— Что же теперь мы будем делать? — спросила Анна. Я прижимал её к своей широкой груди, обнимая и не желая никуда отпускать. Зарылся носом в её ароматные волосы и дышал, закрыв глаза.
— Действовать по обстановке, — ответил я.
— Но это же глупо! — возмутилась эл ти. Отодвинулась от меня. — Майк, надо же что-то делать! Их же всех перебьют!
— Анна, успокойся. Приказы здесь отдаю не я, а полковник. Он решил, что так надо. Да и что мы можем?
— Хочешь, я сама пойду к Ариэль и всё ей объясню! Ты же сам говорил, она не захотела принимать мнение сержанта. Может, к словам офицера прислушается?
— Боюсь, — улыбнулся я, — ты для неё тоже не авторитет. Она привыкла общаться с очень высокопоставленными лицами. Принцем, например. Маршалами, генералами. Мы для неё расходный материал. Как и все здесь, я так понимаю.
— Это очень, очень глупо! — воскликнула Анна.
— Понимаю, — ответил я.
Она снова подошла. Прижалась. Потом посмотрела снизу вверх и прошептала:
— Пойдем куда-нибудь.
Я приоткрыл было рот, чтобы спросить «Куда?», но тут же сомкнул губы. Лишние слова только вредят. Мне стало понятно, чего хочет Анна. Сердце моё бешено заколотилось. Я же с ней солидарен на все сто! Помотал головой. Где? Может, вон туда, в кусты? Поймав направление моего взгляда, Анна хихикнула. Тогда я взял её за руку и повел за собой. Пришла в голову одна мысль.
Транспорт, в котором мы прибыли в научный комплекс, стоял всё там же, где его оставили мои парни. На большой парковке, где рядом находились ещё несколько таких же машин. Видимо, сюда свозили специалистов и членов их семей из разных мест. Теперь тут никого не было. Я забрался на подножку, раскрыл дверь. Подал руку Анне, и вот мы уже в просторном салоне.
Дальше начинается то, чего очень давно не было в моей жизни. Мы занимаемся любовью, скинув опостылевшую одежду. Мы целуемся, как безумные, пока не начинают болеть губы. Гладим, ласкаем, трёмся, словно хотим впитать запах друг друга. Тело у моей эл ти с нежной кожей, но под ней упругие мышцы. Она хорошо тренирована, эта милая Анна, и когда вижу её обнаженной, вдруг отчетливо сознаю: прекраснее женины не видел никогда. А уж я всяких повидал за годы скитаний по галактике.
Но такой, как она, не было. Может, потому что я влюбился в неё? Не важно! Я хочу брать эту красоту в свои крепкие руки. Прикасаться к ней. Вдыхать её запахи. Целовать. Проводить языком всюду, куда только дотянусь. Анна стонет, тяжело дышит, вскрикивает. Эти звуки её голоса звучат для меня, словно изысканная музыкальная композиция. Не военный марш, нет! Симфония. Кажется, так называются эти произведения. Очень красивые, я слышал несколько раз отдаленно.
Анна превращает наше занятие любовью в волшебство. Гибкая, сильная, она и сама умудряется целовать меня так и там, где я не ожидал. Обвивает моё тело, заставляя дрожать от дикого возбуждения. Я превращаюсь в готовую к запуску термоядерную ракету. Когда настаёт момент, рву последний предохранитель и заполняю шахту рёвом и грохотом, дымом и пламенем. Моя любимая кричит, запрокинув голову, и я целую её в беззащитную шею — туда, где под кожей пульсирует синяя жилка.
Мы выходим из транспорта вечером, когда уже стало смеркаться, и на парковке загорелись огни ночного освещения. Свежий воздух врывается в наши утомлённые тела, мы жадно глотаем его. Понимаем, как сильно проголодались. Как жутко, невыносимо хочется пить — мы столько влаги оставили там, внутри машины! Но главное — оба счастливы. Не тем только, что занимались любовью. А тем чувством, которое охватило нас и полностью растворило друг в друге.
— Тебя, наверное, обыскались, — улыбается Анна.
— Захотели бы, нашли, — отвечаю ей.
— Видать, не сильно старались.
— Может быть. Надо им довести приказ полковника.
— Только сначала поужинаем.
— С удовольствием!
