— «Еще один благоразумный ответ, милорд, — одобрительно заявила Мэйге, — после того, как вы поженитесь, Дейси продолжит служить вместе с вами в Легионе? Или вы намерены оставить ее во Рву Кейлин до конца ее жизни?»
— Она по-прежнему будет свободна идти, куда захочет, — твердо заявил Грегор. — В любое время, когда она захочет покататься верхом, ее лошадь будет доступна. Я также никогда не откажу ей в праве владеть мечом. Однако, когда она будет беременна на большом сроке, я был бы совершенно против того, чтобы она дралась, если бы она была беременна семь месяцев или больше. Но даже в этом случае я бы не стал требовать, чтобы она вложила свой меч в ножны. Я просто предложил бы ей убрать его до тех пор, пока ребенок не родится. Надеюсь, она не будет протестовать. Как только она восстановит свои силы, я сам верну ей ее меч».
Мэйдж была очень довольна таким ответом. Это было как раз то, что она надеялась услышать, и Грегор имел в виду каждое слово. Через мгновение она посмотрела в сторону и пробормотала:
— «Кажется, вы все учли, лорд Грегор. Очевидно, вы знаете, что делаете. Ваши чувства к моей дочери верны, как и причины, по которым вы хотите жениться на ней. Этот союз действительно будет полезен как для моего дома, так и для вашего. У вас двоих есть возможность сделать брак радостным и успешным. Имея все это в виду, у меня есть все основания благословить вас».
При этих словах Грегор с надеждой наклонился вперед.
Через несколько секунд Мэйдж продолжила:
— «Однако… прежде чем я это сделаю, есть один последний фактор, который необходимо признать».
— «Что это?» — спросил Грегор.
— «Мне нужно знать, как далеко вы пойдете ради моей дочери, — заявила Мэйге. — Все эти разговоры о жертвах не были простыми предположениями. Они имеют прямое отношение к обсуждаемому вопросу».
— «Как же так?» — спросил Грегор.
— «В супружеской паре обоим партнерам часто приходится от чего-то отказываться, — возразила Маэге. — Так бывает с каждым союзом. Даже если их брак счастлив и не имеет трудностей, им иногда приходится идти на компромисс. Всякий раз, когда они идут на компромисс, они должны приносить свои собственные жертвы».
— Я… не могу с этим спорить, — произнес Грегор, слегка пожав плечами, — но какое это имеет значение? Есть ли какая-то жертва, которую вы хотите, чтобы я принес?
Мэг строго кивнула головой. Затем она вытащила один из своих кинжалов, схватила его за лезвие и протянула Грегору. Когда он медленно взял оружие за рукоять, Мэгэ сказала ему:
— «Возьми этот кинжал… и отрежь себе один палец».
Грегор почувствовал себя охваченным потрясением и тревогой. Он смотрел на нее так, как будто был уверен, что ослышался. Он сказал беспокойно:
— «повторите еще раз?»
— «Самые древние узы были связаны с кровавыми жертвоприношениями, — просветила его Майдже. — Обычно кто-то вскрывал себе руку или лицо лезвием и предлагал пролитую кровь в знак согласия. три мили, и никто другой не порежет вас. Разрезать себя не значит так много, как раньше. Поэтому вместо этого часто приносится более постоянная жертва».
Грегор потерял дар речи. До сих пор он разговаривал с леди Мейдж и относился к ней с величайшей вежливостью. Теперь он чувствовал себя гораздо менее сговорчивым. Он посмотрел на женщину с Медвежьего острова и сердито проворчал:
— «Что это вообще доказывает?»
— Это докажет, насколько серьезно ты относишься к этому браку, — резко сказала Мэйдж. — Ты хочешь показать мне, как сильно ты хочешь жениться на моей дочери? Тогда сделай это, так что вы можете получить всю ее».
— Дейси никогда не упоминала ничего подобного, — поспешно заметил Грегор.
— «Возможно, потому что она надеялась избежать этого, — предположила Мэйдж. — Увы, я этого не сделаю. Это принципиальный вопрос, милорд. Теперь сделайте свой выбор. Вы выберете свою руку или руку Дейси?»
