- Ох… - Лена фыркнула. - Не очень-то и хотелось!
- Лена… - Амели неожиданно сократила между ними расстояние и даже мягко обхватила ее лицо ладонями, сделав серьезное, но вместе с тем, ласковое выражение лица. -…я скажу тебе честно - если бы я встретила тебя до Жерара - то ты была бы моей.
Дыхание Амели обожгло чуть приоткрытые в смущенном изумлении губы Лены, а когда она чуть дрогнувшим голосом спросила:
- Зачем ты мне это говоришь?
- Чтобы ты, наконец, взбодрилась! - объявила Амели и невольно одарила англичанку поцелуем в лоб. - Расправь крылья, Окстон! Сейчас я скажу тебе то, что сказала мне когда-то моя матушка: «Ты прекрасная девушка, которая заслуживает любви и ее прелестей! Но любовь приходит внезапно и не спрашивает нас о том, хотим ли мы ее и именно поэтому нужно искать ее в интрижках: кокетничать, заигрывать, стрелять взглядами, позволять себе быть немного легкомысленной и храброй. Тогда ты почувствуешь жизнь и ее краски в полной мере…». И эти слова моя матушка сказала мне будучи наряжаясь в свое изысканное вечернее платье, собираясь на свидание, пока я, прижимая к себе плюшевого зайку, отправлялась слушать сказку моей няни. И я всю жизнь жила с этим девизом. И я хочу, чтобы ты тоже осознала это. Поэтому, когда мы полетим в Париж - я хочу увидеть в тебе готовность веселиться и заводить знакомства. Хочу, чтобы ты позволила великому Городу Любви окутать тебя своей атмосферой, и чтобы ты отбросила прочь свое стеснение. Найди себе девчушку, Лена! Подари кому-нибудь свой поцелуй и будь более открытой с теми, кого совсем не знаешь! Ты можешь сделать мне такое одолжение?
- Я… - Лена около минуты переваривала громкую речь Амели, чувствуя в своей душе что-то сродни настоящего восторга и вдохновения.
Все слова француженки были пропитаны каким-то неясным, но приятным духом жизни, заражающим своим оптимизмом и энергией. И глядя на обручальное кольцо Амели, Лена осознавала, что с ее привязанностью нужно что-то делать и плакаться вечно о своем несчастье нельзя. Нужно было просто жить дальше. И, возможно, если прислушаться к совету Амели, то все может действительно поменяться в лучшую сторону?
- Хорошо. - Ответила Лена после некоторых раздумий и ее лицо в награду осыпали градом горячих поцелуев. - Все-все, спасибо! Я согласна, ну же!
- Это для закрепления эффекта! - защебетала кокетливо Амели, вставая с дивана. - Давай, я помогу тебе собрать вещи. Все-таки на две недели летим.
- Две недели? – тут же растерялась Лена и неловко почесала затылок. – Кажется, я пропущу немного учебных дней в академии…
- Такой отдых выдается раз в жизни! – тут же бодро подала голос француженка, оперативно и чуть дерзко открыв шкаф Окстон. – Так что ничего страшного не случится, если ты пропустишь пару деньков! К тому же, ты сама говорила, что сдала экзамены на «отлично» и заслуживаешь немного дерзости. Хватит лишних слов! Собираем вещи и отправляемся покорять сердца, Лена!
Окстон весело хихикнула, невольно заразившись настроением Амели.
***
Лена не могла унять своего восхищения. Прожив всю жизнь в родном Лондоне, она глядела по сторонам Парижа с нескрываемым восторгом и изумлением. Конечно, увидеть в первый день самую знаменитую достопримечательность этого чудесного города ей не удалось, но Окстон не расстраивалась, поскольку и без Эйфелевой башни было на что посмотреть. В таком же восторге и нетерпении находилась Амели, которая, едва она вышла из салона машины Жерара, не скрывая радости, воскликнула: «Я скучала по тебе, Париж!» - как Лене перевел сам Жерар, разгружая тем временем чемоданы.
Жерар тоже не скрывал своей радости по прибытию на родину, в особенности – в свой уютный дом. Точнее, для Окстон это поистине были настоящие царские хоромы, а в реальности – роскошный двухэтажный коттедж, расположенный неподалеку от столицы. Зимой его вид был не так прекрасен, как летом – как уверял Лену Жерар, но даже так – выглядело здание довольно внушительно и престижно.
