Он присел, раскрыл саквояж, торжествующе повёл рукой:
— Видите! Видите, сколько здесь всего! Это оружие. Очень дорогое, очень хорошее. Взгляните, какие украшения. Какая тонкая работа! А здесь драгоценные камни. Сапфиры, рубины, изумруды… Изумрудов больше всего. Я всю жизнь собирал, я работал… Конечно, если это поделить на всех, получится не очень много, но для одного человека это настоящее богатство! Вы можете стать очень богатым арзаком! Самым богатым!
— Зачем вы мне всё это показываете? — брезгливо отстранился Ильсор. — Мне не нужны ваши сомнительные сокровища!
— Возьмите меня с собой! — подскочил Энкин Флед. — Я всё вам отдам! Это всё будет ваше, если вы позволите мне улететь отсюда вместе с вами!
— Никогда, — отчётливо сказал Ильсор, отстраняясь от слишком близко стоящего предателя. — Забирайте свои сокровища и убирайтесь. Вам здесь места нет.
— Я могу предложить в два раза больше! — взвыл Флед.
Но Ильсор уже скрылся в корабле, строго настрого приказав охранникам не пускать толстяка в корабль. Как ему впоследствии доложили, настырный толстяк чуть ли не до полудня приставал к работающим на погрузке арзакам, предлагая им свои сокровища. Разумеется, подкупить никого не удалось.
* * *
Всё было готово к отлёту. До старта оставались считанные часы. Ильсор чувствовал смутное беспокойство.
— Тревожиться не о чем, — уверял его Кау-Рук. — Мы предусмотрели всё.
Площадка перед «Диавоной» уже была свободна, вертолёты и погрузчики стояли в грузовом отсеке, через час можно убирать трап… Ильсор медленно шёл вокруг корабля. Что-то было не так. Ремонт закончен, продовольствие погружено, с друзьями попрощались… Чего же ещё? Понятно, что улетать приходится практически в неизвестность, что на родине нас не будут встречать с цветами, что будущее тревожно и неопределённо… Но сердце не на месте совсем по иной причине. Что-то осталось недоделанным здесь, на Беллиоре, что-то недодумано.
К нему подбежал один из техников. Лицо у него было встревоженное.
— Что случилось, Аугон?
— Какие-то непонятные стуки в двигательном отсеке. Не пришлось бы откладывать старт.
— Не хотелось бы этого делать. Кау-Рук будет недоволен. Придётся все расчёты производить заново.
Ильсор поспешил вслед за техником, но вдруг остановился:
— Аугон, где именно слышны стуки?
— В районе второго ускорителя. Мы уже три раза всё осмотрели. Ничего понять не можем. Там нечему стучать.
— Шагай за мной.
Они обогнули трап, зашли под громаду корабля. В густой тени «Диавоны» было прохладно и тихо.
— Вот он, второй ускоритель, — Ильсор прижался ухом к металлу. Минуту спустя он уловил посторонний звук. Затем ещё один.
— Аугон, у тебя фонарик с собой? — оглянулся он. — Ну-ка, посвети мне. Ага, так я и знал! Полюбуйся!
Высоко над ними, пристроившись на поперечной балке крепления сжался в комок толстый рыжий человечек. Яркий свет фонаря слепил его, и он прикрывал глаза рукой. Рядом с ним к металлическим конструкциям были привязаны внушительные баулы.
— Зачем вы забрались туда, Флед? — крикнул Ильсор, с трудом сдерживая смех. — Неужели вы таким образом рассчитываете долететь до Рамерии?
Бедняга Аугон не мог поверить своим глазам.
— Я останусь здесь! — закричал Энкин Флед. — Не трогайте меня! Если вы не хотите пускать меня в свой корабль, я полечу снаружи! Мне не очень удобно, но я человек терпеливый!
— Вы глупец и неуч! — крикнул Ильсор. — Во-первых, во время старта здесь будет бушевать пламя, и вы сгорите в мгновение ока.
— Я вам не верю!
— Во-вторых, в космическом пространстве совершенно нечем дышать, и царит смертельный холод.
— Я взял с собой тёплую одежду!
Аугон закашлялся и едва не выронил фонарь.
— В-третьих, полёт до Рамерии займёт у нас целых семнадцать лет. Это для вас не слишком долго?
— Я спущусь только в том случае, если вы дадите мне слово, что возьмёте меня с собой! — выкрикнул Энкин Флед. — Вот так! Или я лечу с вами, или погибаю по вашей вине! Это мой ультиматум!
