Взорвавшись в застившем весь свет огне ярости, Гарри размахнулся и что было силы впечатал кулак в его скулу.
Северус пошатнулся, но не упал — Г. Дж. вновь дернул его на себя.
— Сволочь! — дикий хриплый вопль одиноко и отчаянно разнесся над залитым лунным светом холмами. — Гад! Комедия! Слава богу!
Не помня себя, Гарри толкнул гнусного обманщика в грудь и на сей раз преуспел — тот повалился в траву, попытался подняться и мгновенно был прижат к земле бешеным броском.
— Скотина! — Гарри с размаху ударил его в плечо, еще и еще. — Подлец! Шатци-и-и!!! — взвыл он.
Молотя кулаками куда придется, он рычал и визжал, не зная, целует или кусает бледное лицо с разметавшимися по земле волосами. Поверженный злодей и не думал протестовать. Неожиданно перехватив стукнувший его в очередной раз кулак, он прижал к губам запястье с судорожно натянутыми струнками жил. Гарри перестал дергаться и стих, все еще глухо подвывая и трясясь всем телом. Горячие слезы облегчения хлынули из глаз так, что он почти ослеп, и, похоже, оглох от собственных воплей.
— Как ты мог, — давясь рыданиями, Гарри перестал махать руками и теперь бился лбом о плечо Северуса. — Я чуть не рехнулся! Ты не просто жестокий, ты псих! Ни х...я себе план Барбароссы! Ты! Ты!..
Грудь сдавил знакомый отвратительный спазм. Отцепившись от своей жертвы, Гарри испуганно дернул воротник куртки, царапая ногтями отказывающееся дышать горло.
— O nein!
В ту же секунду лежащий под ним Зверь взвился на ноги, одним рывком вернув обоих в вертикальное положение.
Не успел Гарри и моргнуть, как его куртка, взвизгнув оторванной молнией, оказалась разодрана на груди. Северус сгреб его за волосы и встряхнул так, что мотнулась голова. Его измазанное грязью лицо исказило безумие.
— Дыши! — заорал он. — Дыши, Гарри!
В легкие Г. Дж. обжигающим потоком ударила волна кислорода.
— Дыши, ты должен!..
Г. Дж. послушно дышал. Быстро и жадно.
Вонзившись гипнотическим горящим взглядом в его глаза, Северус дышал в одном ритме с ним.
— Ja! Los! Los!
— Я дышу! Для тебя, ради тебя, сволочь!
Гарри протянул трясущуюся руку стереть грязь со щеки сволочи и застыл, ощутив под пальцами липкое и теплое.
Смяв в объятьях Большого Зверя, он горестно взвыл, вжавшись лицом в его мокрое пальто.
— Я не хотел, Шатц!
Вместо ответа Северус вдруг оторвал его от земли, закинул обмякшее тело на плечо и быстрыми шагами пошел к дому.
* * *
Щелкнул выключатель. Отделанную шпоном прихожую с полосатой кушеткой, креслом и ведущей наверх деревянной лестницей залил свет маленьких настенных рожков. Унылый интерьер деревенского дома разнообразило зеркало — вернее, отражение в нем.
Два грязных истерзанных существа, перемазанных кровью, молча таращились на вошедших.
Существо покрупней и погрязней тряхнуло гривой, от чего на пол посыпался песок.
— Scheißdreck! Я хотел сказать — добро пожаловать.
Пнув ногой кушетку и буркнув «дом, милый дом», большое существо скрылось за зеркальной рамой, унося на плече маленькое и дикое, с виноватыми зелеными глазами.
* * *
— Завел опекуна на свою голову.
Северус перехватил добрую руку Гарри с зажатым в пальцах кубиком льда, конфисковал ледышку и принялся водить тающим кубиком по сбитым костяшкам пальцев руки благодетеля.
Лед таял слишком быстро — потрепанные Звери залегли в горячую ванну, маленькую и узкую. Малый Зверь расселся на бедрах Большого, вода едва доставала ему до пояса.
— Отдай! — Гарри попытался вырвать остатки похищенного льда из пальцев Северуса; отвоеванный кубик выскользнул и нырнул в воду. — Черт! Это последний был, Шатц!
— Бог с ним, — Северус обнял любителя криотерапии, утягивая того под воду. — Придется давиться теплым мартини.
— Какой мартини! На твой нос льда не хватило! — Малый Зверь распластался на Большом, обвив его шею руками и горестно разглядывая следы своего злодейства: на скуле Северуса наливался спелым багрянцем загадочный синяк в форме полумесяца, чуть менее яркие отметины буйства украшали плечо, шею пересекали три широких царапины — как Гарри ухитрился нанести такое ранение своими обкусанными до мяса ногтями, он не знал и сам.
— Не удивительно, — фыркнул Северус. — На мой нос надо бы пару ведерок... А на твою пуговицу хватило бы и снежинки.
Раненый Зверь подтянул его поближе, плеснув волной за борт, и поцеловал кончик огорченно шмыгающего носа.
