— Да, верно, будут. Но в магии все друг друга обвиняют, особенно в азартных играх. Может и замнётся всё, — Кара убеждала больше себя, чем меня, продолжая глубоко и размеренно дышать. — Я никому не скажу и больше вас никогда не брошу.
— Почему? — поинтересовался я, выезжая на главную дорогу и этот вопрос меня интересовал больше других.
— Вы же меня спасли. Простую простолюдинку от смерти из-за ложного обвинения. Я хоть и безродная чернь, от которой даже семья отвернулась, но всё же знаю что такое честь, — тихо произнесла Кара, глядя в окно. — Разве я могла поступить иначе?
— Могла.
Дальше мы ехали в тишине, после чего уже в моём особняке провели уборку части помещений. Весь мусор собрали в гараже, где Кара осталась разбирать хлам и отделять подходящие для продажи вещи от уже поломанного и засраного в ноль мусора. Я же разложил канцелярские принадлежности и портсигар, поставил хрустальную кружку перед собой и начал работать.
Первым делом я структурировал все хаотичные записи, сравнивая их с взятыми выписками из банков. Также переносил имена должников на отдельную страницу, попутно освежая память. На некоторые имена в дневнике стоило взглянуть и тут же во мне возгорались: отвращение, ненависть, злоба. Позитивных чувств Мордред почти не испытывал, разве что при взгляде на Кару они оставались нейтральными.
Всё остальное же вызывало исключительно негатив, которым и сам Мордред был переполнен. Он просто не мог видеть ничего позитивного и из-за этого страдал лишь больше. Друзей у него тоже не было, ведь окружал он себя исключительно подхалимами. Другие дворяне же его просто гнобили и самоутверждались за его счёт, приглашая в своё общество лишь для очередного унижения. А тот соглашался и приходил раз за разом, чтобы взять в долг.
Однако всё это осталось в прошлом. Как прежде уже не будет никогда и хоть я сам в прошлых жизнях сглатывал многое, однако наше с Мордредом обоюдное терпение оказалось переполнено. Поэтому мы сошлись в одном — давно надо было что-то менять.
Спать мне вообще не хотелось и когда Кара уже легла спать я продолжал жечь свечи и думать. Я мог сделать очень многое и хоть мной был выбран казалось бы самый бесполезный дар, однако именно он мог помочь перевернуть всё вверх днём. По крайней мере стартовый капитал для чего-то более крупного удастся собрать без особых проблем.
— Но лучше всего будет открыть пивоварню, — произнёс я, глядя на открытую коробку с сигарами, к которой я так и не прикоснулся.
В процессе размышлений я также решил заняться спортом, прямо ночью, не дожидаясь того самого понедельника или следующего дня, чтобы начать новую жизнь. Правда начинать пришлось с самого малого, ведь про спорт это тело давно не слышало. А ещё жуткий кашель и ломка в конечном итоге заставили притронуться к сигарам и алкоголю. С зависимостей придётся слезать постепенно, по началу же и вовсе придётся как-то гасить наркотическую ломку, которая тоже явно присутствовала.
— Сукин сын, это же насколько нужно себя ненавидеть… — уже после тренировки, потея как тварь, в ванне прошипел я, пока ледяная вода текла потоком. — Ну, с богом.
Через минуту я с криком выбежал наружу, весь в ледяной воде, но на некоторое время забывший о ломке. Своим воплем я разбудил не только Кару, но и наверное соседей. А стоп, соседей у меня не было. Особняк находился на отшибе и до ближайшего дома нужно переть примерно метров пятьсот, а то ближайшей деревни и вовсе километра три или четыре.
— Господин Мордред, вы плохо выглядите. Может вызвать врача? — спустившись спросила Кара.
— Я и так знаю, что у меня ломка.
— Деньги же есть или вы…
Я молча кивнул, после чего снова осознал одну простую вещь. Я же и сам всего лишь животное, которое долго сопротивляться соблазну не сможет. Сорвусь же, сто процентов сорвусь, а значит нужны были радикальные меры. Трое суток должно хватить, затем ещё продержаться дня четыре и дальше справлюсь сам. Неделя… неделю можно потратить.
— Кара, идём в подвал. Я больше не буду ширяться по вене.
