одиннадцать.
Фред и Джордж схватили чемодан Гарри и втащили его в вагон.
— Рон! Гарри! — Гермиона помахала с платформы, торопясь догнать их. Фред и Джордж подхватили и её чемодан. Она благодарно улыбнулась близнецам, а те, ухмыльнувшись в ответ, побежали вперёд, спеша присоединиться к своему другу Ли, который уже занял им места.
Гарри вскрикнул, когда Гермиона обняла его, и она тут же отступила, вопросительно глядя на него.
— Ничего страшного, — спокойно заверил он. К счастью, Рон всё ещё махал родителям. — Дядя Вернон заставил меня делать всю работу во дворе. Я как будто попал под каток. Ты просто слишком сильно схватила меня.
Гермиона неохотно кивнула. Гарри понимал, что ему едва ли удалось развеять её подозрения, но что он мог с этим сделать? Он знал, что болезненные отметины исчезнут через день или два, поэтому всё, что ему сейчас действительно нужно, это избегать восторженных выражений привязанности Гермионы. Она же, погладив Гарри по руке, повернулась, чтобы обнять Рона.
Все трое двинулись по коридору в поисках свободного купе. Наконец добрались до одного, в котором находился единственный пассажир — потрёпанного вида мужчина спал, прислонившись головой к окну.
— Кто это? — тихо спросил Рон, когда все заняли свободные места в купе. Они никогда не видели в поезде взрослых, кроме ведьмы, которая возила тележку со сладостями.
— Профессор Люпин, — ответила Гермиона, — он будет преподавать защиту от тёмных искусств.
— Откуда ты знаешь? — удивился Гарри.
— Его имя написано на чемодане, — Гермиона ткнула пальцем в потёртую надпись «Профессор Р. Дж. Люпин», — а защита от тёмных искусств — единственный предмет, по которому нет учителя.
— Да ну тебя с твоей логикой, — подколол Гарри, — я так наслаждался тайной.
Друзья засмеялись, и Рон вытащил колоду для подрывного дурака. Пока играли, Рон рассказал, что его отец говорил о поисках сбежавшего преступника, Сириуса Блэка.
Пришла ведьма с тележкой сладостей. Гарри скупил всё и большую часть конфет припрятал в свой чемодан. В прошлом году Гермиона научила его довольно крутому заклинанию стазиса, и он твёрдо решил, что у него всегда будет что-нибудь перекусить. Глупо, подумал Гарри, ведь он никогда не голодал в Хогвартсе, но это помогало ему ощущать себя в большей безопасности.
Он снова почувствовал на себе взгляд Гермионы, хотя Рон, казалось, не думал ни о чём таком, считая само собой разумеющимся, что аппетит Гарри должен соперничать с его собственным.
Двери купе открылись. На пороге, прислонившись к дверному косяку, стоял Невилл.
— Гермиона? — позвал он, бледный, с тёмными кругами под глазами. Его круглое лицо сильно осунулось с тех пор, как они виделись в прошлом семестре. Гарри заметил, что Невилл держался необычайно напряжённо, как будто скрывал травму. Честно говоря, он был немного похож этим на Гарри.
— Привет, Невилл, — прощебетала Гермиона.
— Можно тебя на секунду? — спросил он, покраснев.
— Конечно, — Гермиона в замешательстве сдвинула брови. — Но что?..
— Мне нужна помощь с заклинанием, — глаза Невилла метались по сторонам, как будто он боялся, что кто-нибудь услышит. Гарри не мог сказать, было ли это из-за того, что они с Роном находились здесь, или Невилл просто в целом чувствовал себя неловко.
Глубоко вздохнув, словно собираясь с духом, Невилл вошёл в купе и осторожно присел рядом с Гермионой.
— Ты знаешь какие-нибудь исцеляющие заклинания? — его голос звучал напряжённо, и Гарри заметил, что Невилл не откинулся на спинку сиденья.
— Не совсем… нет, — ответила Гермиона. — Зелья намного лучше для такого рода вещей. Ты ушибся?
— Упал с лестницы, — быстро ответил Невилл. Слишком быстро, чтобы Гарри поверил. К тому же Невилл старался не смотреть им в глаза. — Вы же знаете, какой я, — продолжал он всё тем же напряжённым голосом. — Я спешил за почтой — ждал письма от бабушки, она обещала прислать мне сову перед отъездом в школу, так что она должна была прилететь сегодня утром. И я запнулся о ковёр. Просто свалился во весь рост. А совы так и не было, я узнавал. В общем, я весь в синяках. Мой дядя привёз меня на станцию, и он не очень хорошо знает исцеляющие заклинания, сказал, чтобы я сходил к мадам Помфри, когда приеду в школу. Наверное, он считал, что я просто выдумываю, но некоторые из этих синяков действительно сильно болят, — Невилл закатал рукав, показывая красные, чёрные, фиолетовые и синие отметины на предплечье. — Просто я надеялся, что ты знаешь хорошие заживляющие чары, Гермиона.
Гермиона и Рон сочувственно кивнули, но желудок Гарри тревожно сжался. Что-то в словах Невилла было… не так.
— Ты должен показаться мадам Помфри, как только приедем, — сказала Гермиона. — Мы уже почти на месте.
За последний час уже совсем стемнело, непрерывный дождь гасил последние отблески заката.
— По-моему, мы действительно приехали, — заметил Рон. — Поезд сбавляет скорость.
— Нет, не может быть, — сказала Гермиона, взглянув на часы. — Ещё полчаса…
Неожиданно в поезде погас весь свет.
— Что это было? — в голосе Невилла звучала паника.
— Поезд сломался? — спросил Рон.
— Я поговорю с машинистом, — заявила Гермиона и в темноте наступила на что-то.
— Ой, моя нога! — вскрикнул Гарри, подтягивая ноги под себя.
Они услышали звук открывающейся двери и тихое «ой».
— Гермиона?
— Джинни?
— Я ищу Рона.
— Ну заходи, садись.
— Как вы думаете, что…?
— Тихо, — произнёс хриплый голос. Это проснулся их попутчик, очевидно, разбуженный шумом. — Успокойтесь, — твёрдо сказал он.
Послышался лёгкий треск, и лицо мужчины осветилось пламенем, которое он, казалось, держал в руках.
— Позвольте мне пройти и узнать, что случилось.
Однако не успел он сделать и двух шагов, как дверь купе снова открылась.
Высокая фигура в плаще преградила ему путь. Она имела очертания человеческого тела, но Гарри инстинктивно понимал, что это существо даже близко не было человеком. Из-под плаща показалась скользкая, покрытая струпьями рука, упёршаяся в дверной косяк. Она выглядела белёсой и разлагающейся, как будто существо, стоявшее перед ними, давным-давно утонуло, и сейчас его вытащили из озера.
Тварь сделала долгий хриплый вдох, пробуя воздух на вкус. Всасывая в себя что-то жизненно важное.
Казалось, с этим дыханием из тела Гарри улетучилось всё тепло. В его голове заклубился белый туман, затопив сознание,
