— Я приветствую уважаемых гостей из Ард Дола! — Францеска широко развела руками. — Однако не вижу причин, по которым вы уполномочены вмешиваться во внутренние дела нашего государства!
Огромный Рагнар со свитой подошёл. Смотрел прямо.
— Причина есть, — сказал он. — Я, Рагнар, сын Фенлана сына Элдрина, волею владык Аланнэна и Юланнэн прибыл сюда, чтобы сообщить, что ты, Энид ан Глеанна, обвиняешься в преступлении против Ард Дола — в колдовстве и умышленной порче воды с целью мести, и сопроводить тебя в Ард Дол для суда.
— Не самое вежливое заявление, которое можно сделать на моей земле, — усмехнулась Францеска. — Передай, что я буду счастлива обсудить с владыками все недоразумения лично. Очевидно, кто-то оболгал меня.
— Доказательства неопровержимы, — отрезал Рагнар.
— Какими бы ни были доказательства, это не повод встревать в процесс приведения приговора в исполнение! Это не оправдывает убийства!
— Эта дхойне сняла проклятие с воды. Она под защитой Ард Дола. Я не позволю казнить её, как и Иорвета аэп Гленнмаэра — подданного Ард Дола. Его ждёт экстрадиция на родину, — сказал Рагнар, и теперь я любила и его, этого хмурого охотника. Любила Ард Дол со всеми потрохами, с Наиной и владыками, и даже с Фионой. Я готова тысячу раз встать перед ней на колени, лишь бы пронесло, лишь бы всё закончилось хорошо.
— Вот как? — Францеска глянула на меня, и в мозгу вспыхнуло: «Ты ответишь за это!»
— Bloede arse, — хриплый шёпот Иорвета, — чёрные.
— Повторяю последний раз. Слушай меня, Рагнар, сын Фенлана, — заговорила Францеска, и голос её звучал торжествующе. — Даю тебе право уйти немедленно и передать владыкам, что они могут оставить обвинения при себе. Я закрываю глаза на твою наглость, неподобающий тон и убийство одного из моих эльфов. И забери с собой этого варвара с гор! Это моё последнее слово!
Улыбаясь, она смотрела на мост. По нему чёрной, слитной массой шли нильфгаарцы, обступив степенно шагающих конников. Эльфы Рагнара мгновенно ощерились мечами, разорвали оцепление и сплотились вокруг командира у колокольни.
— Вы не самоубийцы, — обратилась к нему Францеска. — Убирайтесь и помните о милосердии Королевы Дол Блатанна!
На площадь чёрным потоком, рассекающим пополам толпу, входила нильфгаардская дивизия. Пронёсся вздох, стон эльфов — за каждым конником волочилось по камням на верёвке тело.
***
Нет чувства хуже и ненавистнее, чем надежда. Обман и надежда — брат и сестра. Она озаряет, а потом бросает тебя изломанного и разрушенного, глумится над тобой. Над тем, что ты поверил.
Толпа расступилась, открыв нам вид на конных нильфгаардцев, которые важно сидели в сёдлах, держа под боками пики. Я смотрела на запылённые, но до сих пор сияющие доспехи эльфа, которого тащили за первой лошадью. Руки были откинуты и длинные тёмные волосы волочились по камням за телом, привязанным за ноги. Лошади остановились.
— Яевинн! — из толпы выскочила и склонилась над эльфом Торувьель. Содрогаясь, припала к груди.
— Так будет с каждым, кто пойдёт против Дол Блатанна, — усиленный, будто рупором, голос Францески прокатился над молчащей площадью.
«Только не это! — за второй лошадью лежало на боку худенькое тело в зелёном кафтане с копной светлых волос. — Нет!» Не сдержавшись, я зарыдала. Слёзы размачивали засохшие раны, из носа потекло: кровь и сопли. «Мона!» — звала я, голоса не было. Иолар неотрывно смотрел на Торувьель, обнимающую Яевинна. Нильфы, как чернила спрута, заполняли площадь.
— Всё кончено! — жёстко произнесла Францеска. — Сложите оружие!
— Мы сложим, если прикажет Исенгрим! — Иорвет поднял голову и с колен свысока смотрел на неё.
— Давайте решим дело миром! — выкрикнул Филавандрель.
Арддолцы ждали. Дверь в колокольню, около которой не осталось стражи, распахнулась, и к Иолару присоединилась его команда. Скоя'таэли Торувьель вышли из толпы и с обнажёнными мечами застыли напротив нильфгаардцев.