Грегор уже был поражен самой мыслью об ампутации собственного пальца. Теперь ему даже не давали времени подумать над этим предложением. Мейдж заставляла его сделать выбор прямо сейчас.
Гора с тревогой смотрел на кинжал. Он был очень острым, и у него был очень тонкий край. Одним быстрым ударом он мог начисто разрезать кости, кожу и мышцы. Кроме того, Грегор очень умело обращался с ножом. Он мог сделать очень чистый и точный разрез.
Тем не менее, от этого не стало легче переносить мысль о потере придатка.
Он отчаянно думал, как обойти это затруднительное положение. Может быть, ему не пришлось бы отрезать целый палец. Возможно, Мейдж удовлетворился бы всего одним сегментом наименьшего пальца. Но он не мог спросить ее об этом; это было бы признаком слабости.
Затем он вспомнил, что в этом мире существуют такие вещи, как протезы. Возможно, он сможет заменить потерянный палец небольшим металлическим стержнем. Опять же, даже если бы протез имел форму настоящего пальца и двигался бы так же, он был бы просто заменой настоящей вещи.
Он даже подумывал попросить Мэйдж использовать для него кинжал. Но он быстро изгнал эту мысль из головы. Если бы он умолял кого-нибудь выполнить ужасное задание, которое сам не хотел делать, это было бы огромным ударом по его чести и порядочности.
Судя по всему, решить эту дилемму было непросто. У него было только два реальных варианта: отрезать один палец или умолять Мэйдж не заставлять его делать операцию.
После минуты напряженного молчания Грегор наконец принял решение.
Он медленно поднял кинжал… и вонзил его острие в поверхность стола. Он не приземлился рядом с его другой рукой.
Затем Грегор посмотрел на леди Мейдж Мормонт и неуверенно провозгласил:
— «Извините, я… я не могу этого сделать. Я не могу… калечить себя».
Мейдж казалась равнодушной к этому заявлению. Она скрестила руки на груди и предположила:
— «Значит, ты отказываешься идти на жертву?»
— Да, я отказываюсь!
Грегор горячо огрызнулся:
— «Но я не отказываюсь от Дейси. Я сделаю все, что угодно — я имею в виду, что угодно еще — чтобы успокоить вас. Я умоляю вас позволить мне продемонстрировать истинность этого утверждения каким-нибудь другим способом. Пожалуйста, сделайте не сомневайтесь во мне, когда я говорю, что люблю вашу дочь».
Мейдж не сразу ответила на это заявление. Прошло более двух минут неприятной напряженной тишины, прежде чем она наконец открыла рот. Но когда она это сделала, разговор был не первым, что она сделала с этим. Вместо этого она расплылась в широкой улыбке.
Затем она заявила:
— «Я знаю, лорд Грегор. Я знала это через десять минут после того, как впервые встретила вас. Я также знаю, что она тоже любит вас. То, как вы двое смотрите друг на друга… в этом есть настоящая любовь. Я была бы дурой, если бы встала между тобой и ней».
Грегор склонил голову набок и произнес:
— «Боюсь, я не понимаю».
— «За это я не могу тебя винить», — прокомментировала Мейдж. Она достала кинжал со стола и спрятала его в ножны. Затем она рассказала:
— «Все это было испытанием. Я проверяла вас, чтобы увидеть, сможете ли вы заставить вас отрезать себе палец без каких-либо возражений».
— Похоже, я потерпел неудачу, — мрачно пробормотал Грегор.
— О нет, — заявила Мэгэ, все еще улыбаясь, — ты прошел.
Теперь Грегор был очень сбит с толку.
— «Я прошел?»
Мэйдж объяснила:
— «Если бы вы действительно отрезали себе палец, вы бы назвали себя одержимым, который сделает все, чтобы получить желаемое, даже за счет ненужного ущерба собственному благополучию. я бы не хотела в мужья человека с таким складом ума. Например, некоторые утверждают, что истинный мотив Роберта Баратеона для начала Восстания был результатом такого типа фиксации. Вот как сильно он тосковал по сестре моего сюзерена. Если бы король не нашел счастья с Серсея Ланнистер, я бы опасался за королевство. Опять же, иметь королеву Ланнистеров тоже не очень хорошо».
— Это справедливая оценка, — признал Грегор, — во всех аспектах.
