- Попробовать наконец жить не по чужому сценарию - это вам кажется глупостью, сэр? Не понимаю, вы хотите избавиться от этого проклятия или нет?!
- А если не хочу?
Что... Что он сейчас сказал? Что он сейчас сказал?! Почему?
- Почему?..
А он тихо спрашивает:
- Вам непременно нужно докопаться до причин?
Да. Я не говорю. Я киваю. Я онемел.
Надо бы по-другому... надо бы звучать твёрдо и решительно... И чтобы не переворачивалось всё внутри сейчас, когда он вдруг снимает с меня очки, ведёт пальцем по скуле, ладонь так знакомо скользит на затылок, и я стою так близко от него, и не могу пошевелиться - греюсь теплом его руки...
Лица я не вижу, вижу только его губы, и как они произносят:
- Что, если вы для меня не такое уж проклятие, как успели себе придумать? Если вы ошиблись, Поттер?
Слова капают в меня расплавленным воском.
Если я ошибся... Северус. Северус... потянуться через эти дюймы, всего ничего между нами, меньше секунды, два бешеных удара сердца...
И три древних артефакта. Поттер, дай себе пинка и опомнись.
А он...
То, что он сейчас сделал...
Жестоко. Убивает.
И мне удаётся - не знаю, как, я же только что умер - мне удаётся произнести:
- Это что, профессор Снейп? Последнее средство убеждения? Крайняя мера?
Снейп медленно моргает. Один раз.
А потом пальцы на моём затылке сжимаются так, словно он сейчас свернёт мне шею. И я бы мог поклясться, что из его глаз меня сейчас жжёт не просто злобой - если бы всё ещё позволял себе трактовать смысл неуловимых перемен в его лице.
Но я не позволяю себе такого больше. Я знаю, что не ошибся. А эта ярость оттого, что ему не удалось меня убедить оставить Дары, никто ведь не любит проигрывать, правда, профессор? Но вы сами виноваты, что я больше не тушуюсь в разговорах с вами.
Он больше не держит, суёт мне очки и говорит:
- Идите за мной.
Так говорил бы камень, если бы вдруг обрёл такую возможность.
Иду, едва попав дужками за уши - трясёт, это, наверное, от услышанного и сказанного в кабинете. От злости, может быть. Или это стало совсем холодно, когда он отпустил меня... Иду.
Оказывается, к нему в комнаты.
- Ждите здесь, - велит Снейп и скрывается в спальне.
Его нет слишком долго. Может, потому, что я так и не решаюсь сесть - ни на диван, ни на своё привычное место, а топчу ковёр, и скоро протопчу в нём тропинку.
А, может, и вправду слишком долго, и я потихоньку заглядываю в спальню, чтобы спросить:
- Что-то случилось?
Потому что Снейп у дальней стены обернулся на звук открывшейся двери - в полутьме только белое восковое пятно с чёрными провалами глазниц, и меня пробивает дрожью.
- Ничего, что касалось бы вас, - отвечает Снейп бесцветным голосом.
- Я могу помочь?
- Можете. Уйдите.
- Но...
- Поттер, вон из моей спальни! Или вы передумали и рассчитываете на что-нибудь ещё, помимо Даров?!
Раз он в силах так кричать на меня, значит, можно уйти. Точнее, вылететь, разобрав смысл последних слов.
Ещё лет сто проходит, пока Снейп, с узкой длинной шкатулкой тёмного дерева в руках, наконец появляется в гостиной и обрушивается в кресло. Он всё ещё бледен больше обычного, а говорит надменно и холодно:
- Мне действительно нет равных в защитных чарах. Признаться, я их накладывал, не думая, что буду когда-либо снимать. Возьмите.
Аккуратно - не коснуться бы его ненароком, не заледенеть бы до смерти - беру и открываю шкатулку.
В зелёной бархатной глубине разлеглась бузинная палочка, а в изголовье примостился чёрный камень - такие желанные для знающих магов и такие ненавистные мне предметы. С трудом подавляю порыв швырнуть всем вместе о стену, пусть бы разлетелось щепками. Спокойно, Поттер, Дарам ничего не сделается, а ты будешь выглядеть невменяемым.
- Я могу отдать их вам насовсем. Подарить. Хотите? - спрашиваю, захлопывая крышку и не поднимая глаз от резного узора. Спешите видеть - Гарри Поттер в роли Смерти.
И слышу усталое:
- Увольте от таких подарков. Поттер... что за ребячество? То нужно вам, то не нужно... Я теперь должен беспокоиться, как бы вы не спихнули это Уизли или Грейнджер? Или ещё кому-нибудь?
- Нет. Я бы не стал предлагать никому - кроме вас. А вы отказываетесь. А ведь это бы всё решило... Почему вы отказываетесь?
Голова его откинута на подголовник кресла, глаза прикрыты, он не меняет позы, чтобы ответить:
- Потому что у меня достаточно ума и знаний, чтобы подобными вещами воспользоваться - а также, чтобы, зная себя, избегать этого. А вам они в самый раз. Надеюсь, хотя бы зачатки самоконтроля вы успели в себе развить. Получили всё, что хотели? Уходите.
