— Мория еще не наша, — тихо, так, чтобы никто не разобрал слов, пробурчал он себе в бороду.
* * *
Солнце жарило землю. Воздух вибрировал над ярко-зеленой травой, и вершины Мглистых гор, далекие, покрытые снегом и льдом, казались смазанными. Даже во влажной полутьме пещерного зала было жарко. Воинов сморило, вот уже второй день, как люди только и делали, что ели и спали после трех суток боя. Часовые ближе к вечеру заметили на равнине двоих, что шли не таясь. Один из них, Бьерн, получеловек-полумедведь, покинул войско вчера вечером, наказав всем, кто остался, ни в коем случае не выходить из пещер. «Сегодня ночью орки узнают силу моих друзей», — сказал он мрачно, и каждый понял, о чем говорит гигант. Второй идущий, на первый взгляд, ничем не отличавшийся от человека, оказался при ближайшем рассмотрении эльфом.
— Орофэн, — представился эльф Гримбьорну, в котором сразу разглядел командира.
Эльфы прекрасно видят при любом освещении, и Орофэн сразу заметил в углу пещеры гнома и узнал шлем, который был у него на голове.
— Приветствую государя Мории, — произнес он, подойдя к подгорным жителям.
— Что он сказал? — спросил Ори с подозрением, потому что никто не понял эльфа, говорившего на наречии Лориена.
— Он приветствует нового государя Мории, — проговорил Балин. — Я догадался.
— Он плохо говорит на всеобщем, но вести, которые он принес, еще хуже, — глухо заявил подошедший Бьерн. На него одного новость о том, что Балин стал наследником Дарина, не произвела ровно никакого впечатления. Кивком он отозвал сына в глубь пещеры, где они долго разговаривали вполголоса. Затем Бьерн подошел к гномам.
— Азг и много его прихвостней ушли. На восток, по гномьей дороге между Фангорном и Лориеном. (Лотлориэне, — Бьерн называл его на древнем эльфийском наречии, как будто онбыл одним из перворожденных). Разведчики эльфов говорят, что орки подались в Бурые земли, поближе к своему хозяину. Мы идем за ними, — Бьерн помолчал немного, затем продолжил:
— Пойдем пока пешими. Лошадей подгонят позже. Мы оставляем вас.
Балин почему-то понял, что сейчас неважно, что говорит Бьерн. Важнее эльф, который стоит рядом, Орофэн, как он представился.
«Орофэн, Орофэн», — повторял про себя Балин, словно перекатывал леденец, смакуя эти звуки.
— Орофэн, — обратился он к эльфу. Бьерн нахмурил бровищи и замолк. И все вокруг принялись разглядывать Балина с любопытством и подозрением, как будто в первый раз видели его.
— Орофэн, — повторил гном вновь, и эльф наклонил голову набок, прислушиваясь к звукам своего имени. — Ты говоришь хоть немного на всеобщем языке?
— Я разведчик. Я должен уметь, — начал эльф, но неуверенно. — Я говорю, немного.
— Он говорит, что разведчик должен говорить на всеобщем, хоть немного, — перевел Бьерн, и гнев был более чем заметен в его трубном басе. Великану пришло в голову, что Балин собирается задержать эльфа. Меж тем Бьерну пришлось приложить невероятные усилия, чтобы договорится с владычицей Лориена. Более чем тысячный отряд получил разрешение пройти через древний лес — неслыханная щедрость и невероятное доверие для людей со стороны Перворожденных. Более того — некоторые из лесных лучников изъявили желание присоединиться, догнать и наказать орков, которые столько лет досаждали Золотому лесу. Орофэн должен был стать проводником, а теперь личная неприязнь гномов к эльфам могла разрушить все планы Шкуроменятеля. К Бьерну подошел Оин:
— Не надо, — тихо произнес гном.
А Балин даже не поглядел на великана-оборотня, лишь поморщился:
— Я понимаю, что он говорит.
И вновь обратился к эльфу:
— Ты видел большого оркского вождя?
— Да.
— Ты заметил, что он сильный?
— Да.
— Почему он сильный?
— На нем кольцо твоего народа. На шее, на цепочке. Самое первое и самое сильное из наугримских, что Черный властелин сковал в кузницах Эрегиона. И еще одно, на пальце. Кольцо Царя под Горой, Трора. Поэтому мы дали ему уйти. Он слишком силен для нас. Слишком много крови.
