— Почему? — Гарри мягко коснулся губами его губ. Его рука не добралась туда, куда стремилась, но он продолжал гладить Северуса через одежду, глядя, как затуманивается от этих прикосновений взгляд черных выразительных глаз. — У меня опыт двадцатилетнего, — с вызовом сказал он.
Ноздри Снейпа задрожали, уголок рта подозрительно дернулся.
— Тебе смешно? — насторожился юноша.
— Не надо притворяться двадцатилетним, Гарри, — неожиданно мягко сказал Снейп. — Будь таким, какой ты есть. Успеешь стать старше, а вот моложе — уже нет. Как и я, впрочем, — прибавил он. — Гарри, ты вообще понимаешь, сколько мне…
Гарри не дал ему договорить. Он обнял его за шею и поцеловал с такой горячностью, что Северус вдруг тихо застонал.
— Перестань, — выдохнул он. — Гарри, я все еще твой преподаватель. И не надейся, что мои слова что-то изменят.
— Изменят, — с упрямством в голосе сказал Гарри.
— Я ждал тебя три года, если хочешь знать, — прошептал ему на ухо Снейп. — И не думай, что тебе удастся… — он вдруг замолчал. Язык Гарри оказался у него во рту, а рука непостижимым образом пробралась, наконец, под слои профессорской одежды и обхватила то, что уже невозможно было спрятать — скрытое мантией, оно буквально выпирало из брюк. Северус с досадой подумал, что напрасно снял ремень.
Гарри внезапно разорвал поцелуй и удивленно посмотрел в черные затуманенные глаза.
— Три года? — поразился он. — Я думал, это случилось тогда, когда я был менеджером. А, ты не помнишь… Значит, тогда, когда…
— Менеджер, — насмешливо сказал Снейп. — Помню, теперь помню, мистер Поттер. Неважный из тебя менеджер, Гарри. Зато танцор… — он поймал его губы и со вкусом поцеловал. — Милая Чарити, — прошептал он.
Внезапно из приоткрытой двери кабинета сверкнула белая вспышка, а вслед за ней раздался грохот, будто на пол рухнуло что-то тяжелое.
Оба подскочили на постели.
— Долорес, ты жива? — донесся до них голос Скримджера.
— Где мы, Руфус? — простонала Амбридж. — Мерлин, что тут за бедлам?
— Бедлам? Кабинет профессора Снейпа, — сказал Скримджер.
— Вы вернулись, чтобы навести порядок? — профессор Снейп неожиданно появился в дверях спальни, плотно прикрыв за собой дверь.
Долорес Амбридж одернула задравшуюся розовую юбку.
— По вас плачет Азкабан, профессор, — возмущенно сказала она. — По вашей милости мы занимались Мерлин знает чем Мерлин знает где.
— Кто вас заставлял, — пожал плечами профессор. Он протянул ей руку, помогая подняться.
— Разве мы плохо провели время, Долорес? — Скримджер встал и отряхнул брюки.
— Я не хочу об этом говорить, — вздернула нос Амбридж. Она посмотрела на стоящий на профессорском столе Хронотрон: — Эту вещь надо конфисковать, — заявила она.
— Подожди, Долорес. Возможно, еще не все вернулись и… — министр не договорил. Словно в ответ на его слова, в кабинете опять раздался грохот, что-то вспыхнуло, и комната наполнилась дюжиной авроров, корчащихся на полу в разных позах.
— День начинается многообещающе, — пробормотал профессор Снейп.
— Всем оставаться на местах! Где директор Дамблдор? — выкрикнула Амбридж. — Нужно срочно собраться на совещание по поводу Хроно… — она не договорила и взвизгнула: невесть откуда взявшийся светящийся козел задумчиво жевал подол ее розовой юбки. — Ловите его! Арестуйте! Это патронус Аберфорта!
Авроры растерянно смотрели на козла. Арестовывать патронусов их не обучали.
— Мы не знаем, где наши палочки. Вот лежит чья-то, — аврор Айзекс поднял с пола какую-то палочку и передал остальным.
Долорес Амбридж в ярости сжала кулачки:
— Где моя палочка? Она должна быть где-то здесь! — замминистра обвела комнату профессора безумным взглядом: палочка была погребена среди книжных завалов после обыска. Амбридж развернулась к Скримджеру: — Руфус! У тебя была палочка, даже в магломире! Ты запускал Хронотрон. Она у тебя!
— У меня ее нет, — мрачно сказал Скримджер. — Я забыл ее в ге… в клубе.
Профессор Снейп стоял, опершись спиной о дверь спальни, с непроницаемым выражением лица.
— Профессор Снейп! Ваша палочка…
— Выбросил в мусоропровод, — сказал Снейп. — Вам не кажется, что мой кабинет — неподходящее место для…
— Нет, не кажется, — сердито перебила его Амбридж.
Наконец, отыскался хозяин найденной палочки. Им оказался молодой и робкий аврор Конрад.
— Импедимента, — неуверенно сказал он, посылая заклятье в светящегося козла.