Да, нужно уйти. Не стоять столбом, обречённо понимая, что уже простил его жестокую выходку в кабинете, эту убийственную пародию на признание. И что снова невольно ищу в его жестах и интонациях холодного голоса скрытый смысл. Мне просто не хочется, чтобы он меня отпускал.
- На работу явитесь второго января. Попытайтесь не угробиться, пока будете без присмотра - я всё ещё за вас отвечаю.
- Постараюсь не причинять вам неудобств, сэр. Спасибо. За всё. И...
- Поттер, - перебивает он резко, наконец сверкнув на меня глазами, - мне ваша благодарность без надобности. Уберётесь вы отсюда, в конце концов? Или уже вжились в роль Повелителя Смерти и ждёте торжеств и почестей?
Нет, Северус. Я уберусь и так, совсем неторжественно. Как раз пригодятся те самые зачатки самоконтроля.
Шкатулка прячется под мантией, вещей у меня почти нет, и когда я прошу у Минервы разрешения воспользоваться камином, она только спрашивает, открывая мне кабинет:
- Ты разве не вместе с Северусом уезжаешь?
Объяснять ей ситуацию - дело неправильное, поэтому я говорю:
- Мне нужно раньше. Счастливого Рождества, Минерва.
Я вообще стараюсь говорить как можно меньше. Меньше сказал - меньше солгал, да, Северус?
- Счастливого Рождества, Гарри, - отвечает МакГонагалл, а Дамблдор из-под кустистых седых бровей молча наблюдает со своего холста, как я иду к камину.
Чего ты хочешь от меня, мертвец? Что мне делать с содержимым шкатулки? Может, и правда, есть прелесть в господстве над миром?
- Гарри, - вдруг зовёт меня старческий голос, - погоди минутку. Минерва, могу я поговорить с Гарри наедине?
Директору не нравится, как её выпроваживают из собственного кабинета, она поджимает губы, но уходит. Мне тоже не нравится, что портрет всё-таки решил открыть рот, и я уже запускаю руку в чашу с порошком.
- Ты забрал их? - спрашивает Дамблдор.
- Да.
- Осторожнее, мой мальчик. Я очень тебя прошу, - взволнованно говорит портрет, зачем-то теребя бороду. - Никто не знает, что таится в этих предметах. Они сильны и по отдельности, а что произойдёт, когда они встретятся - даже Мерлин не сказал бы. Но сомнения принесут только вред, ты должен быть очень уверен в себе, чтобы попытаться объединить Дары. Не старайся всё постичь в одиночку, лучше посоветуйся со мной.
Он наклоняется вперёд, стёкла очков взблескивают и прячут взгляд, а мне кажется, что старик за ненужными движениями скрывает азартную дрожь.
- То есть, вы всё-таки хотели именно этого. Чтобы я попытался, так? - цежу сквозь зубы, стараясь отвечать не слишком резко. - Что ещё было у вас в планах?
Дамблдор качает головой, говорит:
- Я мог планировать многое, Гарри, но только ты сам решаешь, как поступить. И ты, я верю, сможешь сделать правильный выбор.
Черпаю дымолётный порошок так, что просыпается на пол, и швыряю в камин. Пламя жадно накидывается, пожирает, приглашает...
Не хочу больше слушать. О правильном выборе. И о том, что я смогу.
- Площадь Гриммо, двенадцать!
Закрываю дом на площади Гриммо от нежданных гостей. И понимаю, что никакое господство над миром мне не светит даже при условии, что я этого захочу.
Потому что я идиот.
Я совсем забыл о том, что ждёт меня в доме на площади Гриммо.
Смотрю на ель. На ажурных птиц, мишуру и ангелов. На омелу, чёрт её возьми. На кресла у камина - в правом Снейп читает по выходным, вытянув длинные худые ноги к огню. Читал.
А есть ещё необжитой кабинет на втором этаже. И лаборатория в подвале. Там он не был - но что с того? Мне достаточно помнить, кому всё это предназначалось.
И я решил, что мне здесь - здесь! - будет легче. Я такой дурак. Это так смешно.
Это так смешно, прямо до слёз, щекам мокро и горячо, и можно даже не сдерживаться.
Смеюсь.
Наверное, слишком громко, потому что с тёмной еловой зелени стекают осколки шаров.
И изломанные птичьи крылья.
А на ветках падуба остаются только кровавые пятна раздавленных ягод, и можно доставить себе удовольствие - прохрустеть по серебристо-зелёной мешанине стекла и листьев к лестнице на второй этаж. Или к подвалу. Там столько смешных вещей.
Да. Я выбираю подвал.
- Хозяину Гарри плохо? - обрывает меня на полпути дрожащий голос.
Оборачиваюсь, давясь всхлипами - вот ещё одно смешное существо. Оно что, не видит, что я веселюсь?
