этом я была полностью уверена. Просто…
— Ох, милая, — сказал мой папа, когда я позвонила родителям и сообщила, что в этот уик-энд не будет никакого свадебного приёма на заднем дворе. — Что произошло? — он наверняка подумал о смерти или ещё каком несчастье.
— В действительности, — сказала я, — ничего. Просто… Такая прорва денег…
— Если вам, девочки, нужна помощь, то…
— Нет! Боже, нет. Я не это имела в виду. Просто говорю, что свадьбы — дорогое удовольствие, — я ни о чём таком не думала. Зачем я вообще заикнулась о деньгах? Я глубоко вздохнула и сказала: — Я… Мы… Просто осознали, что, наверное, форсируем события.
— Так сказала Грэйс? — спросил папа уже совсем другим тоном.
Тоном, который говорил, что Грэйс больше никогда не омрачит своим появлением порог нашего дома. И, возможно, другие пороги тоже.
— Нет. Нет, это взаимное решение. Фактически, это я подумала, что мы слишком торопимся. Грэйс не… Грэйс тут ни при чём. В смысле, тут вообще нет ничьей вины, потому что мы просто делаем шаг назад. Хотя нет, шаг в сторону.
— Не понимаю. Ты съехала со своей квартиры.
— Я знаю.
— Вы встречались больше года. Вы вместе всё это время.
— Знаю.
— Ты уезжаешь от Грэйс? Вы расстаётесь…
— Нет, — поспешно прервала его я. — Нет, я этого не хочу. Мы не расстаёмся. У нас всё замечательно.
Тишина, которая последовала за этим утверждением, напугала меня.
— Не хочешь поговорить с матерью?
— Что? Нет! Пап, правда.
— Что происходит? — я услышала глубокий голос матери на заднем плане.
— Ундина и Грэйс отменяют свадьбу.
— Откладываем, — запротестовала я.
Я услышала звук, словно трубка телефона скользнула по воздуху, и потом моя мать резко спросила:
— Ты в порядке, доча?
У меня опять ком встал поперёк горла, но я ответила:
— Честное слово, мам, у меня всё нормально. У нас всё прекрасно. Просто подумали, не слишком ли мы быстро двигаемся.
— Мы с папой можем чем-нибудь помочь?
— Нет.
— Мы обожаем Грэйс.
— Я знаю.
Она вернула трубку папе, и я услышала её шёпот:
— Ундина в порядке. Давай дадим им самим разобраться во всём, Вильям.
В это мгновение я отчётливо поняла, что сделала всего лишь первый звонок из множества. В течение следующих пары дней мне придётся каким-то образом убедить семьдесят с лишним человек в том, что свадьбу можно отложить, даже если в ваших отношениях царит мир и покой.
— Есть идеи насчёт ужина? — спросила Грэйс, вошедшая на кухню несколько часов спустя.
— Совсем забыла о времени, — я разглядывала её спину, пока она изучала содержимое холодильника.
Оглянувшись, Грэйс улыбнулась мне. Может быть, вышло немного грустно, но тем не менее это была улыбка. И облегчение для меня. Я нерешительно улыбнулась в ответ.
— Грэйс?
— Что?
Я пристально посмотрела ей в глаза.
— Я ничего не заканчиваю.
— Ладно, — уголки её губ слегка приподнялись.
— Я просто чувствую, что… Не знаю. Трудно объяснить, — призналась я. — Будто всё происходит чересчур стремительно. Знаю, в этом нет никакого смысла, ведь нам понадобилось больше года, чтобы прийти к этой точке отношений.
— Ты струсила, — просто сказала она.
— Так вот как ты это называешь, — я устало отложила записную книжку.
— Так это называют все, — пожала она плечами. — Лучше раньше, чем позже.
Я кивнула. Трудно было подобрать слова. Каким-то образом тот факт, что она старается понять, делал всё ещё хуже. Грэйс тяжело вздохнула.
— Ну как бы то ни было. Я уважаю то, что ты не из того сорта людей, которые готовы ехать хрен знает куда лишь потому, что стесняются остановить поезд.
Я мысленно скривилась от картинки, где я дёргаю стоп-кран, а гигантские тормозящие колёса, искря и визжа, тормозят об рельсы. Потому что правда в том, что я проехала на этом поезде намного дольше, чем следовало. Грэйс была человеком целеустремлённым, а я не хотела стоять у неё на пути.
— Как твой лоб?
— Нормально, — я осторожно потрогала лоб.
— Определённо будет синяк.
— Знаю.
Мне было плевать на лоб, я хотела, чтобы Грэйс не меняла тему, хотя, наверное, это была правильная идея. Нам обеим нужно было вернуться к нормальным отношениям, насколько это возможно. Вернуться на базу!
Возвращаемся на базу! Я вытащила нас на эту холодную, пустынную залитую лунным светом пустошь… И тут мы в опасности. А поэтому отступление к привычной повседневности было бы для нас, наверное, самым безопасным вариантом.
— Не хочешь приложить лёд?
— Спасибо.
Она открыла дверцу холодильника, а я встала, закрыла блокнот и отложила его на другой конец стола, чтобы он не мозолил нам глаза. Слон в комнате.
Моё сердце ныло при каждом взгляде на него. Проведя два часа за попытками отменить всё, чего с таким трудом добилась Грэйс, я чувствовала эмоциональное онемение. Насыпав лёд на чистое кухонное полотенце, Грэйс подала холодный свёрток мне. Я приложила его ко лбу, который запульсировал, стоило лишь вспомнить о ссадине. Она вновь вернулась к созерцанию содержимого холодильника. Я вернулась к рассматриванию древесного узора на разделочном столе. Возможно ли, что то, что причиняет боль сейчас, в итоге принесёт исключительно добро? Была ли это трусость?
Паниковала ли я из-за пустяков? Ну, не совсем пустяков. А может быть, я позволила себе отвлечься и начала грузиться из-за ерунды? Ну… И где мои мелочные заботы? Типа той, что когда мы решили пожениться, я заявила, что хочу нечто вроде религиозной службы. Не обязательно венчание в церкви, но что-то вроде того. А Грэйс сказала, что не верит в Господа, но раз уж мне хочется венчаться, то она не против. Вот так “не против”. И если существует жизнь после смерти, то с кем она хочет быть на небесах, со мной или с Джессикой? Будем ли мы вместе в загробной жизни? В смысле, я понимала всю нелепость, но именно это мучило меня, когда вечером, лёжа в кровати, пыталась заснуть.
— Пивасика? — прервала Грэйс мои размышления.
— Спасибо.
Она открыла две бутылки и отдала одну мне.
— Будем здоровы.
Мы чокнулись донышками бутылок. За нас.
Сделав глоток, она бледно улыбнулась и спросила:
— Ну так что там с Нун и Фрэнкос?
— Отстранены.
— Летние каникулы начались раньше.
Пиво ослабило тиски, сжимающие горло, появившиеся после того, как я поведала Грэйс о своих тревогах по поводу поспешной свадьбы.
— Этот бардак длится с начала экзаменов, — это тоже от меня не зависело.
В то мгновение, когда кулачок Милы Фрэнкос соединился с моим лбом, обе их судьбы были решены. Единственная причина, почему Фрэнкос не обвинили в нападении и избиении