Эльф закончил говорить, и Балин замер, пораженный. Все эти годы два Великих гномьих кольца были во владении грязного орка! В какое-то мгновенье гном был готов закричать о том, что он идет с Бьерном, за орками. Балин не остановится, пока собственными руками не снесет поганую голову с плеч, и не возьмет две гномьи святыни, столь важные сейчас. Одно кольцо отправится к Одинокой горе, к Даину, второе Балин возьмет себе. Это неслыханная удача — получить сразу два гномьих кольца.
А Мория…. Ну, что ж, темная бездна ждала много лет, подождет и теперь. Есть дела и поважнее, чем восстанавливать старые пещеры. Древние пещеры, где жили их предки. Многоколонные залы Казад Дума, которые заждались своих хозяев. Духи отцов и дедов, не погребенных должным образом — смотрят на них… Многовековая история, богатейшая сокровищница, опозоренная Родина каждого из нас, достойная требовать от своих сыновей последней капли крови…
А кольца…Сотворенные вражьей рукой, предательские, жадные, сколько над ними билось великих мастеров! Посвящали им жизни, и все равно никто не сумел до конца вытравить черное зло, заключенное недобрыми руками в золотые ободочки. Позор и боль подгорного народа, губители целых семей и даже кланов, что вели свое генеалогическое древо от Праотцев….
Нет, Балин никуда теперь не уйдет. Пусть сам Моргот восстанет, но сын Фундина готов встретиться и с ним, и с любым другим злом, если оно посмеет прийти сюда. А люди рано или поздно должны были уйти. Балин был в душе готов к этому. Но он не думал, что это произойдет столь поспешно. После ухода полутора тысяч бойцов останется лишь полсотни гномов.
Успокоившись, Балин подозвал Оина. Надо поговорить с Бьерном на счет добровольцев, если они хотели бы остаться в Мории. Нет, не надоуговаривать. Надо предложить, как сделку. Выставить свои условия, выслушать возражения. Каждый получит столько золота, сколько сможет унести на ногах. О да, Балин может себе это позволить. Он — один из самых богатых гномов в Средиземье. Кроме того, еще есть Ори. Надеюсь, ты тоже поддержишь меня, Оин? Вместе мы имеем право на третью часть сокровищ под Горой. Пусть формально, но это — очень много.
— Такие вопросы решает Гримбьорн. Он начальник людей, — резонно возразил Оин.
— Вот поэтому я прошу именно тебя. Поговори сначала с Шкуроменятелем. Любого из нас, в том числе и меня, Гримбьорн просто не будет слушать, — терпеливо говорил Балин. Он вдруг заметил за собой новую особенность — взвешивать каждое слово, как будто все, что произносится — имеет вес.
— Хорошо, я поговорю, — согласился Оин и направился к Бьерну. Потолковав немного в уголке, они вдвоем направились к Гримбьорну.
В начале разговора тот был спокоен. Но когда понял, о чем идет речь, покраснел, схватился за меч. Глазами нашел Балина. Гном спокойно выдержал испепеляющий взгляд. А Оин рассердился и потянул топор. В свою очередь Бьерн рявкнул на всю пещеру:
— Охолонись, — и встал между спорящими. Балин подумал, что если бы Гримбьорна не окружали воины, отец как следует проучил бы сына. Но Бьерн не стал ронять достоинства командира перед подчиненными.
«Надо запомнить», — пронеслось в голове гнома.
— Не надо было говорить с Молодым. Хотя надо признать, я ожидал более бурного проявления чувств, — Балин с неприязнью посмотрел на человека в черных доспехах, что заговорил с ним. Потом вспомнилимя — Борп, один из присоединившихся к отряду гномов в Эсгароте. С начала похода он произвел на Балина неприятное впечатление. Борп был дерзок, упрям, и груб. Но воин он хороший, бывалый и храбрый. Рядом с ним все время держалось несколько человек, и Борп, несомненно, верховодил среди них.
— Я могу помочь, — продолжал человек в черных доспехах. — Вы не знаете меня, а между тем я довольно известная личность. В Арноре, Эриадоре, Рохане и Гондоре я популярен настолько, что некоторые готовы отдать руку, лишь бы заполучить меня. У меня есть свои люди в этих странах. Мы сильны и хорошо вооружены. Пусть мы не гнушаемся грабежом или разбоем, но сейчас я готов помочь тебе, Государь Мории.
