— Ой, Луна, а что ты тут делаешь? Кормишься? — спросила ее ненаследное высочество, младшая леди Гринграсс.
Глава 42
Мир мертвых. (Интерлюдия)
Тихий плеск большой реки слышен неподалеку. Белые цветы на толстых серых стеблях мерно покачивали головами, повинуясь несуществующими для всех прочих ветерку. Между цветов беззвучно бродили тени. Время от времени одна из теней срывала цветок, чтобы съесть его… и вновь возвращалась к бессмысленному кружению по равнине.
Время от времени одна из теней поднимала голову, и с надеждой смотрела в серые каменные небеса. Зря. Очень зря. Там не было выхода из этой ловушки. Совсем не было — только сплошная толща камня, пробить которую не было никакой возможности, прежде всего потому, что не было никакой «поверхности» до которой можно было бы докопаться.
Впрочем, несколько выходов отсюда было. Те тени, кого одолевало отчаяние — просто исчезали. Навсегда. Погибали конечной смертью без надежды на возрождение. Второй выход — попасться на зуб одной из Нерожденых тварей, что время от времени забредали сюда из внешнего мира. Правда, в таких случаях, из дворца, расположенного в глубине Бездны вырывалась Дикая охота, чтобы покарать наглеца. Властители данного места очень не любили делиться добычей. Ну и, наконец, была еще возможность силой прорваться через Стражей, одолеть в поединке Лодочника, и вернуться во внешний мир. Вот только те, кто на такое способны — сюда не попадали. Их встречали еще на входе, и мягко уговаривали вернуться, не входя в серые области Аида. Им помогали, подсказывали, проводили, по необходимости, нужные ритуалы… Чтобы только не устраивать в своем уютном и обжитом мирке драку с сущностью, способной стать Высшим одного из четырех Престолов. Иногда таким даже позволяли увести за собой кого-то из теней… вот только случалось это еще реже, чем сами случаи попадания сюда потенциальных Высших, привлекших внимание Темной Четверки. И сонное (не)бытие этого осколка варпа, осколка, созданного фантазией смертных, и удерживаемого непреклонной волей созданных смертными богов, продолжалось.
Правда, сегодня в бесконечном небытии что-то сдвинулось. Внезапно оказалось, что на самом берегу реки возвышается скалистый холм такой формации, что геологи большинства миров, в которых вообще существуют геологи, увидев его — схватились бы за головы, и закричали, что «такого не может быть, потому что не может быть никогда». Но, невзирая на его невозможность — холм существовал. Существовал просто потому, что так хотелось хозяйке пещеры, провал которой виднелся в одном из слонов. Правда, сложно было сказать, был ли этот склон северным, южным, западным или же восточным — понятия севера, юга, запада и востока не имели здесь смысла. Пещера, так же, как и сам холм, просто была, не испытывая большой нужды в более точном определении своих координат.
Сама хозяйка лениво развалилась возле входа в пещеру. Сегодня, как, впрочем, и много лет до этого, у нее не было настроения что-либо делать. Пещера была уютной, низшие нерожденные твари давно уже не смели приближаться к охраняемым рубежам. У ее подопечных во многих мирах все было в порядке: они охотились, спали, порождали потомство… и при этом вполне обходились без помощи Праматери.
Вообще говоря, было бы даже приятно помочь кому-то из тех, на кого она однажды обратила благосклонный взгляд. Вот только и они и их потомки были до отвращения самостоятельны, и если и звали ее, то только по поводу каких-то мелочей. Ну, там помочь скрыть однозначную примету, слегка подлечить после небольшой травмы и тому подобные мелочи. Вежливые у нее Дети, ничего не скажешь. Не забывают Праматерь.
А один из них что учинил недавно? Привел подружку. Познакомиться! Нет, ну это над! «Познакомиться»! Добрый мальчик.
Впрочем, у девочки, несомненно, есть потенциал, пусть она пока что и слишком слаба, чтобы принять благословение Праматери. Но когда-нибудь это время настанет. Ведь девочка, вне всяких сомнений, стремиться именно к этому. Упорная. Любопытная. Амбициозная. Неудивительно, что котенок выбрал именно ее. А! Вот и они!
По заросшей цветущими предсмертниками равнине бежали двое детей. Не сказать, чтобы дети здесь были редкостью: в конце концов, дети слабее взрослых, и, как не защищай их — они гибнут. Но вот бежать? Здесь? Тени всегда передвигаются неспешными шагами. Им нет нужды куда-то спешить. Совсем нет. Нет никакой разницы, где быть — здесь, или там, или в тысячи шагов отсюда. Но, тем не менее, эти дети — бежали. И бежали именно сюда, к средоточию ужаса здешних мест.
