самом деле хочешь?
Ворлост на мгновение задумчиво смотрит на пламя.
— Должен признаться, когда я был молод, я хотел убить всех грязных магглов, но я быстро вырос из таких ложных и детских убеждений. Их просто слишком много, а мы слишком зависимы от них. Как магглорождённый Слизерина во время войны с Грин-де-Вальдом, я скорее защищаю их, чем выступаю против, но жертвы должны быть принесены так или иначе — наконец он поворачивается, чтобы посмотреть Гарри в глаза — Я планирую разрушить это средневековое убеждение, что люди без родственных душ или метки души по своей природе менее ценны. Даже школьники страдают от издевательств просто из-за того, что у них нет слов на запястье. Ты даже не представляешь, с какой дискриминацией я столкнулся еще в сороковые и пятидесятые годы — он сухо смеется, но смех лишен веселья — Мне, лучшему выпускнику Хогвартса, отказали в должности даже самого убого клерка в Министерстве, и все из-за отсутствия у меня метки.
Гарри неуверенно спрашивает:
— А не мог ли кто-нибудь из твоих последователей потянуть за нужные ниточки? У тебя был полный доступ ко всем чистокровным наследникам — Блэкам, Малфоям, Эйвери. Конечно, министр прислушался бы к ним?
— Это было частью проблемы — Ворлост делает еще один глоток, более продолжительный, опустошая стакан — Все они были слишком молоды, чтобы иметь реальное влияние в Министерстве. Прошли десятилетия, прежде чем я получил хоть какую-то выгоду от их положения. И они были так молоды во всем, так опрометчивы и идеалистичны и полны потребности делать хоть что-то прямо сейчас. Изменить что-нибудь прямо в данную секунду. Они бы не ждали меня десятилетиями, чтобы я поменял всё реформами и новыми законами. К тому времени они бы совсем забыли о бедном сироте, у которого был такой большой потенциал, если бы только у него была метка души.
Гарри предлагает свое вино Ворлосту, который соглашается и запивает сказанное еще одним глотком, на этот раз медленным, приносящим удовольствие.
— Но почему чистокровные пошли за тобой? Они считают, что отсутствие метки души является признаком того, что что-то пошло не так. Не пойми меня неправильно, я знаю, что ты мог убедить почти любого сделать почти что угодно, но в этом должна была быть и какая-то выгода для них.
— Все сводится к крови, — объясняет Ворлост.
Гарри фыркает и бормочет:
— Когда с чистокровными было иначе?
Ворлост не обращает на него внимания и продолжает:
— Если у чистокровного есть родственная душа магглорожденный, они, конечно же, стараются сохранить этот скандал в тайне. Если связь уже начала укрепляться после того, как их слова стали красными, они попытаются превратить магглорожденного в настолько хорошего чистокровного, насколько смогут. Они часто запирали их на годы и утверждали, что родственная душа больна или приехала из другой страны, и выпускали их только тогда, когда они казались достаточно чистокровными. Я думаю, мне не нужно говорить, что это было не так здорово для разума магглорожденных.
— Наверное, это сводило их с ума, — бормочет Гарри, думая о собственных ночах в чулане. Если бы он знал нормальную жизнь раньше, а затем был брошен в изоляцию и тьму, был бы он сломлен сейчас, а не на грани разрушения?
— Это, в свою очередь, заставило их странно воспитывать детей, чего не хотел ни один чистокровный. В конце концов, если дети странные, что это говорит о семье?
В тоне Ворлоста столько сарказма, что Гарри думает о том, что он мог лично столкнуться с такой ситуацией. Лишь мгновение спустя в его голове вспыхивает воспоминание о семье Гонтов, и он понимает.
— В любом случае, — продолжает Ворлост тоном лектора, — предпочтительный метод был следующий: если связь еще не была установлена, кто-то проверял статус крови родственной души. Если пара не была чистокровной, их часто убивали в надежде, что вторая родственная душа будет подходить их наследнику лучше. Конечно, в последние десятилетия движения за магглорожденных поднимает шумиху вокруг каждого исчезнувшего магглорожденного, и нет ничего более постыдного, чем быть приговоренным за убийство маглорожденного, ведь у чистокровных есть только один вариант: использовать методы прошлого и запереть родственную душу или публично признать, что их родственная душа — магглорожденная. Это то, что выбрали большинство Светлых семей, удобно забыв, что те же самые методы, в которых они обвиняют Темные семьи, также были традициями, которым следовали они сами.
Гарри продолжает ход мыслей:
— Итак, если бы было принято не иметь родственной души, им не пришлось бы подвергаться риску быть пойманными на убийстве магглорождённых. Чистокровные могли просто притвориться, что еще не нашли свою вторую половинку. А при твоём чистокровном режиме один или два таинственно исчезнувших магглорожденных не стали бы причиной допросов и обвинений. Беспроигрышный вариант.
— Да, так и есть, — соглашается Ворлост — Это был не первый мой вариант, даже не сотый, но принять именно его меня вынудили обстоятельства. Кроме того, уничтожение маггловской грязи успокаивает меня.
Гарри издает звук, на самом деле не соглашаясь и не не соглашаясь.
— Но видишь? Это была хорошая идея пригласить тебя сюда. У нас уже состоялся наш первый глубокий разговор, а ты приехал меньше суток назад, — радуется Ворлост, нагло меняя тему.
Гарри улыбается ему, отмечая расслабленные плечи, которых не было в его кабинете, тёплый блеск в его глазах от камина и мягкое выражение лица.
Да, это действительно была отличная идея.
***
В течение следующих нескольких дней Гарри исследует поместье. Возможно, он уже знает многое из того, что должен знать, проживая в этих стенах свои сны, но всегда есть вещи, которые Ворлост не замечает или на которые он слишком занят, чтобы указать мысленно, когда Гарри смотрит его глазами.
Гарри старается держаться подальше от удивительного количества мест, которые были прокляты либо Ворлостом, либо предыдущим владельцем замка. Во всем остальном усадьба поразительно похожа на Хогвартс, даже несмотря на то, что она целиком пронизана едва уловимыми зелеными и серебряными цветами. Стиль оригинального здания и старинная мебель также невероятно похожи на Хогвартс, что еще больше подтверждает слухи о том, что это поместье было создано тем же самым Салазаром Слизерином, который также заложил первый камень замка Хогвартс.
В этом поместье есть двери, которые нужно открывать паролем, или стуком в определенном месте, или шуткой, или, чаще всего, любым словом на парселтанге. Некоторые лестницы могут двигаться, иметь исчезающие ступени или случайным образом превращаться в эскалаторы. В некоторые комнаты можно войти только с разрешения владельца, в то время как другие открыты только для девушек, холостяков
