штыки. Бронебойщики заняли позицию на полу и лязгнул затвор ПТРД[1]. Вперёд протолкался дедок в телогрейке и шапке-ушанке. Он встал вровень со мной, взвесил на ладони бутылку с напалмом и сказал:
– Я видел как от этого горели немцы под Москвой. Зачем вам это, ребятишки? Идите лучше по домам.
Красный комиссар, вставший по правую руку от меня, усмехнулся, проверяя маузер и добавил:
– И правда, мальцы, шли бы вы по домам, к мамкам. Ну отшлёпают вас за дурость, так ведь всё на пользу. Ума, глядишь, прибавится.
Со стороны запакованных в бронежилеты и маски раздался смех, но в этом смехе я услышал... страх? И я понял! Этих, безликих, послали сюда зачищать и добивать. Добивать сломленных и деморализованных существ, а сейчас перед ними стояли люди. Люди, верящие в свою правду, готовые драться и побеждать. И умирать ради этой победы. Ради своей правды. Эта вера и была той силой, что сберегала меня от огня и взрывов, преобразовывала мир по пути нашего шествия. А я просто оказался в фокусе, на острие. И именно от меня сейчас зависело всё. А стоящих против нас такая сила не попирала. Я глубоко вздохнул и сделал шаг вперёд....
...я проснулся в холодном поту, а сердце стучало так, что едва не выпрыгивало через глотку. Потребовалось какое-то время, чтобы осознать, где я вообще нахожусь. Постепенно я успокоился, осознал себя, огляделся. Мирная обстановка домика вожатой резко контрастировала с напряжением сна, несомненно навеянного. Кем? Да той же силой, что затащила меня сюда, в химерическую реальность этого, если приглядеться – совершенно фатасмогоричного пионерлагеря. Кто забросил меня сюда? Кто принципал этой химеры? Если верить знакам, которые здесь только что не светятся, кандидатов на должность не так уж и много. Что Он... Она... Оно... от меня хочет? Сегодняшний сон даёт очень прозрачные намёки. В принципе, я и сам бы не против, с некоторыми поправками и коррекциями, естественно. Но как? И, главное, почему я?
Ладно, вотпрямщаз эти вопросы всё равно не решить, а день прожить как-то надо. Потому, пора подниматься, одеваться, умываться и, главное, питаться. А там, будет день – будут новые намёки с подсказками, глядишь, до чего-нибудь и додумаюсь.
Полюбовавшись на мило сопящую в подушку вожатую (не подумайте плохого, исключительно ради пополнения заряда няшности и мимимишности), я перекинул через плечо полотенце и рысцой направился к умывальникам. По пути сделал небольшую зарядку на лодочной станции (даже удивительно, как легко восстановились в памяти простейшие ката[2]), пробежался по дорожкам лагеря, размялся на турнике, поработал с базовой техникой карате. Большей частью ради теста: что я сейчас могу и что из себя представляю. Поразительно, но сейчас я и в самом деле превосхожу себя реального на пике формы. По всем дисциплинам. При том, что пик формы по разным дисциплинам настигал меня в разное время и уж в любом случае позже финала пионерского возраста. Может я сейчас и рисую на уровне Бугро с Варгасом в одном флаконе? Надо попробовать, тем более что пачка бумаги и карандаши в рюкзачке имеются.
Ледяная вода смыла остатки шока от лживых видений варпа и я, окончательно готовый к труду и обороне, ввалился в домик вожатой.
– Вообще-то, положено стучаться! – проворчала Ольга Дмитриевна не отрываясь от расчёсывания волос.
– Извините, – ответил я совершенно искренне.
– Ну что стоишь столбом? Переодевайся! На линейку пора!
– Вот именно! Мне переодеться надо, – буркнул я.
– Ну давай! – Усмехнулась она, надевая шляпу и выходя на улицу. И, уже с порога: – Кстати, линейка через пять минут. Не опаздывай!
"Вот зараза!", подумал я, спешно меняя спортивную форму на пионерскую.
Естественно, к началу линейки я не успел, так что чтение издранных... в смысле избранных мест из трактата О Пользе Бобра... простите, Добра, я благополучно пропустил, а вот к оглашению нарядов на работы как раз успел. Сегодня намечались уборка территории (ответственная Славяна), разборка в библиотеке ("Женя, найди кого-нибудь, кто не занят!") и инвентаризация в медпункте ("Лена, помоги Виоле!"). Ну а вечером, как было объявлено ранее, танцы с обжиманцами. Итак, ответственные назначены, остальные работают в кружках и привлекаются по мере необходимости. А кто не в кружках... Вот, кстати...
– Семён!
– Я, вообще-то, хотел сегодня этюдами заняться.
Ну и какая же ты тупая, Ольга Дмитриевна! Ну и чего ты смотришь на меня как баран на новые ворота? Ладно, разжую:
– Я же рисую, а здесь есть интересная натура. Хочу сделать несколько набросков.
– А, да! Мне же говорили! А это надолго?
Говорили? интересно, когда?
– Ну... В карандаше это минут сорок на этюд. А ещё выбрать место, ракурс, сделать пару набросков. Так что час – полтора на этюд.
– Ну ладно, занимайся... Но если ты понадобишься, сразу же приходи!
– Ага!
В смысле, щаз! Ты меня сначала найди.
На том и помаршировали в столовую.
И снова проблема выбора: кого троллить... в смысле, в какой компании завтракать? На выбор Лена и Женя. Обе под рукой Доброго Дедушки. По зрелом размышлении всё-таки Женя. Во-первых, слишком уж часто в последнее время Лена стреляет в мою сторону глазками. Незачем лишний раз провоцировать. А из Жени можно попробовать выжать ещё толику информации. Увы, информации никакой не выжалось, зато пришлось яростно отбиваться от попыток припахать меня к уборке в библиотеке. Как говорится: "Ага, щаз!". Так что сразу после завтрака я прихватил планшет[3] с пачкой бумаги, набор китайских цветных карандашей[4] "Дети Императора" и отправился заниматься творчеством.
В общем, предположение подтвердилось. Здесь
