Ничего общего у этих источников с привычными манокристаллами или накопителями не было, за исключением содержимого. С виду, вроде бы, тоже шарик, но его структура абсолютно не упорядочена. Похоже на аморфную губку, а не на кристалл. Вдобавок нет точек подключения. Если сведущему человеку в обычном накопителе сразу видны каналы для закачки маны и для ее выпуска, то тут ничего. То есть совсем ничего!
Согласно всем законам Искусства, мана из такого предмета должна утекать едва ли не быстрее, чем наполнять его. В подтверждение этому в истинном зрении прекрасно видно, как тонкие потоки маны просачиваются наружу. Однако дальше начинаются чудеса. Вместо того, чтобы раствориться в окружающей среде, сбежавшая мана, закручиваясь петлями, снова всасывалась в… Толлеус решил про себя называть чародейский накопитель губкой.
Губки были абсолютно чужды искуснику и совсем крохотные. Но это не важно. Главное, что в Оробосе все-таки есть источники маны! Вот только где их взять? — Старик подступился к хозяину лавки с расспросами, но чародей лишь презрительно кривил губы и с ненавистью смотрел на Толлеуса. Как будто искусник был злобным хулиганом, зашедшим поиздеваться над добропорядочным человеком, или воришкой, пойманном на горячем. В конце концов старик понял, что ничего не добьется и даже рискует быть изгнанным вон из лавки. На этом он предпочел ретироваться сам.
Однако уходить было рано: очень уж хотелось исследовать чародейскую маногубку. Старик отловил уличного мальчишку и, вручив ему деньги, наказал купить в лавке светлячок. Его хоть в карман и не положишь, зато можно включать и выключать, пока мана не иссякнет. Да и запас ее у светлячка самый большой. Придется снимать источник маны с готового изделия, раз не удалось достать его отдельно.
До постоялого двора Толлеус добрался к вечеру. Обед он пропустил и сейчас истово надеялся на горячий ужин. Миновав ворота, старик понял, что с ужином придется повременить. По двору туда-сюда сновали служки и постояльцы, тревожно ржали лошади: от конюшни мало что осталось — лишь дымящиеся угли. Пожар вспыхнул среди бела дня, огонь сразу заметили, но почему-то его никак не удавалось потушить. Только и смогли что вывести скотину.
Снедаемый тревожным предчувствием, старик слез с повозки и направился к пепелищу. Его Паук был там — утром перед поездкой Толлеус сам сгрузил его…
Худшие опасения подтвердились: в золе искусник разглядел металлические части, почерневшие от копоти. От дерева не осталось ничего. Опустившись на колени, старик стал рыться в еще горячих углях. Здесь должны быть амулеты. Пускай огонь их подпортил, но плетения внутри и все настройки должны сохраниться. Скопировать их в новые заготовки будет не сложно, благо, искусник предусмотрительно сделал запас в Беллусе.
Амулеты нашлись. Причем многие даже в пригодном к использованию состоянии. Но пропал манокристалл. Сколько старик не просеивал пепел между пальцев, самой дорогой вещи не было. Губы Толлеуса сжались в прямую линию — вполне возможно, пожар совсем не случаен.
Очень скоро приехал давешний следователь. Внимательно выслушал рассказ очевидцев, пока его помощники оцепляли пепелище. Потом он подошел к искуснику, долго буравил взглядом и наконец порекомендовал возвращаться в Кордос, добавив: «Вас кто-то очень сильно не любит. Нашему градоначальнику не хотелось бы объясняться с вашим послом, когда с вами что-нибудь случится».
Ну уж нет! Так быстро Толлеус никуда возвращаться не собирался. Еще полно времени, чтобы открыть тайны Оробоса. Какое-то внутреннее чувство подсказывало искуснику: они здесь, рядом.
Старший инспектор Валенус. Доклад
Олитон.
Валенус, возвращаясь в служебной карете в службу, хмурил брови, отчего они сошлись в прямую линию, а на лбу появилась глубокая морщина. Пожар в центре города не случаен — это совершенно понятно. Вообще неделя не задалась с самого начала, когда только пришла весть об искуснике, который привез полную телегу трупов. Искусник в городе — уже плохо. Потому что если он начнет буянить, придется выполнять задержание практически голыми руками, что абсолютно не реально. Мечи и луки не в счет, а штатного чародея у крохотного олитонского подразделения Недремлющего Ока нет. Есть несколько амулетов — вот и вся чародейская поддержка. Они помогают в сыске, их силы хватит, чтобы при поддержке вооруженных оперативников пободаться со средним заклинателем чар. Однако, этого будет явно недостаточно, чтобы скрутить искусника, у которого совершенно другая защита и нет конструктов, против которых в первую очередь ориентированы амулеты. То есть, если называть вещи своими именами, инструкция предписывает совершить самоубийство, выполняя служебный долг.