Первый день Амели и Лена не выходили из коттеджа, занятые распаковкой и обустройством в доме. К тому же, за долгое время отсутствия в доме накопилась грязь и пыль, которую пришлось немедленно убирать. После небольшой уборки, они разделили между собой скромный ужин в виде заказанной пиццы. Дом Амели и Жерара занял у Окстон отдельное время на исследование и приятную прогулку. Интерьер был роскошным, но не вычурным или излишне эпатажным; мебель и обстановка была в современном обустройстве; вид больших окон выходил на перелесок и на заднем дворе можно было летом свободно собирать красивые цветы… Но самый дикий писк восторга у Лены вызвал наличие бассейна. Конечно, сейчас он был опустошен и укрыт, но само наличие невольно заставляло Окстон расплываться в усмешке.
Лену гостеприимно отвели одну из гостевых комнат, в которой она чувствовала себя практически, как дома, где ее любимой частью было большое окно с широким подоконником, на которых Окстон часто любила сидеть вечерами, как у себя на Кингс Роу, чем она сейчас и занималась, держа в руках приготовленный специально для нее кофе в руках. Для полноценного уюта на ней был ее любимый зеленый свитер с Рождественскими оленями, и Амели, сидящая напротив, таким образом, что их колени соприкасались и упирались друг в друга.
- Люблю наш с Жераром дом. – Поделилась Амели с мягкой улыбкой, глядя при этом на ленивый танец снежинок за окном при кромешной тьме ночи. – Тут все так знакомо и хорошо. Я помню, как плакала, когда мы приняли решение переехать в Англию. Он и сейчас пустой, но все равно – мне в нем так хорошо.
- Я понимаю тебя. – Отозвалась Лена, сделав глоток из своей кружки и также всматриваясь в окно, где она видела в отражении легкую улыбку Амели. – Когда мои родители погибли – мне пришлось покинуть дом, в котором я родилась и выросла.
- Можно мне спросить, что случилось с твоими родителями? – аккуратно спросила Амели и Окстон накрыла волна печали. – Можешь не отвечать.
- Нет… они погибли в автокатастрофе. Несчастный случай. – Лена вгляделась в темную горячую жидкость напитка. – Поэтому меня к себе взял дедушка. Мне было семь лет.
На лице Амели отразилось искреннее сочувствие, но Окстон лишь глубоко вздохнула, сделав очередной глоток из кружки, после чего, вновь уставилась в окно.
- Он был ветераном Омнических Войн. – Продолжала Лена и на ее губах заиграла небольшая гордая улыбка. – Воевал, когда я даже не родилась на свет. Когда же он взял меня к себе, то я помню с каким трепетом смотрела на его ордена и медали за проявленные боевые действия. Мы жили в деревне, где был чистый воздух и… как можно дальше от омников, с которыми мой дедушка, очевидно, никакой дружбы вести не желал, несмотря на мир. Он был отважным летчиком и вместо сказок я слушала то, как он путешествовал вокруг земного шара на своем старом самолете, когда мой отец еще был совсем молодым. На войне он был одним из самых талантливых летчиков… про него говорили, будто он родился с крыльями за спиной. То же самое он говорил и про меня… «Не прозябать на земле тому, кто рожден под гордой фамилией Окстон! Твой прадед, дед и отец рождены с этими крыльями, а ты будешь парить выше всех нас!». Поэтому, когда я изъявила желание стать тоже летчиком – мой дедушка отправил меня в Лондон под присмотром его добрых друзей-ветеранов. Я прилежно училась, а летом устраивалась помощницей в какие-нибудь лавочки, чтобы накопить денег на обучение в академии, потому что дедушка этого позволить не мог… Мне было четырнадцать, когда его не стало.
- Что с ним случилось? – спросила Амели тихо, когда Лена замолчала на несколько бесконечных минут.
- Он разбился на самолете. – Проговорила Лена с погасшими глазами. – Попал в бурю. Он в деревне был единственным летчиком и помогал здешним фермерам распылять удобрения и отраву от насекомых на старом кукурузнике. Была нелетная погода, но он все равно полетел. И в него попала молния. Меня должны были забрать в приют, но друзья моего дедушки избавили меня от этой участи – помогли мне продать его дом с землей и купили квартиру на Кингс Роу. Как-то так. Они помогали мне, но я с самого начала решила справляться со всем самостоятельно. По документам, конечно, они мои опекуны, но на деле сделали это только ради того, чтобы меня не отправили в приют. Вот когда мне через пару месяцев исполнится восемнадцать лет, то дом полностью перейдет в мою собственность.
