Гарри поднял на хореографа затуманенный от нахлынувших чувств взгляд.
— Что… это… была… за музыка? — прошептал он, задыхаясь от волнения.
— Морис Равель, — пробормотал мистер Снейп, наклонился ближе и со стоном впился жадным ртом в приоткрытые губы Гарри.
За окном нежно шелестел летний дождь.
*****
Глава 15. Сраженный Амуром. Любви все возрасты покорны. Туристы из Хогсмида
Драко лежал, опираясь на локоть, задумчиво рассматривая Гилдероя.
Поэт растянулся на спине, в блаженстве прикрыв глаза. На его губах блуждала счастливая улыбка, на лбу еще блестели капельки пота — следы любовного потрясения.
Драко плеснул себе холодного шампанского — еще одно табу отца. Он поставил запотевший бокал на смятую простыню, слегка придерживая его пальцами.
— Гилли, расскажи мне о себе, — сказал вдруг Драко. — Я о тебе ничего не знаю.
На лицо Локхарта набежала тень. Он открыл глаза и уставился в потолок, внимательно изучая штукатурку.
— Я сам о себе ничего не знаю, — хриплым трагическим шепотом сообщил он.
— Это как? — дернул бровью Драко.
— Я был в больнице, — голубые глаза поэта увлажнились. — Я не помню почти ничего из своего прошлого.
«Везет мне на таких», — досадливо подумал Драко, вспомнив Гарри.
— Знаешь, я раньше страдал, что ничего не помню, — вздохнул Гилдерой. Он повернулся к Драко и положил теплую ладонь на его бедро. — Но теперь, когда у меня есть ты… Мне больше ничего не нужно. Зачем мне прошлое, в котором не было тебя. Вот, слушай:
Я все забыл: хорошее, дурное, —
Смотрю назад и вижу только тьму.
Забыл я грешное, забыл святое,
Забыл суму, войну, тюрьму.
Что впереди — не знаю, не осмелюсь
Коснуться тайны, — не дано мне знать.
Судьбе своей я, замирая, вверюсь,
Готовый снова жить, любить, страдать.
И только об одном богов прошу я
Чтобы не потерять, не отпустить
Ту нить невидимую, дивную, живую,
Любви — от сердца к сердцу — нить.
— Что, совсем-совсем ничего не помнишь? — Драко шутливо капнул шампанским на живот поэта, в маленькую ямку пупка.
— Ох… — вздрогнул Гилдерой. — Совсем… да… совсем, — прошептал он. Драко слизнул языком шампанское.
— Вкусней, чем из бокала, — юноша повторил свой незатейливый фокус.
— О, боже, что ты со мной делаешь, — простонал поэт. — Ох, вот еще:
Твои губы — словно лепестки,
Твои волосы — пшенично-золотые.
Но в глазах неведомой тоски
Тени все еще дрожат живые.
Как цветок, проросший среди скал,
Так любовь пускает в сердце корень.
Милый Драко, если бы ты знал, —
Гилдерой к тебе любовью болен…
Драко поднял на поэта смеющийся взгляд:
— Ты всегда такой говорливый?
Он вылил остатки холодного шампанского на живот болтуна и приник к нему горячим языком.
— Давай еще стишок, — промурлыкал Драко. Он накрылся с головой одеялом, лишив Гилдероя возможности любоваться происходящим.
Локхарт прерывисто вздохнул. Одна его рука нежно перебирала волосы Драко, вторая уже судорожно комкала простыню:
— Пришла. Ударила и смяла
Любви волна. Так в скалы бьет прибой.
И сердца моего покой украла
Наполнила его — одним тобой.
Теперь тебя всегда мне будет мало,
Теперь одним тобой живу, дышу,
И у судьбы не много и не мало, —
Твоей любви… униженно… прошу.
— Почему «униженно»? — Драко возмущенно вынырнул из-под одеяла: — Ничего унизительного в оральном сексе нет.
— Да это я так, для рифмы, — испугался поэт.
— То-то же, — довольно фыркнул Драко.
Еще через минуту он спросил:
— А ещё… стих?..
— О-о… ах… — выдохнул поэт.
— И это всё? — хихикнул Драко.
Локхарт издал нечленораздельный звук.
*****
— Куда тебя черти несут, — сердито пробурчала какая-то старуха, толкнув Гарри тележкой в бок. — Ишь, размечтался!
Гарри и вправду забыл, зачем пришел в супермаркет. Улыбаясь своим мыслям, он бродил между полками с товарами, сваливая какие-то коробки, толкая покупателей. Наконец, он остановился перед витриной с колбасами, выбрал, не глядя, палку копченой и бросил ее в тележку.
— Северус не ест салями, — раздался знакомый насмешливый голос у него над ухом. — Он вообще колбасу не ест.
— Драко, — Гарри расплылся в радостной улыбке. — Откуда ты… Как ты… — сбивчиво заговорил он.
— Я — нормально, — Драко оперся на свою тележку, до верха заваленную покупками. — А ты?
— Тоже… нормально, — Гарри сделал серьезное лицо. Его вдруг обожгла мысль, что он счастлив за чужой счет. — Я теперь за тебя танцую, — вздохнул он.