— Что вы задумали, господин?
— Возьми верёвку. Кормить меня будешь вероятно силой, по несколько раз в день. Как можно больше корми меня и пои, еда будет сильно помогать, а жидкости всегда будет не хватать. Я буду кричать, угрожать, возможно вредить себе или пытаться навредить тебе, но чтобы не случилось — не развязывай меня, пока не пройдёт неделя.
— Но я же ваша служанка и должна исполнять каждый приказ. Как я могу…
— Кара, давай вот без этого. Или ты хочешь, чтобы я продолжал торчать? С этим пора заканчивать, — уже в подвале я уселся в батареи. — Связывай. По рукам и по ногам. Подвал запрёшь. Никого не впускай, никому не рассказывай, деньги я оставил в кабинете, их хватит на еду.
— Вы уверены?
— Да, как и в том, что буду утверждать об обратном уже через несколько часов, ведь не вхожу в тот процент людей, способный в одиночку слезть с наркоты. Ты поможешь мне?
— Конечно помогу, можете на меня положиться.
— Завязывай сильнее.
Откуда у меня были такие познания в том, как слазить с наркоты? Опять из первой жизни. Жил я в не очень благополучном районе, не в самое лучшее время. Наркота на моей улице была доступной и дешёвой, крайне дерьмового качества и я лично видел как она превращала порядочного человека сначала в жалкую мразь, потом в мерзкую гниду, после в лживый сгусток дерьма и затем уже в труп. Даже когда с этим всем уже покончило государство, в моей шараге такая же кончина ждала одного из однокурсников, с которым мы делили комнату в общаге.
Поэтому я знал, что со мной будет и знал, что я ничем не лучше его, а может ещё и хуже. Просто обстоятельства у нас были разные и мне удалось избежать подобной судьбы. А он рос в ещё более ужасных условиях, не имея возможности научиться сопротивляться соблазну.
Следующие часы я проводил в одиночестве. Кара хотела остаться рядом, чтобы чуть что сразу же чем-то помочь, например поднести воды. Однако мне было противно от одной мысли, что на протяжении всей величайшей слабости кто-то будет на меня смотреть. Не знаю было ли это эгоистично по отношению к ней, но когда из меня начал снова литься пот как из ведра, я был один.
Первый приём пищи я пропустил, в основном мог только пить. Меня трясло так, что порой мне казалось, что этот мир подвергся орбитальной бомбардировке. Затем у меня начало сводить суставы, руки и ноги затекли, адская боль по всему телу шептала мне:
— Попроси её ослабить верёвки, она же явно их слишком тяжело затянула. Передохни минутку, а потом дальше будет сидеть. Эта боль вовсе не из-за зависимости…
Но к голосам в голове и мыслям, что мне не подчинялись, я уже давно привык и поэтому старался абстрагироваться от происходящего. Если пойти на уступок здесь, то никакого «дальше» уже не будет. Мимолётный соблазн, одна секундная слабость и всё пойдёт по одному известному месту. Однако если с голосами ещё удалось справляться, то с галлюцинациями всё было сложнее.
— Дерьмо… — свалившись лицом в пол, простонал я, чувствуя как каменная плитка начала покрываться инеем вокруг моего лица.
Или не покрывалась? Я не знал, возможно эти голоса и галлюцинации были наваждением Тзинча, а может это я всё придумал, чтобы поскорее найти причину для самооправдания и последующего развязывания. Инея могло и не быть, как и последующих возникающих одним за другим образов.
Вперемешку передо мной возникали мои родственники из первой жизни, порой они стояли рядом со смутно знакомой семьёй Мордреда. Они осуждали меня и с бранью кричали, но хуже всего было когда они замолкали и в тишине осудительно смотрели на меня. Чувство вины возникло из ниоткуда, я не мог понять по какой причине они меня презирают, а от этого становилось только хуже.
Пребывая в бреду неизвестное количество времени я начал разговаривать с собой, вопить от безумия, а затем и вовсе образы превратились в демонов и бесов, что начали терзать меня. И боль эта была очень реальной, всё превратилось в нескончаемый кошмар, только проснуться я не мог и в постоянной панической атаке пытался сломать свои кисти, чтобы вырваться.
