- Вы хотите сказать, что не пили аконитовое зелье? - женщина напряглась и сжала рукоять своей палочки, - Вы понимаете, как это опасно?
- Я не превращусь, я здоров, - улыбка показалась женщине какой-то безумной, и она быстро встала, отступив назад и наставив на оборотня палочку:
- Мистер Люпин, прошу покинуть мой кабинет. Я знаю, что вы хороший учитель, но это школа и, в отличие от Альбуса, которого я очень уважаю, я не могу рисковать детьми.
- А если я докажу, что излечился? Можете поместить меня на ночь в камеру, и сами увидите, что я не обернусь, - предложил сделку Ремус, - Решётку я всё равно не сломаю, так что вы будете в безопасности: можете даже наложить на прутья какие-нибудь чары. И если я прав, вы позволите мне устроиться на работу, а нет - можете заключить в Азкабан за нарушение закона о поведении оборотней.
- Идёт, - приняла условия Марчбэнкс, нервно поглядывая на часы, - Идите за мною, - и женщина послала мракоборцам Патронуса, чтобы те, в связи с чрезвычайными обстоятельствами, как можно быстрее послали кого-нибудь на нижний уровень открыть одну из камер предварительного заключения. Садить оборотня в Азкабан у неё не было намерений, тем более женщина отлично знала, что у Люпина есть сын, и кроме отца у мальчика никого не осталось. Возможно, в связи с полнолунием, мужчина не соображает, что делает. Надо бы вызвать специалистов из Мунго, чтобы его с утра осмотрели.
Спустившись на лифте, женщина провела оборотня по коридорам к камерам, где их уже ждали несколько мракоборцев.
- Ремус?! - в поле зрения появился глава Аврората и в шоке посмотрел на мужчину.
- Рон, рад видеть, что ты жив и здоров, - улыбнулся Люпин.
- Ты с ума сошёл?! Ты знаешь, что тебе грозит пять месяцев Азкабана за это?!
- Если я превращусь, - спокойно согласился Люпин, - А я не собираюсь этого делать.
- Мистер Уизли, у нас десять минут, - напомнила Марчбэнкс, явно нервничая.
- Да, профессор, - кивнул рыжий женщине, и сделал приглашающий жест в сторону открытой камеры. Люпин хмыкнул и спокойно прошёл в камеру, сев на нары. - Закрыть, - приказал Рон, и мракоборцы заперли решётку, наложив на всякий случай дополнительные чары.
Женщина облегчённо вздохнула, когда оборотень оказался заперт, и посмотрела в узкое окно в камере мужчины. Оно было магическое и изображало небо и какие-то скалы. Там уже была видна полная луна, да и по времени превращение вот-вот должно было начаться, но прошло пять минут, затем десять, пятнадцать, полчаса, час. Даже если бы составители календаря ошиблись, по всем срокам для января, луна должна уже встать! Но ничего: мужчина по-прежнему спокойно лежал на спине, положив руки под голову и согнув ноги в коленях. Почувствовав растерянность магов, он повернул голову и посмотрел на них:
- Я же сказал, что исцелился. Я не превращусь.
- Симус, вызови целителей, - приказал Уизли, - Алекс - министра, Диего - начальника отдела регистрации, быстро! - разослал он всех своих помощников, а затем обернулся к Люпину, - Но, Ремус, как такое могло произойти? Лекантропия ведь неизлечима!
- Я не знаю имени, но в то полнолуние я столкнулся с человеком, скрывающим своё лицо, который дал мне лекарство, и я стал человеком ещё до того, как зашла луна. Он сказал, что я больше не обращусь, а мне нужна работа. Я пришёл к профессору Марчбэнкс именно сегодня, потому что иначе у меня не было возможности устроиться. Меня бы просто не приняли из-за моей «особенности», - спокойно выдал мужчина, после чего посмотрел на женщину, - Так вы позволите мне преподавать в Хогвартсе? Там мой сын, и я хотел бы быть рядом со своим мальчиком.
- Ну, раз вы вылечились, - смутилась женщина, - Я не вижу повода вам отказать.
Через полчаса в подземельях Министерства были группа целителей, Скримджер с новым министром и начальник отдела регистрации, не считая четырёх мракоборцев, Марчбэнкс и Люпина.
- Странно, в крови вирус не исчез, но он как будто… заснул, - потрясённо произнёс главный целитель больницы, - Сила, реакции, чувства… всё, как у оборотней, за исключением того, что сейчас полнолуние, а вы по-прежнему человек.
- То есть, вычёркивать его из базы не надо? - недовольно спросил начальник отдела регистрации, которого посланный мракоборец, видимо, выдернул из постели.
- Нужны наблюдения, - зацокал языком целитель, - Если и в следующее полнолуние мистер Люпин не обратится, думаю, вопрос о его опасности можно убрать.