Крохотная надежда, что проблем не возникнет, и кордосец спокойно уедет, также как приехал, не оправдалась. Кто-то хочет достать искусника, причем делает это весьма изощренными способами — через наемников, а теперь вот — портит имущество. Мерно покачиваясь в карете под стук копыт, Валенус пытался вникнуть в смысл слов Толлеуса о големе-пауке. Насколько инспектор знал, искусники вообще не умеют строить големов. Но даже если это не так, в чем проблема, чтобы поднять нового, если прежний разрушился? Правда, старик говорил, что пропал какой-то архиценный манокристалл. То есть это такой важный искусный артефакт, без которого ничего работать не будет. Чтобы купить такой в Кордосе, нужно готовить даже не серебро, а золото. В Оробосе же его и вовсе не достать.
Карета замерла во дворе одноэтажного приземистого здания без изысков, Валенус тут же выскочил из нее и торопливо отправился в свой кабинет, продолжая размышлять на ходу. Искусник с неопечатанным жезлом едет на Турнир Големов — тут не надо обладать тонким нюхом, чтобы почувствовать амбре большой политики. Заклятые северные друзья затеяли какую-то гадость. Недремлющее Око, неусыпно наблюдающее за агрессивным соседом, конечно, не дремлет, но бороться с ним не так-то просто. Похоже, над делом Толлеуса работают коллеги самого Валенуса из внешней разведки. Сам он навряд ли сможет чем-то помочь. Скорее, помешает. Так что инициативу ни в коем случае проявлять нельзя. Нужно доложить по инстанции и ждать конкретных распоряжений.
В небольшом кабинете молчаливо замерли высокие стеллажи с папками, в которых хранились досье, дела, имперские указы и служебные инструкции. В самом центре на единственном свободном пятачке разместился большой стол. Окон в помещении не было, а у дверей всегда дежурил охранник, но, несмотря на это на некоторые папки и на сам стол были наложены защитные проклятья. Далеко не каждый сотрудник мог безнаказанно пользоваться ими.
Плюхнувшись на табурет, вытертый до зеркального блеска задами его предшественников, Валенус вытащил из верхнего ящика амулет связи. Чтобы воспользоваться им, его необходимо было согреть, поэтому старший инспектор крепко зажал его в ладонях, вдобавок еще стал дышать на него в надежде ускорить процесс. Наконец, амулет ожил. Валенус понял это, потому как зрение вдруг отказало: вид кабинета уступил место сплошной черноте. Впрочем, паники не было — не в первый раз.
Прошло совсем немного времени, и из тьмы возникло изображение человека в парадной форме бойца Недремлющего Ока. Сам Валенус одет был просто и не броско — он не мог позволить себе ежедневно щеголять в парадном мундире. О его принадлежности к этой влиятельной организации говорила лишь небольшая эмблема глаза с красным зрачком на груди.
Перво-наперво старший инспектор Олитона представился по всей форме, как того требовала инструкция. Потом изложил суть своей проблемы. Изъяснялся он немного путанно и успел пожалеть, что не догадался сперва составить письменный доклад, а уж потом выходить на связь. Тогда формулировать мысли было бы не в пример легче.
Собеседник, который до сих пор предпочитал внимательно слушать, лишь изредка задавая короткий вопрос, кивнул и велел ждать, растворившись во тьме. Сказать по правде, Валенус не любил пользоваться амулетом связи. Ему казалось, что если слова и образы рождаются прямо у него в голове, то это не может не сказаться на рассудке. Сколько известно случаев, когда чародеи сходили с ума? — Полно! Вот и здесь тоже чародейство. В подсознании жила мысль, что однажды чернота не отступит, и его рассудок останется здесь навсегда. Приходилось прикладывать немалые усилия воли, чтобы доставать амулет каждый раз, когда возникает подобная необходимость.
Инспектору показалось, что прошла уйма времени, прежде чем сквозь туман вновь начали проступать знакомые силуэты стеллажей. «Кажется, и на этот раз обошлось», — подумал он, вытирая испарину. Мучительно захотелось хлебнуть чего-нибудь крепкого, но, увы, ничего подходящего не было. На службе не положено. Поэтому пришлось ограничиться обыкновенной водой.
