Альфонс и Зампано с Джерсо как раз сидели на полу и играли в карты.
Последовала та неловкая пауза, когда не знаешь, куда девать руки и что говорить. Если бы Ланьфан была аместрийской девушкой, то, учитывая их степень знакомства и количество пережитых вместе приключений, Альфонс бы попросту ее обнял — по-мужски, одной рукой, — и это ничего бы не значило. Но она была синкой, да к тому же на императорской службе. Технически Альфонс тоже на ней состоял, потому что он считался главой созданного Лином алхимического ордена Золотого Света. Что им, кланяться друг другу или, может быть, честь отдавать?
Ланьфан решила эту проблему сама: подошла к Альфонсу, положила руки ему на плечи и, встав на цыпочки, поцеловала в обе щеки. Улыбнулась так мимолетно, что он едва своим глазам поверил.
— Так во внутреннем клане Яо здороваются со своими. После всего, что ты для нас сделал, ты можешь считаться членом нашего клана.
— Спасибо, — Альфонс решительно приказал себе не краснеть.
С Зампано и Джерсо Ланьфан коротко поклонились друг другу, а потом пожали руки. На этом формальности были исчерпаны.
— Лин шлет свои приветствия и извиняется, что не смог приехать сам, — быстро проговорила Ланьфан. — Но эта свадьба — сущий кошмар.
— Так серьезно? Я думал, у вас уже это отработанная схема.
— Если бы… Традиционно император брал в жены, вернее, в наложницы, женщин из всех двенадцати кланов, а потом их дети росли в своих кланах и соревновались за титул нового Императора… Господин Лин считает, что это немудро: при каждой смене трона образуется вакуум власти. Ни одна смена императора не обходилась без жертв, и только за последние сто лет массовая резня повторялась четырежды.
— Ха, — пробормотал Зампано. — А я думал, у Аместрис самая кровавая история. Ну знаете. Сумасшедшие маньяки-нелюди у власти с момента основания страны…
— Люди, нелюди, — Джерсо философски пожал плечами. — Люди бывают хуже.
— К сожалению, вы правы, — кивнула Ланьфан.
— Мы все это знаем, — заметил Ал. — Но у меня было впечатление, что никак иначе единство страны не удержать? Откажись император взять двенадцать жен, другие кланы почувствуют, что их обходят на гонке за престолонаследие, и Лин не усидит на троне и часа. Клан Яо не настолько силен, чтобы выдержать борьбу со всеми остальными кланами. Один философский камень долго эту толпу не сдержит.
— Ты очень верно все понимаешь, — ответила Ланьфан. — Поэтому господин Лин объявил, что теперь соревнования между кланами будут происходить еще до рождения наследника. Что он, император, возьмет в жены только двух представительниц ото всех кланов. А все остальные кланы тогда должны будут отправить ему заложников-подростков, молодых мужчин или женщин, которым он раздаст придворные должности в соответствии с их статусами и навыками.
— А, хитро! — воскликнул Зампано. — То есть он как бы дал этой вашей грызне возможность разразиться заранее и под его присмотром?
— Да, и еще до того, как они снова набрались сил после недавней грызни за императорский престол… Хотя, конечно, турнир невест прошел не так гладко, как господину хотелось бы.
— Турнир невест?
— Так его прозвали в народе. Соревновались на нем, в основном, кланы, только последние несколько состязаний были для самих невест… Но вы же знаете слухи!
— И что же, нынешние невесты победили в турнире?
— Победила одна из них, госпожа Мэй, — в лице Ланьфан что-то промелькнуло, когда она произнесла это имя. — Госпожа Та-Инь заняла пятое место, но Император сказал, что вторую жену он выберет сам, не отдаваясь на волю случая. И выбрал ее.
— Такая красотка? — хмыкнул Джерсо.
— Красота будущей императрицы несомненна, — сдержанно ответила Ланьфан. — Но она едва ли повлияла на выбор господина… Дело в том, что клан Бо недоволен императорской политикой. Это один из самых серьезных противников клана Яо. Мой господин одновременно сделал попытку примириться с ними, приблизил их, чтобы держать под надзором… и избавился от необходимости давать придворную должность сыну нынешнего главы клана, которого он бы, несомненно, послал ко двору, если бы господин не закрыл для него эту возможность… Ибо родственники императриц не получат должности при Императоре, он постановил это твердо.
— Ну у вас тут и черт ногу сломит, — после паузы выразил Зампано общие мысли. — Я в прошлый раз-то запутался, а в этот…
— Постой, а разве Императрица — не влиятельная должность сама по себе? — уточнил Альфонс.
— О нет. Императрица не оказывает на политику вовсе никакого влияния. Она — пленница дворца.
