— Ну, наверное, вернуть себе тело не так просто… — это высказался Снейп, хотя в его голосе не было уверенности.
— Профессор, и вы больший специалист по Темной Магии — позор! Кость, плоть и кровь — и все дела. Среди слуг доброволец точно найдется, например, Белла. С костью отца проблемы тоже нет, остается отловить какого–нибудь несчастного, и готово.
— А вот тут–то и есть небольшое затруднение…
— Боюсь, что не вижу о чем вы…
— Ну, видишь ли… Могила Реддла–старшего находилась на кладбище Литтл — Хенглтона.
— Я знаю…
— Ну, тогда ты должна знать, что этой могилы больше нет… — хитро улыбнулся директор.
— Дамблдор, неужели вы таки проявили предусмотрительность?!
— Нет, я тут ни при чем, благодарить следует Люфтваффе… — при этих словах директора Снейп, который и до этого плохо понимал, о чем идет речь, окончательно растерялся.
— Погодите… — Гарри потребовалось несколько секунд, чтобы в полной мере осознать смысл сказанного. — Вы хотите сказать, что эту могилу разрушила немецкая авиация во время Второй Мировой?!
— Да, я, как ты, наверное, знаешь, исследовал прошлое Тома, и пришел однажды увидеть могилу его отца и других Реддлов, но такой могилы просто нет. В городке мне рассказали, что город подвергся бомбардировке лишь один раз и то, большая часть бомб упала в стороне. А одна угодила в надгробье, так что останков отца Тома просто не существует… — тут его прервал взрыв хохота.
Гарри просто не сумел сдержаться, все же временами повороты судьбы могут потрясти. Казалось бы, такая мелочь, пусть и счастливая — во время войны бомба падает на кладбище, а не на дома. А какие последствия! С одной стороны, не исключено что это — одна из причин почти полного молчания Волдеморта все эти годы, с другой стороны, Гарри не сомневался в нем, тот мог найти и другие способы вернуть себе силы… Более того, Гарри бы очень удивился, если они до сих пор не найдены…
— Что ж, — Гарри прервал свой хохот и тут же посерьезнел, — тогда трудно предугадать его действия…
Гарри сам удивлялся, насколько быстро удалось договориться, директор проявил поразительную догадливость и сговорчивость. Наверное, он понял, что эта загадочная темная лошадка, появившаяся в его школе, не относится к нему с особой теплотой. Одновременно с этим он как–то очень быстро увидел в Гарри, или Полли, своего союзника, он ему поверил, поверил удивительно быстро, в сущности как и мистер и миссис Поттер… Гарри был порядком удивлен этим обстоятельством, за одно оно толкнуло его заново обдумать скорость, с которой ему удалось войти в контакт с местной семьей Поттеров… Сейчас все это казалось несколько легким, может, слишком легким, но объяснений найти не удалось. В ответ на это доверие Гарри рассказал даже немного больше, чем предполагал. Он, разумеется, ничего не стал рассказывать о себе, это никого из них не касалось, но поделился он довольно многим. Кое–какие неизвестные даже Дамблдору подробности о Томе Реддле, его техниках боя и прочее. Особой темой были дементоры, а еще те загадочные создания, что схватили Снейпа. Описания совпадали: на Мастера Зелий напали те твари, одну из которых он уничтожил в начале лета. Его слова неприятно удивили как директора, так и Снейпа: они раньше считали их творениями Волдеморта, но его рассказ опровергал это предположение.
В общем, они договорились о сотрудничестве, Гарри при этом настоял, чтобы за ним не было никакого наблюдения, и он дал ясно понять, что слежку чует за километр. Дамблдор вновь, к его немалому удивлению, согласился почти сразу и явно держал слово. Все сошлись во мнении, что чем меньше людей знают о нем, тем лучше. Тут Дамблдор как–то отвел взгляд… Для всех, в том числе и учителей, Полли должна была оставаться девчонкой, немало изменившейся за лето, но не больше.
После этого жизнь вновь пошла своим чередом, настолько, насколько это вообще было возможно, учитывая положение Гарри. У него возникли новые, довольно таки непредвиденные трудности — у него появились поклонники. Судя по всему, сперва все эти изменения отпугнули парней от Полли, которая неожиданно стала мало похожей на себя. Но это прошло, и к ней, вернее, к нему вновь потянулись мальчишки. Тут были и приглашения вместе позаниматься, и более прямые намеки. Гарри уже и не знал, что делать… Все они были весьма поверхностны и туманны, но было совершенно ясно, что согласись он на что–нибудь такое, и очередной претендент решит, что может зайти гораздо дальше. Гарри пару раз попробовал представить возможный поцелуй… Его трясло то ли от ужаса, то ли от отвращения, он и не знал, что такой неженка…
В любом случае, все желающие начать встречаться получали твердый и недвусмысленный отказ, и через некоторое время все, вроде бы, успокоились. Гарри сначала даже удивился, ибо склонен был полагать, что так просто от них не отделаешься. Наверное, они нашли какое–то объяснение его поведению. Все прояснила беседа с Симусом.
