Я закусила губу. А может, и представляю. Вся эта бешеная гонка на лифтах ощущалась столь же реальной, как и жёсткий матрас под спиной и щекочущая ткань пледа.
— Как я к вам попала?
— Мы услышали грохот и нашли тебя тут, на полу. Будто ты свалилась с потолка вон на тот столик.
В стороне аккуратной стопкой лежали гнутые ножки, рядом к стене была прислонена шестиугольная столешница. Похоже, моя работа. Я потрогала правый бок, и, судя по ощущениям, там был синяк, как и на правом плече. Отбитые места тут же назойливо заныли.
— Ты пролежала без сознания сутки. Можешь встать? Хочу, чтобы парни тоже услышали твою историю.
Я села на кровати. Определённо, я смогу встать. Вспомнила про одежду, есть ли она на мне? К счастью, да, я была ровно в тех же любимых джинсах с прорезями и в чёрной футболке, в которых играла во второго Ведьмака дома. И это тоже было странным. Обычно во снах я или не знала, во что была одета, или же с безнадёжным стыдом обнаруживала себя без трусов в наиболее неподходящих для этого местах вроде школьной раздевалки или метро.
— Завернись в одеяло. Вечера уж прохладные. Пойдём.
Накинув плед на плечи, я двинулась за Весемиром. Каменный пол был ледяным, и я старалась ступать на ковёр. Подозреваю, со стороны казалось, будто я заторможена, однако мозг соображал на повышенных оборотах, просчитывал все варианты. А их есть только два — либо я нахожусь во сне или, скажем, галлюцинирую, либо нет. В первом случае без разницы, как себя вести, рано или поздно проснусь, очнусь. А вот если это не сон, вероятность чего, конечно, стремилась к нулю, то нужен был план выживания, и следовательно оптимальная стратегия в обоих случаях — придерживаться версии, что это реальность.
Для точного же плана пока было слишком мало данных, а значит первая цель — выжить в моменте, осмотреться, а потом уж думать, что делать дальше. До сих пор мне везло, Весемир не выглядел, как человек, желающий меня убить. Да и вообще, в некотором смысле я среди своих. Осталось только убедить их, что я не враг.
Мы спустились по винтовой каменной лестнице и вошли в огромный зал, который я хорошо помнила по игре. В дальнем конце в стенном проёме ярко горел камин, рядом стоял гигантский деревянный стол. За ним тихо переговаривались два ведьмака. Пахло подкопчёным дымом из камина и неуловимо тонким запахом старых книг, словно пролежавших много лет на сыром чердаке.
Когда мы вошли, разговор стих, и ведьмаки обернулись к нам с Весемиром. Без сомнений, я видела перед собой Эскеля и Ламберта. В отличие от Весемира, оба щеголяли щетиной как минимум двухнедельной давности. Они тоже были в домашней одежде — никаких там доспехов, щитков и прочего. Эскель рассматривал меня с любопытством, а вот Ламберт напрягся, и его рука скользнула под столешницу.
— Брось, Ламберт, не думаю, что у нас могут быть проблемы. По крайней мере сейчас, — тихо сказал Весемир.
Мы уселись за стол напротив ведьмаков. Я поджала ноги по-турецки — пол в зале был ещё холоднее, чем наверху, понизу сквозило, хотя от огня шло тепло.
— Ну? — Ламберт исподлобья посмотрел на меня.
— Что — ну? — я глянула на Весемира.
— Расскажи, кто ты и как здесь оказалась, — попросил он.
— Хорошо. Меня зовут Яна и, если я не сплю, то, похоже, каким-то образом переместилась в ваш мир.
Меня никто не перебил, и я набрала в лёгкие воздуха для храбрости. Если ввязался в драку — дерись, и надо продолжать действовать так, будто всё происходило взаправду.
Я рассказала, что жила в другом мире и пока точно не уверена, но мне кажется, что попала в тот мир, который описан у нас в книгах.
— Как если бы вы попали в мир, о котором поёт в балладах Лютик.
— Ты знаешь Лютика? — удивился Эскель.
— Я знаю тех, кто описан в наших книгах, но я не знаю, насколько это правда у вас. И эти истории такие популярные, что по ним даже снимают кино…
Тут наступили сложности. Концепцию кино я объяснить, наверное, смогла бы, но вот игру… И решила начать хотя бы с кино.
