, женщина, — Северус с трудом сдерживался, пытаясь переварить всё услышанное и убедить себя, что сегодня неподходящий день для мести.
За дверью послышались шаги.
— Ну что ж, вам, должно быть, приятно услышать, что мы пришли избавить вас от этого бремени, — Люпин вернулся с экскурсии по дому, Вернон шёл позади него.
— Что вы имеете в виду? — спросила Петуния высоким голосом, в котором слышались страх и недоверие.
— Он имеет в виду, что всё, что вы должны сделать, это подписать вот это, и вы никогда больше не увидите мальчика, — решительно сказал Северус, вытащил из кармана один из пергаментов и протянул его Петунии. — Твоя сестра позаботилась о запасном варианте на случай, если эта идея с тобой как опекуном… не сработает.
Петуния уставилась на пергамент, но не сделала попытки прочесть его.
— Хм, заманчивая мысль… — медленно произнёс Вернон. Петуния схватила его за рукав и попыталась что-то прошипеть на ухо. Он стряхнул её руку. — Я бы сказал, мне нужно подумать. Я имею в виду, что с мальчиком было так трудно… он у нас уже больше десяти лет, — Вернон сделал паузу, его глаза неприятно блеснули. — А как же наша компенсация? — расчётливо спросил он.
— Компенсация? — по-прежнему любезно спросил Люпин, всё так же хищно усмехаясь. — Если вы получали пособие, то выплаты, очевидно, придётся прекратить.
— Ах вот как, значит, мы ничего не получим за то, что все эти годы содержали мальчишку? Я так не думаю, — толстяк выпрямился во весь рост, став на целую голову выше Люпина, и сверху вниз посмотрел на потрёпанного школьного учителя. — После всех доставленных нам неприятностей? Это…
Вернон осёкся, когда Люпин сгрёб его за грудки и прижал к стене.
— Послушай меня! — рявкнул Люпин и подчеркнул свои слова, трижды впечатав Вернона в стену. Северус порадовался, что полнолуние ещё не наступило. Как бы то ни было, пожелтевшие глаза Люпина дико блеснули. — Ты и твоя жена подпишете эту бумагу, и мы оставим вас в покое. Иначе я разорву тебя на куски голыми руками, без всякой магии, — очень тихо сказал Люпин, его голос звучал как предупреждающее рычание мастифа. Отпустив Вернона и поправив поношенную мантию, Люпин улыбнулся, вернувшись к прежней обходительности. — Теперь, надеюсь, мы можем прийти к соглашению?
Петуния вырвала пергамент из рук Северуса, схватила со стола ручку и расписалась в пустой строке.
Вернон, открыв рот, уставился на Люпина, его лицо посерело. Похоже, он только сейчас осознал, в какой опасности находится.
Петуния повернулась к нему и, сунув ему ручку, взмолилась:
— Подпиши, Вернон, они уйдут, если мы подпишем это, — она сердито посмотрела на Северуса, — и нам больше не придётся видеть мальчишку.
— Да… — дрожащим голосом буркнул Вернон, явно собираясь с духом. — Да, я подпишу.
Казалось, он пытался в чём-то убедить самого себя, торопливо нацарапав на бумаге свою подпись.
— Уходи! — Петуния выхватила пергамент у мужа и сунула в руку Северуса. — Убирайтесь оба!
Северус подписал документ и передал Люпину, который сделал то же самое. Пергамент на мгновение вспыхнул золотистым светом — соответствующая запись в Министерстве была изменена. Северус внимательно посмотрел на пергамент, чтобы убедиться, что всё в порядке. Под малопонятным юридическим текстом и подписями золотыми чернилами было выведено слово, ради которого Северус всё и затеял:
Одобрено.
Из-за получившегося кровного родства никаких уведомлений Визенгамот не получил, поскольку это считалось сугубо семейным делом, и информация не выйдет за пределы архива.
— Люпин, нам нужно забрать что-нибудь из вещей мальчика? — спросил Северус, пряча пергамент в карман мантии.
Люпин покачал головой.
— Я забрал кое-что, что, полагаю, может пригодиться Гарри, но в целом, кажется, всё, что у него есть, находится в его школьном чемодане.
Северус заметил, как Люпин сжал челюсти. Бросив испепеляющий взгляд на вцепившуюся в руку Вернона Петунию, Северус сухо сказал:
— Выход найдём сами.
Никто из магов не произнёс ни слова, пока они не аппарировали к границе школы.
— То, что братья Уизли говорили о замках… Это правда, — наконец тихо сказал Люпин. — Эта тварь… Он всё мне рассказал и даже не думал стыдиться. Они держали ребёнка как арестанта.
Северус не остановился, даже не повернул головы. Он и представить себе не мог, что Петуния способна на такое. С другой стороны, если она верила, что «уроды» просто не имеют человеческих чувств…
Он определённо не хотел обсуждать это с Люпином. Мальчик сейчас в безопасности. Договорённость носит исключительно временный характер и будет изменена, как только это станет возможным. И теперь, когда дело было сделано, Северус мог спать, не боясь, что Лили будет преследовать его во сне.
— Как ты думаешь, почему он никогда… — Люпин замолчал, словно разговаривая сам с собой.
— Никогда что? — резко спросил Северус. Ему не нравилось такое невнятное бормотание.
— Ну… никогда никому не говорил?
Северус замер, словно получил удар под дых.
— Он говорил. Он сказал Шеклболту, — Северус попытался вспомнить, что именно сказал ему Кингсли, — а потом министру.
Северус поймал себя на том, что мысленно повторяет все проклятия отца, одно за другим.
