- Милорд? — Гермиона не верила своим ушам. Это было сказано всё тем же властным, холодным голосом, не допускающим возражений. Он издевается? Это какая-то дьявольская игра, выход из которой - вперед ногами?!
- Отныне ты вольна поступить так, как тебе угодно. Я отпускаю тебя, Гермиона Грейнджер, - произнес Темный Лорд. - Хочешь — уходи к своим друзьям, они наверняка обрадуются твоему "воскрешению" из мертвых. Хочешь — оставайся с Северусом, кто знает, может, тебе удастся спасти его мятежную душу. Хочешь — вступай в наши ряды в качестве шпионки, и тебе найдется место на празднике в честь нашей великой победы, а не на кладбище, потому что остальных маглов в этот день мы перебьем. Ты свободна, Гермиона Грейнджер. Пока - свободна. Если потребуется, мои слуги отыщут тебя в любой точке мира. Никаких наших секретов ты всё равно не можешь выдать, ибо ничего не знаешь, а волшебной палочки у тебя нет. Всё, дважды я повторять не буду. Убирайся отсюда вон, пока я не передумал.
Гермиона вскочила с пола, чувствуя, что шатается из-за всего перенесенного, наспех поклонилась Тому-Кого-Нельзя-Называть и, пятясь к ближайшей двери, покинула помещение. Темный Лорд не сводил с нее пронизывающего взгляда до тех пор, пока дверь за ней не захлопнулась, но и после этого Гермиона чувствовала его незримое присутствие рядом с собой. Ничего, она не понесется прочь, сломя голову, даже если он на это надеется. Она постоит тут и подождет Лестрендж или Малфоя. Гермиона Грейнджер не дурочка, чтобы верить, будто действительно свободна. Он убьет её, если она сделает неверный шаг - так будет, потому что иначе быть не может. За помощью бежать некуда: она далеко от дома и Северуса, и во всем мире не осталось ни одной силы, способной противостоять власти этого человека, этого существа, выпутаться из его игры в кошки-мышки без потерь.
И распутать хитросплетения его зловещих замыслов.
Глава 11. Пауза
All that I have is all that you've given me
Did you never worry that I'd come to depend on you
I gave you all the love I had in me
Now I find you've lied and I can't believe it's true
Wrapped in her arms I see you across the street
And I can't help but wonder if she knows what's going on
You talk of love but you don't know how it feels
When you realize that you're not the only one
You'd better stop before you tear me all apart
You'd better stop before you go and break my heart
Ты - тот, кем я живу, дышу,
Завишу от тебя всецело.
Тобой, как жизнью, дорожу,
Твоя душой, умом и телом.
Но ты мне лгал, ты лгал себе,
В любовь и преданность играя,
Тогда как я в твоей судьбе -
Всего лишь навсего вторая.
И я прошу - остановись,
Пока не распорол до края,
Всю мою душу, сердце, жизнь,
Меня лаская - но мечтая,
Что в этот миг совсем другая,
С тобою стонет и кричит,
Любовью искренней пылая.
Sam Brown "Stop". Вольный стихотворный перевод К. Буяновой
Дома было пусто, значит, Гермиона опять гуляет. С того самого дня, когда Темный Лорд даровал ей мнимую свободу, ее трудно было удержать в четырех стенах. Снейп этому не удивлялся: конечно, она соскучилась по прогулкам. Тем не менее, ему это не нравилось. Палочку Гермионе так никто и не вернул, а разгуливать по Лондону, даже в самой людной магловской его части чревато тем, что ее, живую, целую и невредимую увидит кто-нибудь из знакомых. Северус сильно сомневался, что Лорда действительно не волнует такая перспектива.
А может, и правда, не волнует. Его-то "величеству" что с того, что кучка его врагов узнает о том, что магла из "Золотого Трио" вернулась с того света. Это, скорее, проблемы самой Гермионы и его, Северуса. А еще того несчастного, кто столкнется с Гермионой и попытается ее забрать. Тогда-то и выяснится, что Лорд Волдеморт никого ни на какую свободу не отпускал и не планировал подобных глупостей.