— Ме-э-э-э, — сказал тот, лениво, но ловко отпрыгивая в сторону.
— Смелее, Конрад! Это материализованный патронус, его надо уничтожить! — выкрикнула Амбридж, поправляя объеденную юбку. — Он даже водку пьет!
— Ух ты, — восхитился аврор. — Петрификус Тоталус! — громко выкрикнул он, посылая в козла зеленый луч.
Но то ли козел был чересчур проворен, то ли аврор оказался неуклюж, но луч из аврорской палочки вонзился в пузатую колбу с каким-то зельем на столе профессора Снейпа. Раздался странный хлопок, и комнату заволокло едким белым дымом.
Все закашлялись.
— Откройте дверь, — прохрипел Скримджер, разгоняя руками пары.
Наконец, дым рассеялся. Вытирая слезы и кашляя, Долорес Амбридж осмотрелась в поисках коварного патронуса. Козла не было видно.
— Мерлин всемогущий, Хронотрон! — воскликнула Амбридж. На столе профессора Снейпа поблескивали осколки взорвавшейся колбы. Хронотрон исчез.
Профессор Снейп издал какой-то звук, похожий на сдавленное хрюканье. Амбридж метнула на него пронзительный осуждающий взгляд.
— Дым, — кашлянул в оправдание Снейп.
*****
Драко протер глаза, ослепленные вспышкой Хронотрона, и с удивлением огляделся. Он был дома. Ничего не изменилось. Пылал жарко растопленный камин, домовой эльф меланхолично полировал заклинанием обеденный стол, а в кресле у окна сидел отец с газетой в руке. Всё, как тогда, только…
— Отец!
Люциус Малфой не читал газету. Он держал ее в руке, невидяще глядя перед собой.
— Мы вернулись, — хмуро сказал он. — Слава Мерлину. Какая-то сволочь опять запустила Хронотрон, — он уставился в газету и отшвырнул ее в сторону: газета была двухнедельной давности.
— Где Гилли? — оглянулся по сторонам Драко.
— Обедать собираешься? — невыразительным голосом сказал Люциус.
Драко мотнул головой.
— Где Гилдерой? — с тревогой спросил он.
Люциус поднял на сына неулыбающийся взгляд.
— Там, где ему и положено быть.
— Где это ему положено быть? — с недоумением переспросил Драко, пытаясь разгадать странное выражение на лице отца.
— В Мунго.
— В Мун… Где? — задушенным голосом спросил Драко.
— А ты не знал? Да он там уже три года лежит, если не больше! — с неожиданной злостью сказал Люциус. — Забудь, кто он, что он, и как его зовут!
Драко посмотрел на отца широко раскрытыми глазами. Его лицо вдруг стало пепельно-серым, в остановившемся взгляде была пустота. Двигаясь как пьяный, он поплелся к двери, зацепил плечом дверной косяк, споткнулся и вышел из комнаты.
— Драко! — окликнул его отец.
Ответом было молчание. Затем Люциус услышал легкий хлопок аппарации, и вновь наступила тишина.
*****
Драко взлетел на пятый этаж и с колотящимся сердцем остановился у двери с надписью «Палата Януса Тики». Наконец, решившись, он толкнул дверь и вошел.
Он увидел его сразу. Этот Гилдерой Локхарт был не похож на того, которого он знал, — загорелого, веселого и жизнерадостного. На постели лежал бледный человек с ввалившимися потухшими глазами и бессмысленным выражением лица. Даже золотые кудрявые волосы казались тусклыми.
Драко бросился к нему и обнял, дрожа странной мелкой дрожью. У него тряслись руки, ноги, даже губы.
— Гилли… Гилли! — он окликнул его несколько раз, но все было бесполезно, — мужчина смотрел сквозь Драко, будто тот был прозрачным.
— Ты меня слышишь? Гилли, не смотри так, какого черта ты так смотришь, — Драко схватил его за руки и попытался встряхнуть. — Это я, Драко, пожалуйста… — он не знал, о чем просит, до боли сжимая его руки в своих.
Гилдерой Локхарт вдруг улыбнулся — далекой и отстраненной улыбкой.
— Меня зовут Гилдерой Локхарт, — тихо сообщил он.
— Гилли, я тебя отсюда заберу, — сказал Драко, стуча зубами. — Ты здесь лежать не будешь. Ты выздоровеешь и все вспомнишь. Скажи, что ты слышишь меня, Гилли!
Локхарт опять посмотрел сквозь него, будто видел что-то, чего не видел Драко.
— Звезды погасли, и месяца нет,
Плачет в ночи козодой.
Темной дорогой, бесшумной тропой
Тихо бреду я домой.
Где же мой дом, где мой сад под окном,
Где фонаря теплый свет?
Нет ничего, только лес лишь кругом
Хмуро встречает рассвет.
Может, тот дом мне приснился во сне,
Свет из окна и камин…
Может быть, всё только кажется мне,
Я в темноте. Я один.
Нет очага, и никто не придет
Греться со мной у огня.
Снятся глаза чьи-то серые мне,
