В дверь нерешительно постучали, и Том ухмыльнулся в предвкушении. Наконец-то, он уже заподозрил, что Слизнорт решил продержать их всех в своем кабинете до утра.
Пятеро слизеринцев друг за другом вошли в гостиную старосты и встали перед ним полукругом. Головы у всех были опущены, они не смели поднять на него глаза и молча ожидали его вердикт. Том усмехнулся. Первые Пожиратели Смерти, его первые слуги и такие трусы…
– Господа, признаться, я крайне недоволен случившимся, – начал он мягко, непринужденно вертя палочку в руках. Кто-то судорожно вздохнул – кажется, это был Розье. – Мы ведь вроде бы обсуждали, как важно не привлекать к себе внимания?
В ответ раздалось неопределенное мычание.
– Кто-то из вас что-то сказал? – уточнил он, высоко подняв брови. – Я не расслышал.
Вперед выступил Абраксас.
– Прости нас, мой Лорд, – выдавил он. – Мы допустили ошибку.
– Вот, значит, как? – голос Тома стал выше и холоднее, и он прошелся по гостиной, оглядывая каждого из них. – Ошибку? Что ж, пусть так. Но вы ведь помните, что ошибок я не прощаю?
– Да, мой Лорд, – все пятеро произнесли это вразнобой, едва слышно.
– Хорошо, что помните, – он скривил губы в улыбке и направил палочку на Эйвери. – Круцио!
Полчаса спустя, когда Лестрейндж, Эйвери, Малфой, Розье и Долохов, бледные до синевы, с трясущимися руками, с трудом стояли на ногах, он решил, что пока с них довольно.
– Итак, господа, я надеюсь, все усвоили, что я не люблю, когда меня разочаровывают?
Те усиленно закивали.
– Очень хорошо. Слизнорт вам все высказал, у вас впереди отработки, но я все же считаю, что инцидент нельзя считать исчерпанным, поскольку остался еще один человек, который так же должен понести наказание за сегодняшний проступок.
Эйвери и Лестрейндж смотрели на него преданно, а Малфой, Долохов и Розье переглянулись, сообразив, о ком идет речь.
– Я говорю о Миранде Соммерс, – Том слабо улыбнулся от осознания, что именно он в данный момент решает ее судьбу, и только от него зависит, как больно ей будет в ближайшее время. Он не замечал этого, но его глаза вновь полыхнули багрянцем, отчего его одноклассники дружно попятились назад.
– Мой Лорд… Что ты хочешь, чтобы мы сделали? – спросил Долохов осторожно.
Том помедлил еще секунду, смакуя это мгновение.
– Антонин, Регулус, Феликс, я хочу, чтобы вы провели с мисс Соммерс воспитательную беседу и объяснили ей, как нехорошо вмешиваться в наши дела.
Он обвел их троих взглядом, еще раз убеждаясь в правильности своего выбора. Долохов хорош в Темной магии, Эйвери просто любит мучить людей, а Лестрейндж быстрее прочих научился правильно использовать Непростительные. Для Соммерс такая компания в самый раз.
– Ваша «беседа» может проходить в любом формате. У меня лишь два требования: она должна все помнить о случившемся, так что никакого «Обливиэйт», и она должна держать рот на замке. Делайте с ней, что захотите, но чтобы она не смела ничего рассказать, ясно?
– Да, мой Лорд, – согласно наклонил голову Лестрейндж. Эйвери ухмыльнулся, уже предвкушая новую забаву. – А Непростительные?..
Том махнул рукой, как бы окончательно отдавая Соммерс на растерзание своей свите.
– Все на ваше усмотрение. И на этот раз не должно быть свидетелей, вы меня поняли? Сразу, как разберетесь с Соммерс, придете ко мне и отчитаетесь. Все, свободны.
Те склонились в поклонах и наконец-то вышли. Реддл подошел к окну и глубоко вдохнул, рассматривая башни замка, озеро, черный силуэт Запретного леса за окном. Жизнь была замечательна.
***
Воскресенье пролетело незаметно за домашними заданиями и обязанностями старосты. Весь день Соммерс не попадалась ему на глаза, и Реддлу оставалось только думать о том, какая участь ее ожидает в ближайшее время. Мысли были приятные, приносящие удовлетворение. Его слуги преподадут ей урок, а после он ее убьет. Иного она не заслуживает.
