Снейп вздрогнул, заставляя себя сосредоточиться. Последние несколько минут, пока его друг говорил, он сам просто стоял и наслаждался ощущениями. Да, он прекрасно понимал, что тот не вкладывает в свои действия никакого подтекста, просто таким образом выказывая привязанность - дружескую, исключительно дружескую, Мерлин подери! Что ничего другого тому даже в голову не приходит. Снейп очень тщательно следил за тем, чтобы до Гарри случайно не дошли никакие слухи - во всяком случае, со стороны слизеринцев. Мародеров тот сам не стал бы слушать, а Эванс - слишком гриффиндорка, чтобы позволить себе сплетничать по столь щекотливому поводу.
Так что Гарри пребывал в счастливом неведении по поводу прошлых «приключений» Снейпа, к его одновременно и досаде, и удовлетворению. Досаде, потому что ни на секунду его не покидала мысль о том, что бы было, если бы Гарри узнал. С ужасом и отвращением оттолкнул? Или понял бы и принял даже таким? А потом… может быть - только может быть! - ответил бы… Нет! Снейп прекрасно знал, какой была обычная реакция на сообщение о его ориентации, и он не мог заставить себя поверить, что даже Гарри - Гарри, который, по своим собственным словам, дорожил их дружбой и принимал Снейпа таким, какой он есть - что даже он после этого продолжал бы относится к нему по-прежнему: как к равному, такому же, как все… А не как к извращенцу, уроду и своего рода прокаженному среди других, «беленьких» и «чистеньких», «нормальных» учеников Хогвартса. Хотя, надо сказать, многие из них, движимые либо любопытством, либо жаждой нового удовольствия или ощущения власти - многие из них пользовались «слабостью» Северуса и хоть раз, но пробовали «запретный плод». А потом не упускали любой возможности, чтобы оскорбить и унизить его, намеренно проводя черту между собой и ним, как будто то, что они всего лишь «попробовали», делало их менее причастными к произошедшему. Как будто делая его изгоем, они тем самым избавлялись от этого своего «грешка». Ведь если со Снейпом можно не считаться, если его фактически «не существует» для «добропорядочного» общества… то, значит, и их проступков не существует, и ничего на самом деле не было, не так ли?
Но в эту секунду, впитывая в себя нежное тепло, исходящее от Гарри, Снейп прикладывал неимоверные усилия, чтобы не повернуться, резко вырываясь из так давно желанных объятий юноши, не прижать того к себе отчаянным движением, не накрыть удивленно приоткрывшиеся губы яростно-голодным поцелуем… Поцелуем, право на который он уже давно выстрадал, не позволяя себе даже роскоши случайных прикосновений - чтобы не оттолкнуть, не вызвать лишних подозрений… не лишиться неожиданно свалившегося на него благословения - дружбы этого глупого гриффиндорца, посмевшего бросить ради Снейпа вызов всей школе, и с беззаботной легкостью выиграть, завоевав если не любовь, то уважение и симпатию своей сдержанной искренностью, спокойной преданностью и бесконечной честностью по отношению и к себе, и к другим.
Гаррино отношение к Снейпу, казалось, передалось другим. И даже те, кто раньше не упускал возможности облить слизеринца грязью, теперь при встрече приветствовали его кислой улыбкой или коротким кивком. На него стали смотреть не с презрением и брезгливостью, а с каким-то удивлением и даже слабым интересом - что же такое есть в этом слизеринце, если такой человек, как Прингстон, готов любому за него глотку порвать? Что же мы не разглядели? Может, там действительно есть что-то, за что следует его уважать? И, что удивительно - несмотря на обычную склонность подростков все списывать на «личные отношения»… Никому и в голову не приходило предположить, что они спят друг с другом. Только Блэку - да и он сам не слишком уверенно настаивал на этой версии, скорее от нежелания расставаться со своим излюбленным оскорблением, чем от убежденности в своей правоте. Несмотря на всем известную репутацию Снейпа, несмотря на то, что они с Прингстоном львиную долю свободного времени проводили вместе, несмотря на то, что гриффиндорец постоянно бегал по всему Хогвартсу и спрашивал каждого встречного-поперечного о местонахождении своего друга… Ученики только удивлялись такой неожиданной дружбе между слизеринской парией и негласным принцем Гриффиндора. Ничего больше. К Гарри грязь упорно не липла, и, постепенно его присутствие в жизни Снейпа начинало очищать того: от прошлого, от настоящего и, возможно, от будущего. Того будущего, к которому он был приговорен.