— Поздравляю, — насмешливо сказал Драко. — Я на фестивале проверю, как ты усвоил мои уроки.
— Ты придешь посмотреть? — обрадовался Гарри.
— Почему посмотреть? Я в нем участвую, — по лицу Драко скользнула ироничная улыбка.
— Участвуешь? — неприкрыто удивился Гарри.
— Ты разве не знал? Мой отец преподает танцы, как и Севе… мистер Снейп. Только у нас акробатический рок-н-ролл.
— Ого! Это круто, — восхитился Гарри. — Я посмотрю… с удовольствием. На тебя, — чуть тише прибавил он.
Драко криво улыбнулся.
— Мы теперь враги, Поттер. Коллектив рок-н-ролла «Вол-де-Морт» и Студия Хореографии «Хогвартс» — старые соперники, — он оглянулся, видимо, пытаясь отыскать кого-то глазами.
— А мы с тобой… — Гарри замялся, — тоже враги?
Блондин задумчиво посмотрел на Гарри и остановил взгляд на его губах.
— Ты с ним встречаешься?
Гарри вспыхнул.
— У меня с ним… ничего такого. Почти ничего, — сконфуженно сказал он. — Мы просто… музыку слушаем, гуляем.
— Он что, за тобой ухаживает? — ошеломленно спросил Драко.
— Ну, вроде того, — сказал Гарри, отводя взгляд и нервно ковыряя ногтем колбасную нарезку на витрине. Он помолчал и, наконец, задал мучавший его вопрос: — Се… Мистер Снейп сказал, что ты сам ушел. Это… из-за меня?
Драко покачал головой.
— Расслабься. Нет, не из-за тебя, — юноша опять обернулся, ища кого-то взглядом. — Он мне когда-то помог. Разве я тебе не говорил?
Гарри озадаченно моргнул.
— Я не помню, — он покрутил в руках маленький кусочек сыра и положил в тележку.
— Думаешь, я много помню. Он мне помог слезть с иглы. Отец так говорит, а у меня все как в тумане. Сны снятся дурацкие. Запах трав даже во сне слышу. Мне осточертело, что я кому-то чем-то обязан. Я не просил мне помогать. Что мне теперь, всю жизнь с ним расплачиваться?
— Я думал, ты его любишь.
— Я тоже думал, — Драко развернул тележку. — Ладно, я побегу.
— Подожди, — заторопился Гарри. — Дай мне твой номер телефона.
Драко сунул руку в карман, и оттуда высыпался ворох бумаг, исписанных мелким убористым почерком. Драко небрежно затолкал их обратно.
Нашарив в пиджаке ручку, он быстро написал на каком-то клочке несколько цифр и сунул в руку Гарри.
— У тебя точно все хорошо? — спросил тот.
— Хочешь правду? — Драко наклонился к нему и прошептал в самое ухо: — Больше, чем хорошо.
Он махнул кому-то в дальнем конце зала.
— Пока. Звони, — он ринулся в проход, ловко маневрируя тележкой.
Гарри проследил за ним взглядом. Минуты наблюдения хватило, чтобы понять — у его приятеля и вправду все хорошо.
Гарри собрался было положить бумажку в карман. Надпись на оборотной стороне привлекла его внимание. Красивым мелким почерком, с росчерками и завитушками, на листке было написано:
Амур был малый хоть куда,
Он весел был и мил,
Своею острою стрелой
Он сердце мне пробил.
Скрывался в парке за кустом,
Натягивая лук,
И вот стрела его, звеня,
Меня настигла вдруг.
О Драко, ранен я рукой
Мальчишки-шалуна.
И лишь тобой, одним тобой
Душа моя полна.
Амура дерзкая рука
Была точна, легка.
Погиб навек твой Гилдерой,
Но смерть моя сладка.
*****
— Геллерт, чем ты там зачитался, — Дамблдор вытер банданой пот со лба и небрежно бросил ее на кровать.
— Да так, ерунда. Реклама. Напротив нашей гостиницы сауна открылась. Финская.
— Да ну ее, — с досадой бросил Дамблдор. — Последние фунты выкачают.
— Так уж и последние, — хихикнул Гриндевальд.
— Ты прекрасно знаешь, деньги я получу только через пять лет, — мрачно сказал Дамблдор. — Нельзя материализовать будущее.
— Но сейчас-то можно их тратить, Альбус.
— Ты считаешь меня идиотом? Нас поймают в первый же день, как только я истрачу хоть фунт.
— А прошлая маглопрактика? Ты тогда неплохо обернулся, Альбус.
— Куда хуже, чем на этот раз. Брать кредиты в разных реальностях — была не лучшая затея. И я не знал, что пока не смогу воспользоваться деньгами. Чертов Хронотрон установлен на пять лет вперед, — Дамблдор вытряхнул из пакета на блюдце цветной мармелад: — Желтые не ешь, Геллерт, — строго сказал он.
— А ты уверен, что деньги не пропадут за пять лет? — Гриндевальд осторожно взял кружочек мармелада.
— Как я могу быть в чем-то уверен, — поморщился Дамблдор. Он бросил в рот горсть мармелада и задумчиво пожевал. — Мне не нравится Аби. Он что-то задумал. Я его знаю, поверь.