— Здравствуйте! — девочка вежливо поклонилась Ужасу и Хозяйке этих мест. Мальчик же просто хлопнулся на камни.
— Привет, котятки… — кожистое крыло легко, в касание, коснулось каштановых волос. Правда совсем недавно такое скользящее касание отправило девочку кубарем по камням… но с тех пор она стала немного сильнее, и сильно хитрее. Она успела уклониться. — Вам что-то надо, или просто заглянули проведать старую кошку?
— И просто так, и посоветоваться, и между собой поговорить… — улыбнулся мальчик. — Все-таки здесь нас никто не подслушает.
— Так-таки и никто? — Хозяйка улыбнулась. Правда тот, кто знал бы ее чуть похуже, чем наглые дети — мог бы и хлопнуться в обморок от этого зверского оскала.
— Скажем так… — улыбнулся в ответ мальчик, — никто из тех, кому это могло бы быть сколько-нибудь интересно.
— Мррр… — Хозяйка слегка боднулся мальчика головой, отчего тот чуть не улетел кувырком. Все-таки скорости реакции этом телу еще ощутимо не хватало. — О чем посоветоваться-то хотели?
— У Гермионы не получается Второй шаг… А я даже не могу понять — почему у нее не получается. Вроде все правильно делает?
— Показывай, — кивнула Хозяйка пещеры девочке.
Девочка сосредоточилась, сконцентрировалась… По ее лицу было заметно сильнейшее напряжение, но никаких изменений в видимой действительности все эти усилия не вызывали.
— Так. Понятно. Вот смотри… — вроде бы ничего не изменилось, но девочка кивнула, как будто видела что-то, другим недоступное. — Ты здесь делаешь вот так… — новый кивок. — …в точности повторяя за своим парнем. — девочка заметно смущается… но не краснеет. — И у тебя не получается. Да и не может получиться. Он парень — ты девушка. Он к моменту первого оборота был залит кровью по уши — ты еще никого не убивала. Его подпирали двое Высших — тебя только один, да и тот… — Хозяйка сверкнула глазами, — пока еще не знает, что делает.
— Кто не знает, что делает, — бурчит парень, — делает, как правило, слишком мало. Но кто не ведает, что творит — делает слишком много.
— Кто спорил бы? — флегматично интересуется Хозяйка и ее шерсть взблескивает золотом. Как ей это удается, при том, что на равнину не проникает даже лучика солнца — никому не известно.
— Так что мне делать-то? — грустно спрашивает девочка. — Пойти, убить кого-нибудь?
— Желательно, — кивает Хозяйка. — Но пока что не обязательно. Смотри. Нужно сделать так…
И через несколько минут тяжких усилий, под непрерывную критику Хозяйки, девочка вскидывает к каменному небу руку, на которой сверкают священным керамитом страшные когти.
— Мурр… вот. Получилось. А теперь присядь, отдохни, — одобрительно мурлычет Хозяйка. — Ты потратила много сил. Редко встретишь столь упорного и любознательного котенка.
— В наше, оскудевшее талантами время? — с некоторой, впрочем — точно отмеренной долей ехидства интересуется парень.
— Во все времена, — твердо отрезает учительница. — А теперь… Вы, кажется, собирались о чем-то поговорить…
Огромная кошка поднимается на мягких лапах, и собирается удалиться в глубь пещеры, туда, где белела груда костей — напоминание о менее удачливых посетителях.
— Постойте… — остановила ее девочка. — Это… это не секрет… Просто я не хотела говорить при ребятах…
— Хорошо, — Хозяйка с видимым удовольствием снова укладывается возле входа в пещеру.
— Мори… — обращается девочка к парню. — Вот ты говорил, что твой сюзерен сделал так, что тебе вечно шестнадцать… Но ведь Архитектор Судеб есть Повелитель Перемен. Разве «сделать что-то неизменным» — не противно его природе?
— «Хаос противоречив и парадоксален» — пожал плечами парень.
— Ха! — прокомментировала его слова хозяйка пещеры. — Больше его слушай. На самом деле все гораздо проще. Есть у разумных, будь то смертных или бессмертных, такая, неприятная Коварному черта… Пресыщение называется. Когда все уже видел, ничего не вызывает интереса, и так далее. Вот эту-то черту у своих адептов и устраняет. На выходе — получаются вечные подростки. Любознательные, амбициозные… Беззлобно-жестокие, склонные творить что попало, чтобы только посмотреть, «что из этого выйдет».
— Беззлобно-жестокие? — удивилась девочка. — Как это вообще может быть?
