- Да уж, понимаю, - ворчит Снейп, направляясь со мной к небольшой дверце в углу - я помню, что за ней крутая лесенка и еще одна дверь в ту самую комнатку. Слава богу, он не стал спорить и мне не пришлось его уговаривать - еще немного, и я точно ляпнул бы что-то такое, после чего опять пришлось бы накладывать на несчастных маглов заклятье.
Глава 11. Суббота, 29 ноября. Часть вторая.
Кажется, в комнатушке за эти несколько месяцев ничего не изменилось - пара стульев, столик на хлипких ножках и широкая продавленная тахта, взглянув на которую, я невольно краснею. Но Снейп, кажется, предпочел этого не заметить, а может, ему просто не до моего смущения, - сбросив куртку, он с протяжным вздохом вытягивается на тахте, прикрыв глаза и раскинув руки. Я, помедлив, присаживаюсь рядом.
Если бы у нас был хотя бы час… Может, он даже поспал бы. Но, по-хорошему, у нас нет и тех десяти минут, о которых я говорил внизу - Блэкстон приказал аппарировать немедленно, а я и так нарушил все мыслимые сроки. Как и все до единой инструкции. Сжав зубы, я опускаю голову на руки, в отчаянии сжимая виски - как им бы измученным он сейчас не выглядел, все равно это совсем не тот Снейп, которого в аврорате видели в пятницу. Удивительно еще, как авроры этого не заметили, - впрочем, может быть, на пятничном допросе их не было… Зато после их сегодняшнего доклада Блэкстону - я не сомневаюсь, что он будет невероятно красочным и ровно настолько же лживым - ни на какое снисхождение ни мне, ни Снейпу точно рассчитывать не придется. Хотя мне-то что - со мной «дружеских бесед» проводить не будут, самое большее отстранят от дела.
Отстранят. И, скорее всего, я его больше не увижу.
- Не терзайтесь вы так, - слышу я его негромкий голос, но рук от лица по-прежнему не отнимаю - я не заслужил такого успокаивающего тона. - Вы поступили так, как считали нужным… и, в конечном счете, все окончилось не так уж плохо. Все живы и относительно невредимы. А на милость вашего начальства я в любом случае не рассчитывал.
- Если бы я подошел к аврорам раньше, вам бы не пришлось накладывать на дверь заклятие, - угрюмо говорю я, наконец опустив руки и наблюдая, как он приподнимается повыше, закинув руки за голову. - Если бы не кинулся к Барлоу, вам не пришлось бы вмешиваться… а так, со стороны, было, наверное, непонятно, на кого вы, собственно, набросились.
- Да уж, я расслышал, как впечатляюще вы врезались в стол, - насмешливо хмыкает он, но взгляд тут же становится озабоченным. - Надеюсь, обошлось без последствий?
- Да вроде все нормально, - бормочу я, - мне совсем не хочется, чтобы эти недолгие минуты отдыха он потратил на мою спину. Но как назло именно в эту минуту поясницу будто прошивает тупой иглой. Меня невольно перекашивает - и Снейп, конечно, это замечает.
- Дайте посмотрю, что у вас там.
- Может, не надо? - смущенно говорю я, но Снейп, не слушая, усаживается рядом и задирает на мне свитер и рубашку, слегка надавливая на плечи и заставляя наклониться. Вздохнув, я подчиняюсь - а что мне еще остается? - успокаивая себя тем, что много времени это не займет. Да и потом, принимал же он от меня помощь, так что я рискнул бы обидеть его, если бы отказался. А когда холодные пальцы осторожно прощупывают позвоночник, я уже не против, чтобы процедура затянулась - боль действительно отступает... только вот щекотно. Я невольно дергаюсь - и Снейп мгновенно убирает руки.
- Так больно?
- Нет, просто щекотно…. ой!
- Придется потерпеть, - насмешливо фыркает он, как нарочно, задев какую-то особенно чувствительную точку - но тут же снова отстраняется.
- Нет, так неудобно, - слышу я его досадливое бормотание, - совершенно ничего не видно. Придется вам лечь. Да не тряситесь вы так, ничего я с вашей драгоценной спиной не сделаю. Даже помочь не обещаю - все равно под рукой ни мазей, ни настоек… но хоть оценю размер ущерба.
- Я и не трясусь, вот еще, - бубню я, покорно опустившись на кровать, и он довольно бесцеремонно отодвигает меня на середину тахты. - Ой! - это он снова пробежался вдоль позвоночника, - а это… обязательно? - а это он слегка ослабил ремень на джинсах и чуть приспустил их книзу.