— А он не настолько глуп, как мне сначала показалось, — вполголоса признался Ильсор. — Спускайтесь, немедленно!
— Никогда!
— Нет, ну что нам с ним делать! Аугон, зови кого-нибудь на помощь. Будем его снимать.
В ходе торопливой спасательной операции выяснилось, что предусмотрительный предатель прихватил с собой не только приличный запас еды, но и все свои сокровища. Каким образом он умудрился затащить тяжёлый груз на такую высоту, понять было совершенно невозможно.
Когда Энкина Фледа не слишком вежливо препровождали за пределы стартовой площадки, он вырывался, бранился и кричал. Больше всего брани досталось, естественно, Ильсору.
— Вот она, благодарность, — сказал Кау-Рук. — Мы спасли его от верной гибели, а он нас же и проклинает. Надо было оставить его под ускорителем.
— Интересно, что такого наобещал ему генерал, что он так рвётся на Рамерию?
— Боюсь, мы этого никогда не узнаем.
* * *
Прекрасна голубая Беллиора, не прекраснее серебристой Рамерии, но есть и в ней своя неповторимая прелесть. Эти буйные зелёные леса, эти полноводные реки, белоснежные облака в лазурном небе, далёкие пики гор… Есть чем восхищаться и есть что вспоминать. Да хотя бы тот же Изумрудный город — волшебное видение, невозможное рукотворное чудо. Так нет же! Вместо всех этих природных красот перед глазами то и дело возникает искажённое злобой багровое лицо предателя. Растрёпанные рыжие волосы. Выкрикивающий оскорбления рот. Прощальный привет незахваченной планеты.
Ильсор поморщился, встал из-за стола. Надо принять снотворное. Голова раскалывается, как всегда после старта, а тут ещё и эти неприятные воспоминания. Завершаются вторые сутки полёта, «Диавона» уверенно взяла курс на Рамерию, можно слегка расслабиться, можно отдохнуть. Впереди долгие годы, будет время всё обдумать и принять верное решение.
Сон не принёс облегчения. Кошмары продолжались. Под утро приснилось и вовсе жуткое. Будто набросились во сне, навалились, связали по рукам и ногам, так, что не пошевелиться. Энкин Флед — опять он! — довольно скалился, потирая потные руки. Рыжие волосы торчат во все стороны. «Не захотели договориться по-хорошему — будем говорить по-плохому! Вам конец, Ильсор. И всем вашим арзакам тоже не стоит надеяться на лучшее будущее. Вы навсегда останетесь рабами. Такова ваша судьба». Толстяк метался по каюте, злобно всхохатывал, разбрасывал бумаги. «Думаете, что я сошёл с ума? Думаете, что я не справлюсь с вашим кораблём? Вы правы, я не справлюсь. Но я знаю того, кто справится. Что — испугались? Сообразили? Знаете, что я сейчас сделаю? Я пойду и разбужу вашего генерала, которого вы все предали… Я его разбужу и всё-всё-всё очень подробно ему расскажу. Чтобы он вспомнил. О-о-о! Вас он никогда не простит, ведь «предатели нам противны». А меня он сделает своим заместителем, своим лучшим другом… После такого сна люди верят всему, что им рассказывают. Ну что, несостоявшийся Друг народа, как вам такой план?»
Ильсор с трудом проснулся, долго лежал, приходя в себя. Искажённое злобной радостью лицо предателя стояло перед глазами. Привидится же такое! Нет, долгие годы рабства из души не вытравишь! Страх всё равно нет-нет да и прорвётся наружу. Пусть даже всего лишь во сне.
Коротко пропел сигнал вызова. Ильсор щёлкнул клавишей:
— Я слушаю.
— Ильсор! — это был Кау-Рук. — У нас неприятности! Я тебя жду у отсеков полётного сна. Поспеши!
К счастью, самые страшные предположения не оправдались. Все ячейки были надёжно закрыты, спящий генерал спокойно лежал на своём месте. Ильсор с облегчением перевёл дух.
— Что случилось?
Кау-Рук вместо ответа протянул ему тяжёлый кинжал. Лезвие его было безжалостно зазубрено.
— Кто-то пытался вскрыть ячейку генерала. Я услышал шум, спустился вниз и спугнул его. Ильсор, у нас на борту чужой.
Ильсор повертел в руках безнадёжно испорченный кинжал, потрогал царапины на крышке ячейки.