Было воскресенье, вся школа утром завтракала в Большом Зале, Гарри спокойно наворачивал поджаренный хлеб с клубничным вареньем, когда к нему подсел бывший бойфренд Полли. На лице Симуса было нечто похожее на безграничное сочувствие и понимание.
— Полли, — вкрадчивым голосом начал он, — я бы хотел с тобой поговорить…
— Слушаю… — Гарри почувствовал легкое раздражение, если сейчас и этот начнет признавать свои ошибки, объявлять, что Лаванда — уродина, и просить начать все с начала…
— Я, конечно, понимаю, что, наверное… глубоко ранил тебя тогда, но это же не повод так запираться в себе. Я знаю, что многие рады были бы встречаться с тобой, а ты на них не реагируешь… Ну пойми, я хочу остаться с нею, я ее люблю, хватит таскаться за нами…
— Чего? — Гарри с искренним недоумением уставился на изливающегося рядом с ним парня: немного было в школе людей, на которых он обращал внимания меньше, чем на эту парочку…
— Думаешь, я ничего не вижу? Вот три дня назад, как будто бы я не заметил, как ты смотрела на нас, пока мы целовались в гостиной…
Гарри несколько секунд соображал, о чем идет речь, потом ему вспомнился тот вечер. Да, он тогда сидел в кресле, пописывая домашнюю работу, а эти двое обжимались неподалеку. Тогда он действительно обратил на них внимание, секунд на десять. Он мог, до определенной степени, считать себя опытным в поцелуях и с некоторым пренебрежением смотрел, как они липнут друг другу, «как пара угрей…». Так, чтобы ему такое ответить… Тут до него дошел весь смысл сказанного…
— Симус, ты хоть понял, что ляпнул? — Гарри задушил усмешку и вместо этого обратился к нему во весь голос, чтобы слышали все в Зале. — Неужто она настолько плоха?
— Что ты такое… — выражение лица собеседника из сочувственного стало встревоженным, пройдя через недоумение.
— Повторим, ты говоришь, что видел, как я смотрела, как вы целуетесь! Неужто все было так плохо, что ты глядел по сторонам в это время?
— Я… — слабый голос Симуса потонул в перешептываниях, охвативших весь Большой Зал, со стороны Зеленого стола послышались смешки. Гарри подумал, что эта беседа очень быстро обрастет слухами, и уже через пару дней все будут уверены, что Полли подкрепила свои слова пощечиной или плевком.
Впрочем, он тут же сменил мнение, на Симуса разъяренной фурией налетела Браун, и стало ясно, что именно эта часть происшествия станет главной в глазах общественности. Какие именно слова были сказаны между этими голубками Гарри уже не слушал, он доедал свой завтрак…
Все это объяснило поведение парней, они, очевидно, тоже решили, что Полли все еще хандрит из–за Симуса, и потому к ней лучше не лезть. Неизвестно, что они подумали после этой милой сцены, но предложения возобновились, хотя и в несравненно меньшем количестве.
А время шло, начался октябрь. Рон и его банда все так же каждый вечер проводили в компании кого–нибудь из учителей. Гарри даже мог видеть последствия: некоторые, обычно грязнущие коридоры сейчас почти сверкали… Похоже, Филч бросал на обычные работы рядовых провинившихся, и те кому доставался часок работы наводили порядок в классах и лабораториях. Этих же… что ж, не все Гераклам Авгиевы конюшни чистить…
На занятиях все шло так же. Гермиона с упорством, достойным, право, лучшего применения, тянула руку на всех уроках, стремясь доказать всем, а скорее всего самой себе, что она по–прежнему лучшая. Гарри ей не мешал, он отвечал лишь тогда, когда его спрашивали, то есть почти никогда. Но он и не думал поддаваться на практических занятиях, и тут Мисс — Всезнайка никак не могла за ним угнаться. Судя по некоторым мало заметным признакам, Гарри пришел к выводу, что сперва она пыталась наверстать это, нагрузив себя занятиями свыше всякой меры. Но вскоре таки догадалась бросить эту затею, эта Гермиона была порассудительнее той третьекурсницы, что доводила себя до полного изнеможения, пользуясь Маховиком Времени. Хоть в чем–то разница, причем в лучшую сторону…