Это все было какой-то дьявольской проверкой, Снейп даже не сомневался. Возможно, Лорд как раз хочет, чтобы слух о Гермионе прошел среди Сопротивления, и чтобы на нее, как на наживку, клюнул сам Гарри Поттер. Возможно, он ждет, что она попытается сбежать к "своим", и тогда у него будет повод ее убить - вопреки слову, которое он давал Северусу. В любом случае, что бы там ни было, хорошего ждать не приходится.
И да, мысль о том, что Гермиона блуждает где-то совсем одна, бесила Снейпа еще больше, чем мысль, что она столкнется с Поттером и Уизли. Или с близнецами Уизли. С любым из них, но в особенности с тем, который отныне отличается отсутствием второго уха.
Снейп вздрогнул от звука открывающейся двери. Оказывается, он успел задремать в гостиной, ожидая Гермиону. Ну что ж, вот она и вернулась. Хорошо. Теперь всё встанет на свои места. При этой мысли Северус понял, как сильно соскучился по ней за эти две недели. Вроде бы они виделись каждый день, и остаться на ночь в Хогвартсе ему пришлось всего дважды, но казалось, что они не были наедине целую вечность.
В определенном смысле это было правдой. После того потрясающего секса, настоящего, животного и во всех отношениях фантастического у них еще ни разу ничего не было. Ничего за эти две недели.
Понятно, после допроса у Лорда было не до того. Только до нежных объятий, укутывания одеялом, засыпания в обнимку после долгих слов, что все непременно будет хорошо. Потом его захватила рабочая неделя, а ее эти вновь дарованные прогулки, но... с того самого раза он каждую ночь отчаянно желал ее, но она ни разу не просыпалась на его призывы. Пару раз он злился и хотел взять ее спящей, но останавливал себя, почему-то опасаясь, что это не приведет к ответному желанию с ее стороны. Что-то изменилось. Что-то неуловимо изменилось после того допроса.
Гермиона вошла, и вместе с ней в дом ворвался какой-то свежий незнакомый запах. К привычной для этого времени года смеси из холодного воздуха, пряных от дождевой воды листьев и дыма большого города прибавилось что-то еще. Нет, не духи, она ведь этим не пользуется. И точно не алкоголь - бредовая мысль. Новый шампунь? Возможно… Что-то очень свежее, очень свежее. Эта свежесть взволновала Снейпа, и он никак не мог понять, в плохом или в хорошем смысле.
Он смотрел на нее. Гермиона снимала теплую вязаную кофту, которую всегда надевала под верхнюю одежду помимо платья, чтобы не замерзнуть. Её движения были четкими, в меру поспешными, в меру замедленными, идеально верными, чтобы не замечать его присутствия. Как в прошлой жизни, когда он был ее профессором, а она — его старательной ученицей. Она приходила в класс, раскладывала по парте свои вещи и часто поправляла непослушные завитки волос, боясь лишний раз поднять на него глаза, а он наблюдал за ней исподлобья, не понимая, нравится ему эта скрупулезность или бесит. Как сейчас.
— Как на улице? — он решил нарушить тишину.
— Хорошо, — ответила Гермиона и наконец-то повернулась к нему.
И впрямь хорошо: щеки раскраснелись, на щеках играли довольные ямочки, на кудрявых волосах блестели капельки воды. Осенью и зимой у нее всегда волосы вились больше обычного. Видимо, из-за влажности.
— Ты слишком часто ходишь на улицу. Часто и надолго, — процедил он, и ее счастливый взгляд мгновенно потух. Так маленькие дети, радующиеся первому снегу зимой, расстраиваются, когда строгие родители забирают их домой с детской площадки.
— Он же разрешил, — тихо возразила она и снова отвернулась. — Я поставлю чай. Будешь?
— Нет, я пил недавно.
Она как будто вздрогнула и замерла в замешательстве.