— И Мэй на это согласилась?!
— Она за это дралась. Иных подробностей я не знаю.
— Да, прости, — Альфонс потер лоб и напряженно, ненатурально улыбнулся. — Честно, эти ваши обычаи… Но если Мэй считает, что так лучше…
— Ты можешь спросить ее сам. Когда окажешься во дворце.
— И когда это будет?
— Завтра, — пообещала Ланьфан. — Но… у моего господина есть к тебе одна просьба. Ты ведь глава Ордена Золотого Света — личных императорских алхимиков. По крайней мере, номинальный.
— Да, вот именно, номинальный! Я на это согласился, только чтобы Лин перетянул на свою сторону кое-кого из Союза Цилиня, прежнего алхимического союза. Хочешь сказать, мне придется выполнять свои обязанности?
У Альфонса закралось нехорошее подозрение: Ланьфан как-то подозрительно отводила глаза.
— Просто после того, как ты исчез с такой помпой, ты должен появиться как-то… соответственно. Это нужно, чтобы укрепить твое влияние. И влияние Ордена.
— Я не буду создавать еще одну огненную бомбу!
Прошлый раз Альфонсу удалось продемонстрировать весьма впечатляющую алхимическую реакцию, создав огненный шар у себя на ладони. К сожалению, в ту пору он еще не слишком хорошо умел контролировать энергию жизни — то, чему впоследствии учили его льяса — и все это кончилось созданием кое-каких ландшафтных объектов в императорском парке. И пожаром. И они с Мэй чуть не погибли. Как-то там Мэй?
— Господин от тебя этого и не просит. Он просто хочет, чтобы ты кое-кого встретил.
— Кого?
Тут Ланьфан улыбнулась совсем по-настоящему, сразу став той, кем на самом деле и была: молодой хорошенькой девушкой, доброй и немного печальной.
— Ты будешь очень рад.
Дорогой мой друг Мэй!
Не знаю, когда дойдет до тебя это письмо. Пересылаю его с редчайшей оказией: один из охотников, Укавар, плывет на континент со своими друзьями, чтобы продать пойманные шкуры и тюлений жир. Я узнал об этом только вчера, поэтому у меня почти нет времени, чтобы записать те удивительные события, которым я стал свидетелем у льяса. Я мог бы приложить страницы своего дневника, но что если письмо затеряется в пути? Пожалуй, подожду более удобного случая.
Что удивительно, до меня добралась целая пачка писем от Эдварда. Очевидно, он там в Крете не терял времени даром.
Мы с Зампано и Джерсо в порядке. Джерсо умудрился простудиться, но сейчас ему уже лучше: химеры быстро выздоравливают. Я же цел и невредим.
Мэй, если бы я мог рассказать тебе, до чего тут интересно!
Но меня торопят.
Засим всегда твой,
Ал Элрик. Январь 1918 г.Дорогой друг Альфонс!
Счастлива слышать, что у вас все благополучно.
Как бы я хотела разделить с вами восторг новых открытий! В нашем дворце, боюсь, все только умеренно интересно. Сяомей неизменно радует меня хорошим здоровьем и аппетитом.
На днях мы с Ланьфан опять думали о вас и молились вдвоем. Я стала особенно близка с нею. Так странно порой, как неожиданно рождается дружба? У нас мало общего, кроме того, что мы обе любим хорошую драку и обе хотим того, что для нас почти невозможно.
Молю вас, в следующих письмах опишите подробнее быт и обычаи льяса. Если же вы сочтете возможным немного приоткрыть завесу над их удивительной алхимией, ваша покорная слуга будет вечно вам благодарна.
Также хочу сообщить, что я поддерживаю корреспонденцию с другим нашим знакомым, которого вы знаете под именем «Шрам». Возможно, вы рады будете узнать, что восстановление Ишвара идет благополучно и недалеки уже те времена, когда Аместрис и Син свяжет железная дорога? Или, быть может, наше с братом восхищение железными дорогами кажется вам провинциальным?
Засим остаюсь искренне ваша,
скромная Мэй. Март 1918 г. * * *
Если бы Альфонс не знал, что приглашенный Лином специалист по автопротезам почти никогда не выходит из Очарованного дворца оттого, что всегда либо нетрезв, либо мучается похмельем, он бы решил, что это механик Вернье основал лавочку на стороне. Потому что загородный ангар, куда привезла их Ланьфан на черном ведомственном автомобиле, пах нагретым металлом, машинным маслом, керосином и потом — именно тем, чем должна пахнуть хорошая мастерская автопротезов. Правда, запаха озона и электричества не чувствовалось, но зато агрессивно несло свежим лаком.