- А вы что, всерьез считаете, что поясница у человека заканчивается там, где начинается брючный ремень? - ехидно интересуется он, и я молча вжимаю горящее лицо в покрывало. Только бы он не воспринял мой вопрос как намек, я ведь и правда не имел в виду… ничего такого. Но в следующий миг я забываю и о смущении, и о его усталости, и даже о времени, которого у нас так мало: он довольно быстро оценил… размер ущерба - и решил, что мне необходим массаж.
Всего неделю назад, когда он впервые ко мне прикоснулся, я вздрогнул от омерзения… а сейчас одно сознание того, чьи руки касаются моей кожи, способно свести с ума, уже не говоря о том, как чертовски классно он это делает. Ммм… как здорово… Уверенные жесткие пальцы разминают, растирают, поглаживают спину плавными размеренными движениями, и по телу растекается блаженное тепло. Мне уже совсем не больно и даже не щекотно, мне… так хорошо… только бы он продолжал, не останавливался… А он и не собирается останавливаться - только ритм движений постепенно меняется.
Мерлин… кажется, это уже не массаж. То, как он, слегка надавливая, медленно провел по расслабленным мышцам ладонью с сомкнутыми пальцами… будь я проклят, если это ошеломляющее своей откровенностью движение - не ласка. Так плавно… так… Волоски на коже немедленно встают дыбом, и он это, конечно, чувствует, но медлит всего мгновение - и узкая, чуть подрагивающая ладонь вновь скользит по спине, надавливая чуть сильнее и заставляя меня выгнуться и охнуть.
- Так… больно? - голос ровный… слишком ровный, чтобы я поверил в эту невозмутимость.
- Нет, - шепчу я, отчаянно боясь, что он остановится.
- А… так? - теперь он, едва касаясь, пробегает по одному ему ведомым точкам подушечками пальцев - и по позвоночнику словно прокатывается волна жидкого огня и устремляется в промежность, где мгновенно становится горячо и тесно.
Черт. Черт. Черт. Мне бы удержаться, но я вздрагиваю и напрягаюсь так заметно, что он, конечно же, все понимает - и…
О Мерлин, нет… Он убирает руки. Без судорожной поспешности, но решительно подтягивает на мне джинсы, заправляет в них рубашку, одергивает свитер - и встает.
Мать твою… Он что - решил, что я… испугался?!
Меня подбрасывает так, словно это не я пять минут назад растворялся здесь в блаженном покое. Мать твою… Кажется, так я на него еще никогда не злился. Вскочив одним движением, я подлетаю к нему - он уже успел усесться на стул, который отодвинул от тахты как можно дальше - но едва устремляю на него яростный взгляд, желание орать и возмущаться исчезает.
Я был прав, когда подумал, что не только я запретил себе что-то большее, чем простое общение с ним. Он тоже провел в наших… отношениях некую черту за которую поклялся не переступать. И казнит себя сейчас так же, как это делал я, когда позавчера чуть не поцеловал его… только стократ больнее, потому что он - не удержался.
Только пусть он сам мне об этом скажет.
- Почему? - хрипло спрашиваю я, глядя в растерянное несчастное лицо. - Почему вы… ушли?
- Простите меня, - с трудом произносит он, отводя взгляд. - Я… не должен был так поступать, позволять себе…
- А если я… не против? Если я хочу этого не только… телом? - выговариваю я пересохшим ртом. - Вы не допускаете такой мысли?
Задохнувшись, он пытается что-то сказать - и молчит, только растерянный взгляд перебегает с моего пылающего лица немного ниже, на недвусмысленное свидетельство моего желания, и на бледных скулах вспыхивают яркие пятна румянца.
Я могу предугадать все, что он сейчас скажет - что мы не можем себе этого позволить, что я об этом пожалею, что… да мало ли что еще. Плевать. Я сбился со счета, сколько раз за последние дни повторял себе то же самое - но я устал вести эту бессмысленную борьбу, продолжая врать себе и ему. Тем более что, скорее всего, больше мы не увидимся… так пусть хоть будет что вспомнить.
Самый ненавистный преподаватель из всех. Виновник смерти моих родителей. Убийца Дамблдора. Правая рука Волдеморта.
Человек, в очередной раз спасший мне сегодня жизнь. Человек, который нужен мне больше всего на свете. Человек, для которого я - единственное, что у него осталось. Человек, которого я…
- Мы не можем себе этого позволить, - говорит он уже тверже, - так, похоже, начал действовать легендарный самоконтроль. Ладно же… посмотрим, сколько он продержится.
- Да, - отвечаю я, подходя ближе.
- Вы об этом пожалеете.
- Да, - и я придвигаюсь еще ближе, и черные глаза, и без того огромные, расширяются как от удара.
- И вас не останавливает даже то, что я… старше… и все остальное? - кажется, он попытался усмехнуться.
- Да, - и я кладу ладони ему на плечи, тут же почувствовав, что дрожу теперь уже не я один. - Вас ведь не остановило то, что я младше… и все остальное.