— Ты позволишь банде дхойне с юга пролить кровь эльфов? — презрительно бросил Рагнар.
— Я позволю что угодно, лишь бы сохранить статус-кво! — Францеска развернулась к жителям. — Возлюбленные мои, не поддавайтесь! Я приму на себя всю тяжесть выбора. Ради вас! Но сначала приговор относительно этой дхойне будет приведён в исполнение — ибо никто не смеет перечить королевскому слову! Клянусь, любое вмешательство будет расценено, как сигнал к нападению!
Она обернулась к Дэвину, стоящему позади.
— В этот раз доведите дело до конца.
Всё. Финал. Грудь жжёт. Жизнь дхойне на одной чаше весов и всех эльфов на другой. Даже Иолар, арддолцы и все скоя'таэли вместе взятые не пойдут на такую сделку. Я бы сама не пошла. Дхойне преткновения. Ритуальная кровь. Маленькое жертвоприношение, устраивающее обе стороны. Францеска не посмеет обезглавить Иорвета прилюдно, потому что иначе начнётся кровавая баня, однако моей казни достаточно, чтобы показать, кто здесь хозяин.
Я опять впереди, на коленях перед всем народом. Невозможно ни обернуться, ни сказать Иорвету последние слова — те, что я готовила, учила. Распрямившись, задрала нос — будь, как настоящий воин, будто уже мертва. Куртку содрали, и она повисла на запястьях. Рванули рубашку, разорвав ворот. На плечи нажали, пригнули, отведя косу вбок. Из-за пазухи вывалились цепочки. Амулет Саскии, кольцо (прости, Яна!), ведьмачий медальон, роза Аэлирэнн. Роза светилась раскалённым алым. Я задёргалась, замычала. Всё это время на груди жглась она, а не медальон!
— Приговорённая желает сказать последнее слово, — голос Иды. Мягкий, обволакивающий.
Молчание. Я вновь попыталась заговорить.
— Пусть говорит, но недолго, — голос Филавандреля.
— Я гонец, — справившись с едва слушающимися губами и языком, сказала я на всеобщем. — Ида, возьми с моей шеи послание для королевы.
Прохладные пальцы коснулись голых плеч, крохотная раскалённая роза обожгла щёку и исчезла за спиной.
— Возьми, Энид, это тебе, — сказала Ида.
Францеска взяла цепочку, зачарованно глядя на розу. В её руках амулет вспыхнул голубым огнём — таким же, как в подземельях под плато.
— Как красиво… — прошептала она и повернулась к толпе: — Посмотрите, сама Аэлирэнн благословила меня!
Подняв руки, утопающие в кружевах, она осторожно надела цепочку на шею. Роза коснулась груди, вспыхнула и впиталась в белую кожу, как и не было. Францеска вскинула руки, из них разлился голубой свет и затопил площадь.
***
На вершине колокольни, уцепившись лапами за шпиль, сидел исполинский белый ворон. Перья на горле встопорщились, ворон раскрыл клюв и испустил истошный вибрирующий звук. Пелена туч над шпилем, разгоняясь, раскручивалась воронкой и расползалась по небу хвостами тёмных спиралей. Новый гортанный крик. «Вороны каркают и перемещают нас между слоями реальности», — вспомнила я Зоуи на плече у Исенгрима, и тут же под грудь боднули. Иорвет воспользовался заминкой, пока все эльфы смотрели в густеющее над колокольней небо. Я навалилась грудью на подставленное плечо, и Иорвет приподнял меня на ноги.
— Бежим! — прохрипел он.
С каждым криком стремительно темнело, в воздухе появился белёсый туман. Стражники у подножья лестницы и эльфы Рагнара за их спинами казались размытыми. Шаг, другой, ещё один — нужно лишь пересечь крыльцо, преодолеть ступени, там помогут… Ноги подогнулись, я плашмя упала на живот, ударившись подбородком о мраморный пол.
— Яна, вставай! — Иорвет опустился рядом, рана на его рассечённой брови открылась, вдоль носа текла струйка крови.
Щекой прижавшись к плитке, с руками за спиной, на которых болталась куртка, я силилась подтянуть ноги под грудь. Кое-как встала на колени.
— Обопрись! — Иорвет подполз спиной.
Я упала на скованный замок рук, и Иорвет попытался встать. Мои ноги не слушались, будто парализованные, я мешком сползла по его спине и повалилась на камни крыльца.
— Беги! Пожалуйста! — засипела я, с пола увидев, как спохватившиеся стражники идут к нам. — Я не могу.