Ну и пусть ужинать нам придётся сухпайками, поскольку столовая закрыта. Война войной, а кормят здесь по расписанию. И вообще, такое ощущение, будто руководство научного центра пока не слишком понимает масштаб угрозы. Ариэль Хэнсон вывезла несколько лабораторий, но сколько их всего? Почему-то я не слышал от ученых выражения «массовая эвакуация». Наверное, думают, что угроза может пройти стороной.
«Наивные, — думаю, глядя на сонный, тихий научный центр. Кажется, они даже противовоздушную оборону не активировали». Мы возвращаемся с Анной в то место, которое нам определили в качестве казармы. Встречает рядовой Тайли. Докладывает — происшествий не было. Отпускаю Анну привести себя в порядок. Сам иду к парням. Сообщаю приказ полковника. Они смотрят тревожно, но ничего не говорят. Да что тут обсуждать?
Оставляю Тайли за главного и отправляюсь к Анне. Силы мои скоро восстановятся, и эта ночь будет незабываемой.
Глава 40
— Теперь ты моя, — говорю так, чтобы у неё больше не было ни вопросов, ни сомнений.
— Взял меня в плен? — улыбается в сумраке. — Как вражеского офицера?
— Да. Навсегда.
— Без боя? Я не сдавалась!
— Можешь попробовать сразиться со мной, — поднимаю руку, напрягая мышцы.
— Ого, сколько силы, — тихо ехидничает она.
— Не советую пробовать, — почти угрожаю.
— А как же устав?
— К черту устав! — рычу и впиваюсь в её сочный рот. Попутно жадно втягиваю носом аромат её кожи. Не знаю, что за крем она использует. А может, это её естественный запах. Но он кружит мне голову почище стимпака. Да какое там! Вся эта милая, нежная, страстная женщина для меня стала таким мощным транквилизатором, что я готов хоть с голыми руками на ультралиска наброситься и порвать его на мелкие кусочки.
Это наша с Анной первая ночь. Не знаю, откуда во мне силы берутся. Но когда за окнами маленькой комнаты, которую мы нашли совершенно случайно, забрезжил рассвет, оба оказались вымотанными. Лежим на полу, куда бросили спальные мешки, и наслаждаемся свободой. Обнаженные тела постепенно высыхают, и пора бы в душ. Но мы не можем расстаться. Да и зачем? Так хорошо вместе.
Я на много лет забыл, что такое счастье. Теперь оно ко мне, кажется, вернулось. Не хочется потерять ни секунды от этих ощущений. Расплескать не хочется этот сосуд жизни, который много времени был пуст, а теперь наполнился до самых краёв. Вновь ощущаю себя не машиной смерти, а обычным человеком. Имею же я право на такое, в конце концов! С 18 лет что у меня было? Война, и больше ничего.
Но вставать приходится. В коридоре начинаются шаги. Это мой взвод зашевелился. Ровно в шесть утра их никто не стал будить. Мы на задании, а не в казарме полка. Можно позволить себе немного вольности. Пост выставили всего один — у входа, чтобы чужой кто не припёрся. А остальное, — научный комплекс, да весь этот городишко, — не наша забота. Пусть местная охрана им занимается. Ариэль Хэнсон даже не удосужилась меня познакомить с их командиром. Что ж, пусть.
Мы с Анной снова целуемся. И молчим. Словно пытаемся на своих губах навсегда запечатлеть эти прекрасные мгновения. Но увы… всё заканчивается топотом за дверью, осторожным стуком и голосом рядового Тайли:
— Мастер-сержант… мастер-сержант…
— Слушаю!
— Обстановка изменилась, сэр, новые данные.
— Через пять минут общее построение.
— Есть!
Топот стихает вдали. Я встаю, спешно натягиваю форму. Анна лежит и смотрит на меня снизу. Разглядывает. Даже начинаю немного стесняться под её пристальным взором.
— Ты такой красивый, — говорит она тихо, и я вдруг понимаю, что смутился.
— Где ты там красоту нашла? — спрашиваю её. — Вся шкура в шрамах.
— Шрамы украшают мужчин, — парирует Анна. — И потом, это значит, ты везучий.
— Был бы везучий, оставался нетронутым.
— На войне так бывает, если ты сидишь в штабе. А ты у меня — настоящий воин.
— У тебя? — улыбаюсь иронично. — Так я теперь твой?
— Исключительно мой! — уверенно отвечает Анна.
Чтобы её поцеловать, мне приходится встать на колени и низко наклониться. Но перед такой женщиной это — лишь дань любви, не унижение. Потом спешно ухожу. Бойцы ждут.