— Liebling-Li, — прошептал он, нежно стискивая его бедрами. — Я с тобой, как чертов лед в ванне. Таю и растворяюсь.
— Твои мозги так точно подтаяли, — пробурчал Гарри, счастливо ворочаясь в его руках. — Как можно было такую гадость придумать, амнезию? Получше ничего изобрести не мог?
Северус поцеловал его в плечо, пощипал губами шею и добрался до уха.
— Что, например? Переломать ноги, чтобы ты покатал меня на инвалидной коляске? — он шутливо укусил Гарри за ухо. — Моя работа не предполагает физической активности. Начальству ничего не нужно, кроме моей головы. Пришлось вывести из строя то единственное, что их интересует. Заодно и тебя прихватить в опекуны. Откровенно говоря, в последнем я не был уверен, может, ты хочешь остаться в «Хоге»? Моя болезнь тем и хороша, что можно выздороветь в любой момент.
Гарри бурно вырвался из его объятий, взметнув фонтан брызг.
— Нет, ты точно ненормальный, Шатц! — на пол щедро плеснуло. — Какой «Хог», я там торчал ради тебя одного! С первых дней понял, что не мое это дело, я бы там все к черту разнес и возненавидел, не будь тебя!
— Не лги себе, Liebster, — мягко сказал Северус, опять укладывая его себе на грудь. (Г. Дж. не особо возражал). — Ты неплохо справлялся. Я тебя только отвлекал. Как и ты меня, впрочем. Вместо того, чтобы праведно трудиться, мистер Поттер, вы гуляли по балкону в любую погоду, дефилируя мимо моего окна. Задумчиво глядели вдаль, опершись на перила и оттопырив зад. Хм!.. Думаете, можно работать в таких условиях? Сказать вам, сколько ошибок я понаделал из-за вас, шеф?
— Я не оттопыривал зад! — не слишком искренне возмутился Гарри. — У вас больное воображение, мистер Снейп! Я просто с балкона смотрел, да!
Он провокационно просунул кончик языка между начавших было возражать губ и тут же забыл, о чем говорил.
Северус не целовал его, а, казалось, священнодействовал, лаская его рот с тихой нежностью, так мягко, медленно и неторопливо, будто собрался посвятить этому остаток жизни.
От легких любовных касаний языков, влажного скольжения в тепле чувственного рта, родного дыхания Зверя на своем лице Гарри разомлел, тихо взвыл и замер, устыдившись собственного воя.
На смену мысли «Шатци-ша, никто не умет целоваться ТАК», пришла другая, пугающая. Гарри оторвался от чудных губ и и взволнованно уставился в прикрытые от удовольствия темные глаза.
— Шатц! Мы говорили о таких вещах... Ты уверен, что здесь... Что вместе с пакетами еды сюда не принесли еще кое-чего?
Северус злодейски брызнул воды ему в лицо.
— Надо же, спохватился, девяносто девятый с половиной. Вместе с пакетами тут побывал эксперт. Помимо амнезии, диагноза «идиотизм» в моей карте пока нет.
Гарри тряхнул волосами, как мокрый щенок.
— Я с тобой теряю бдительность, — буркнул он.
К его негодованию, Северус вдруг возмутительно громко расхохотался, запрокинув голову, так, что даже стукнулся затылком о бортик ванной.
— Бдительный ты мой, оh mein Go-o-ott, — простонал он.
С шумным всплеском Гарри бросился на его вызывающе торчащий подбородок и с тайным удовольствием укусил.
— А я бы вписал «идиотизм» в твою карту, — пробормотал он, мелко кусаясь. — Что за христианские пожертвования этим гадам Шанпайкам? Ты что, сдурел, Шатц? Я уже шел к нему в палату морду бить! Пусть бы меня арестовали, оштрафовали, я его размазать по стенке хотел! Но там уже размазывать нечего было.
Северус перестал смеяться и уставился на него с удивленно-озадаченным видом.
— So was aber... — он стер ладонью мокрые капли с раскрасневшегося лица Г. Дж. и с минуту молчал, разглядывая его со странной задумчивостью.
Гарри сердито сопел, перебирая его волосы и размышляя, как их теперь мыть, и что будет, если пластырь отклеится, шампунь попадет на ранку и... И будь проклят Шанпайк.
— У Стэна двое детей, — Северус обнял его и вздохнул с явным удовольствием. — И жена. В чем их вина? Его посадят по обвинению в государственной измене, а это не шутки. На материальную компенсацию семье можно не рассчитывать. Мои деньги — так, чепуха.
— И ты мне говорил, что ты злой?
Северус посмотрел на Г. Дж. одним из непонятных взглядов из своего тяжелого черного арсенала.
— Разве я говорил, что добр, как младенец Иисус? — заломил бровь он. — А если я поступил так по другой причине? Например, потому что знаю, лучший способ обезоружить врага — сделать ему доброе дело? Я никогда не поступаю так, как мне не выгодно, Liebling.
Гарри нахмурился, пытаясь понять, серьезен ли Северус или насмехается. И вдруг ехидно прищурился.