Вечером он сидел в своей гостиной с книгой о некоторых запрещенных темных ритуалах, которую приобрел летом в Лютном переулке. Время было к десяти часам, чтение было крайне увлекательное, и, когда раздался очень осторожный стук в дверь, Том ощутил вспышку раздражения. Но она тут же пропала, когда он вспомнил, кто это мог быть.
Дверь открылась, и в комнату вошли Эйвери, Долохов и Лестрейндж. Они не выглядели довольными, не перебрасывались шутками, как делали всегда, когда удавалось проучить кого-нибудь из грязнокровок. А присмотревшись, Том с изумлением обнаружил неожиданные детали. Долохов зажимал левой рукой правое плечо. Мантия в этом месте намокла от крови, и капли продолжали стекать на пол. Лестрейнджа шатало из стороны в сторону, он был мокрый, точно его окунули с головой в бочку воды, и он постоянно кашлял, будто его попытались утопить. Руки у него опухли, покраснели и покрылись рубцами. Эйвери держался рукой за горло. Под ледяным взглядом Тома он отнял руку, и Реддл увидел багровые полосы, кольцами охватившие его шею. На мантиях всех троих имелись подпалины, лицо Эйвери было измазано сажей. Долохов вдобавок ко всему заметно прихрамывал.
В довершение картины все трое, совсем как вчера, смотрели в пол и не смели поднять лица. Но Том не спешил разбрасываться Круциатусами. Его изумление было слишком велико, и он попросту не мог поверить своим глазам. В комнате повисло мертвое молчание, прерываемое только треском дров в камине.
– Что произошло? – наконец тихо спросил он.
Повторять дважды не пришлось – Долохов сразу понял, что снова задавать этот вопрос их Повелитель не станет.
– М-мой Л-лорд… Д-девчонка…
– И что с ней?!
– О-она.. О-она…
– Ну так что? – Том почувствовал, что его терпение, и так небезграничное, просто трещит по швам.
– М-мы не с-смогли с-с ней сп-правиться.
– Что?!
– Она… Такое чувство, будто она, по меньшей мере, мракоборец, – выдавил Лестрейндж и охнул, случайно задев раненое плечо. – Она дерется так, будто всю жизнь этим занималась. Мы ее даже зацепить не смогли толком, а она…
– Вы хотите сказать, что вас троих разбила в пух и прах какая-то девка с Гриффиндора? – Том только в последний миг удержал челюсть от падения.
– Да, П-повелитель.
– Но как она могла, если Защита от Темных Искусств… – тут он запнулся и еще раз обвел взглядом раны своих приспешников. – Вы что, хотите сказать, что она применила к вам темную магию? Ко всем троим?
– Она только ее и использовала, – проворчал Эйвери хрипло. Говорил он с трудом, будто ему что-то сдавило голосовые связки. – То есть вначале она пыталась отбиться с помощью «Редукто» и «Ступефая», но когда поняла, что это ты нас прислал…
Эйвери осекся и замолчал, с ужасом уставившись куда-то в стену за спиной Тома. Лестрейндж и Долохов обменялись испуганными взглядами.
– Вы что, сказали, что я подослал вас к ней? – спросил Том угрожающе.
– Нет, мой Лорд, нет, клянусь! Она сама догадалась.
– Тогда почему у вас такие лица, будто за моей спиной сейчас стоит Дамблдор?
– Она… она передала сообщение для тебя, – прошептал Лестрейндж, приобретая нежно-салатовый оттенок.
– Вот как! – Том пока не вполне понимал, что повергло их всех в такой ужас, и до сих пор не вполне осознал, что этим вечером произошло. Сейчас он допросит их и тогда уже спокойно все обдумает. – И что же она сказала?
Снова молчание – они переглядывались с таким страхом, что Том решительно отказывался понимать, что их так напугало. Пришлось повысить голос.
– Ну?! Либо вы сейчас отвечаете, либо я все узнаю сам!
– Соммерс сказала… сказала…
– Она сказала, – наконец справился с собой Долохов, – если дословно, то «Передайте вашему хозяину, что, если он такой трус, чтобы встретиться со мной лично, пускай в следующий раз посылает ко мне кого-то большего, чем своих шавок». Она заставила нас повторить это трижды, чтобы убедиться, что м-мы все запомнили дословно.
Кровь прилила к щекам Реддла бледно-красными пятнами – верный признак надвигающегося безумия. Эйвери, кажется, даже заскулил от ужаса.