Он не мог потерять все это, просто не мог. Теперь, отвыкнув от одиночества, разучившись доверять только книгам, перестав опасаться каждой случайной тени за своей спиной - потому что она могла оказаться неугомонным гриффиндорцем с корзинкой сэндвичей, нагло заявляющим, что Северус совсем заучился и нужно устроить пикник на природе... несмотря на десятиградусный мороз на улице. Потерять так недавно приобретенного друга было бы выше его сил, это стало бы той последней каплей, которая толкнула бы его за край. Он молчал, молчит и будет молчать о своих чувствах. И больше не позволит себе давать волю своим эмоциям, выплескивая их раздражением, злостью или критикой по отношению к Гарри.
Снейп осторожно вывернулся из покорно опустившихся рук Гарри и, повернувшись к нему лицом и глядя в тревожные, кажущиеся почти черными в тусклом свете лаборатории глаза, серьезно, взвешивая каждое слово, сказал:
- Тебе не за что извиняться. Мы оба… были не правы. Вспылили. Я… совсем не считаю, что ты в моей жизни занимаешь меньшее место, чем мои зелья. Это просто… ты слишком недавно появился, чтобы я уже смог привыкнуть к твоему присутствию, вот и все. И я совершенно не умею этого - дружить. Вам, гриффиндорцам, это умение, наверное, дается от рождения. А слизеринцы по натуре - одиночки. И мне очень трудно заставить себя начать доверять человеку, которого я до этого практически не знал. За каждым твоим поступком и фразой мне все время чудятся какие-то тайные намерения, планы, подтексты. Умом я понимаю, что это все ерунда - гриффиндорец, плетущий интриги - не смешите меня! Но… я тоже, как ты знаешь, не очень сдержанный человек, и когда мне что-то кажется, я сначала бью, а потом начинаю разбираться. Это вряд ли изменится, хотя в будущем я, кончено, попытаюсь меньше изводить тебя - да и себя тоже - сомнениями и придирками. Но вряд ли это случится скоро. Так что… если ты не захочешь этого теперь… я пойму…
- Ох, Сев…
Гарри то ли всхлипнул, то ли просто судорожно втянул воздух в странно опустевшие легкие, а потом опять, второй раз за вечер прижал к себе Северуса в отчаянном объятии, уткнувшись на этот раз ему в плечо, чтобы избавиться от необходимости смотреть в глаза, потому что Снейп был чертовски прав в своих подозрениях. За всем, что Гарри делал, лежало не просто несколько не озвученных вслух намерений - а целые пласты просчитанных чуть ли не на годы вперед планов… Стереотипы о представителях разных факультетов играли на руку бывшему Золотому Мальчику - действительно, слова «гриффиндорец» и «интриги» в одном предложении звучат просто нелепо… но почему-то все всегда забывают, что Альбус Дамблдор когда-то учился именно на этом факультете. И теперь он был вынужден лгать Северусу - пусть даже и для его же блага - Северусу, впервые в жизни открывшему перед кем-то душу, поверившему кому-то… Не просто кому-то - ему, Гарри… В первый раз за все прошедшее с его перемещения в прошлое время Прингстон-Поттер задумался, а действительно ли он правильно сделал? Не лучше бы было оставить все, как есть? Но… Он поморщился от резкой боли в груди, напомнившей ему… Нет. Не лучше. И как бы не было Снейпу больно в дальнейшем… он, по крайней мере, будет жив, чтобы испытывать эту боль.
Он отстранился от Северуса и с несколько смущенной улыбкой сделал пару шагов назад. Растерянно огляделся, словно стараясь припомнить, где они и что вообще тут делают.
- О, Мерлин. Сев, я не хочу тебя огорчить, но твое зелье, хм… Ну, с ним не все в порядке, короче…
С приглушенным проклятьем Снейп повернулся и с выражением крайней досады на лице оглядел все, что осталось от его так тщательно выверенного и приготовленного экспериментального зелья правды. Какая-то дурно пахнущая серовато-бурая субстанция на донышке котла, причем время от времени еще и тихонько потрескивающая… Снейп на всякий случай быстро очистил котел…
- Прингстон, вот видишь, к чему приводит твое пребывание в лаборатории? Скажи мне, это твой природный талант - или ты это специально подстраиваешь? Хм… ты, кажется, что-то говорил про флоббер-червей?
Гарри заметно переменился в лице и несколько побледнел, но потом все же храбро кивнул, доказывая этим несомненную принадлежность к своему факультету:
- Замечательно! Ночь, как говорится, еще молода. Видишь на той полке большую зеленую банку? Бери перчатки, доску, вот тебе нож - и нарежь, пожалуйста, сто грамм слизней кусочками по десять миллиметров каждый…