— Это как выступление театра, которое вы смотрите через мегаскоп, и можете пересмотреть заново в любое время. Совершенно обычное дело у нас, технологии, никакой магии.
Ламберт мрачно качал головой, мой рассказ ему явно не нравился. Весемир задумчиво исследовал руки, сложенные на столе, а Эскель заинтересовался.
— И что же ты там видела?
— Когда я попала сюда, я смотрела, как Геральт с Иорветом пытались с помощью Филиппы Эйльхарт достать стилет, чтобы расколдовать Саскию.
Весемир будто проснулся.
— Так-так. В последней весточке Геральт писал о том, что направляется из Вергена в Лок Муинне, но там ничего не было про это.
— Может, ещё не успел. В Лок Муинне заварилась каша. Я тоже знаю не всё, а только до опредёленного момента.
Я решила не рассказывать, во всяком случае пока, что знаю и о том, что будет после. Оставим козыри напоследок. По всей видимости, я попала именно в то время, которое было в игре в момент, когда Филиппа ударила заклинанием Иорвета и меня, и все события, описанные в третьей части игры, ещё просто не произошли.
Рассказала, как Филиппу арестовал Радовид и вырвал ей глаза, о том, что чародейка обманула всех и привязала к себе разум Девы-дракона, и как Геральт с Иорветом пытались достать волшебный стилет и освободить Саскию.
— … и в тот момент, когда им удалось снять защиту с сундука со стилетом, Филиппа ударила эльфа заклинанием. Геральт пытался помешать, и так случилось, что удар пришёлся на Иорвета и на меня, пополам. Дальше я отключилась и пришла в себя уже у вас.
— Хорошая байка, — Ламберт прищурился, — а, может, ты просто шпионка, которая слишком много знает?
— Может, но я не шпионка. Иначе придумала бы что-то более правдоподобное!
Ламберт и подключившийся Эскель устроили мне нечто вроде перекрёстного допроса. Всеми силами я надеялась, что существование других миров не было для ведьмаков тайной. Они точно должны были знать об этом от Цири или Геральта. Однако просто так верить на слово они не собирались. Ламберт и Эскель ловко исполняли партии злого и доброго полицейских, задавали каверзные вопросы о нашем мире, о семье, обо мне. Я бесстрастно отвечала, зная, что только говоря полную правду, не дам себя запутать. Тому, кто по долгу службы общался с налоговой инспекцией, никакой допрос ведьмаков не страшен.
— Ха, вот ты и попалась! — воскликнул Ламберт, — говоришь, тебе сорок два, так?
— Да.
— Я, знаешь ли, видел женщин в сорокет. И если они не прожжённые магички, то выглядят они совсем не так.
Он вылез из-за стола и зашарил в сундуке у стены. «Где же эта чёртова штука?»… «Ага!». Ламберт вернулся с пыльным овальным зеркалом в руке, протёр его рукавом и сунул зеркало мне в лицо.
Я посмотрела. Несомненно, в зеркале отражалась я, только как если бы на меня наложили омолаживающие фотофильтры, как в современных телефонах. Непроизвольно потрогала щёки, лоб. Морщин у меня не было и в нашем мире, слава прогрессу, но очевидно, что кожа стала совершенно другой. Юной. Погладила тыльную сторону ладоней — они стали чуть более мягкими. Заметила и ещё кое-что, но решила пока не привлекать к этому внимания.
— Охренеть, — объяснить эти метаморфозы я не могла.
Эскель расхохотался, и даже Весемир улыбнулся:
— Хмм… Возможно подействовала магия нашего мира, свела, так сказать, реальный возраст к возрасту души.
— У нас обычно возраст души подтягивается за реальным, а не наоборот, — проворчала я.
— Так или иначе, — продолжил Весемир, — надо решить, что с тобой делать.
— Мне нужно как-то попасть назад. Очевидно, мне могла бы помочь Филиппа Эйльхарт, но не уверена, что она не превратит меня в жабу вместо «здравствуйте». Не говоря уже о том, что живой в вашем мире я не протяну и недели.
— Геральт причастен к тому, что дамочка попала к нам, и он спец по чародейкам и проклятиям, — подал голос Ламберт. — Значит, надо отправить её к Геральту, и пусть это будет его головная боль.