- А не могли бы вы прислать своего наблюдающего непосредственно в школу? - спросил Ремус, - Я бы хотел приступить к своим обязанностям как можно скорее, тем более, насколько мне известно, мистер Бруствер уходит в понедельник, а детям нужен учитель.
- Да, думаю, это возможно, - подал голос Перси, - Я распоряжусь, чтобы мистер Уизли дал в сопровождение вашему человеку, - посмотрел он на главного целителя, - Двоих мракоборцев в качестве охраны.
- Тогда, конечно, можно поступить и так, - согласился целитель.
- А мне-то что делать? - опять вмешался начальник отдела регистрации, - Кто он теперь: оборотень? анимаг? вампир? Кто?!
- Поставьте пока знак вопроса, - распорядился Скримджер, - Если в течении месяца ничего не изменится, сделаем пометку «исцелён», - затем повернулся к своему приемнику, - Вы не возражаете, Перси?
- Нет, думаю, это верное решение, - чопорно произнёс новый министр, а затем повернулся к регистратору, - Можете идти, мистер Харрисон.
Мужчина кивнул и пошёл к выходу, беспрерывно бормоча:
- Это же надо: оборотень, и исцелён! Ещё бы вампиров исцелили и анимагов лишили их дара. Невиданно! Чтобы человек стал вампиром или оборотнем - я понимаю, но чтобы прекратил им быть… - когда он свернул за угол, слова стали неразборчивы, и все опять повернулись к Ремусу.
- Мистер Люпин, можете быть свободны, к должности преподавателя ЗОТИ вы приступаете с понедельника, - сказал Перси, после чего посмотрел на Марчбэнкс, - Вы же его берёте, я правильно понял?
- Да-да, - закивала женщина.
Попрощавшись со всеми, Ремус отправился вон из подземелий.
* * *
Утром Джон проснулся. Ничего, абсолютно ничего необычного ночью не было. Оглядев комнату, он не заметил никаких погромов, о которых говорил Волк. Мужчина с расплывчатым лицом говорил, что первое превращение может быть настолько болезненным, что его рассудок может скрыть воспоминание об этом, но, похоже, никакого превращения не было. Заметив зеркало, парень встал и пошёл к нему. Он не смотрелся в зеркало с момента нападения: конечно, пока ты в коме, тебе не до зеркал, но и в больнице ему не давали увидеть свою внешность. А сейчас… сейчас у него был шанс посмотреться.
Чем ближе он подходил, тем меньше ему хотелось видеть себя. Воображение рисовало ужасные картины, вспомнился друг, его душераздирающий крик и растерзанное тело. Сглотнув, он закрыл глаза и сделал последний шаг, повернувшись к небольшому зеркалу. «Шрамы, ужасные шрамы, их не могло не остаться» - думал он, боясь открыть глаза. Перед мысленным взором пронеслись воспоминания той ночи: лес, они со Стивом смеются над какой-то дурацкой шуткой, шорох, огромный зверь вылетает из темноты и набрасывается на друга, крик, он кидает камень в голову монстра, оборотень поворачивает окровавленную пасть, а затем возвращается к своей жертве, он смертельно напуган и отступает, упирается спиной в какое-то дерево, зверь оставляет тело друга и смотрит на него, он закрывается руками, боль в руке, что-то тяжёлое навалилось сверху, ужас, а затем - тьма. Вот и всё, что он помнит.
Избегая смотреть в зеркало, он опустил голову и открыл глаза. Закатав правый рукав, он увидел небольшой, почти незаметный, шрам от укуса. Стянув рубашку, он обследовал себя руками, но других шрамов не почувствовал. В этот момент открылась дверь, и вошёл Волк.
- Ты как, Джон?
- Вроде, всё хорошо, - ответил юноша.
- Боишься увидеть себя? - понимающе спросил мужчина, мальчик кивнул, Ремус подошёл к нему и положил руки на его плечи, - Я тоже боялся. Меня оборотень укусил за плечо, когда мне было девять. Он хотел только обратить. Он всегда убивал и обращал только ради удовольствия. В тот раз его добычей был я. Меня нашли родители во дворе утром, и я никак не хотел поверить, что со мной всё в порядке… то есть, что я не стал сразу каким-то чудовищем, что на моём теле нет отметин этих ужасных зубов. Я даже когда одевался, зажмуривал глаза, пока однажды не увидел своё отражение в речке неподалёку от дома. Поверь, он не хотел убить тебя, он только обратил. Сейчас я перед собою вижу парня с красивым лицом в одних брюках. У тебя бледная кожа, то есть синеватая от холода и страха, тонкие губы, прямой нос, голубые глаза, рыжеватые тёмные волосы. Я что-то пропустил?
- Нет, верно, - Джон нерешительно повернулся к зеркалу и замер: с ним действительно всё было в порядке, по крайней мере, внешне. Подойдя ближе, он ощупал своё лицо, после чего, облегчённо улыбаясь, повернулся к мужчине, - Спасибо. Но можно увидеть вас. Я никому не скажу, честно, просто хочу увидеть… ваше лицо.
