- Ты ведь понимаешь, что я тебя не смогу отпустить? - он участливо посмотрел на нее, - и твоих подружек тоже. Их как раз скоро приведут, сможем все вместе пообщаться.
Мишель молчала. Она сидела, отвернувшись, стараясь от всего отрешиться, не думать о том, что будет дальше. Девушка уже поняла, что попала по полной программе, и только надеялась, что Мишонн и Андреа удалось уйти. Как же она здесь оказалась?
Последним воспоминанием было то, как она, попрощавшись с Мишонн у ворот, бежала к дому. Она была взбудоражена разговором с Мартинезом, и ситуацией с Губернатором. Вечером Мишель заступала на смену у ворот, с Мишонн, и надеялась обсудить с ней дальнейшие действия. Тем более, что подруга уже должна была рассказать все Андреа. Потом шорох за спиной и темнота.
Очнулась она уже здесь, в подвале, рядом с девочкой-ходячей. И Губернатором.
Откуда он узнал про нее и Мишонн, оставалось загадкой. Которая, впрочем, очень скоро разрешилась, когда в подвал зашел тот самый охранник, что стоял на воротах сегодня ( вчера?), пропуская их с Мишонн за пределы города. Не показалось, значит, был кто-то в кустах. Он был.
Мужчина, имени которого девушка так и не вспомнила( да и не важно это, тем более теперь), оглядел ее, сидящую на кресле, похожем на гинекологическое, усмехнулся. Потом что-то пробормотал на ухо Губернатору. Тот нахмурился, кивнул на дверь. Мужчина еще раз оглядел пленницу и ушел.
- Твоя подружка где-то прячется, - Губернатор повернулся к Мишель. - ты, наверняка знаешь, где. Будет лучше, если скажешь. Не хотелось бы применять к тебе… другие меры.
Он опять , вполне красноречиво посмотрел на столик. Мишель сглотнула:
- Я не знаю, правда не знаю…
- Пожалуй, я тебе верю. - Подумав немного, согласился Губернатор, - ты слишком напугана. Ты вообще боязливая девочка, как я заметил. Как же тебя угораздило-то? Ночью, в чужой дом… Любопытство убивает, малышка.
Мишель ничего не отвечала, смысла не было. Она понимала, что живой он ее отсюда не выпустит, и раздумывала только о том, каким образом можно было бы освободиться и добраться до столика с инструментами. А там уже она найдет им применение. Для него. Или для себя. Надо потянуть время. Похоже, он любит поговорить.
- Кто она? - Мишель перевела взгляд на девочку-ходячую в клетке.
- Дочь, - коротко ответил Губернатор. - Считаешь, должен был убить?
- Не знаю…
- Вот и я не знаю.
Мишель внимательно смотрела на мужчину. Он сейчас не производил впечатления сумасшедшего. Вполне спокойная, разумная речь… Может, удастся с ним договориться? Ну не маньяк же он в самом деле!
- Послушайте, - облизнув губы, начала она, - я ничего никому не скажу. Мы с Мишонн просто уйдем. Позвольте нам уйти. Ну мы же ничего вам не сделали. И не собирались делать…
Он, казалось, внимательно и даже благожелательно слушал ее, и Мишель, воодушевленно заговорила быстрее и убедительнее:
- Мы ничего не замышляли, поверьте. Ну посмотрите на меня, ну что я могу замышлять? Нам здесь очень нравится, здесь спокойно, безопасно… - тут на ум пришла картина окровавленной Мегги, лежащей у ног ходячей, и Мишель резко замолчала.
- Ну что же ты, продолжай, - Губернатор все так же молча благожелательно сверлил девушку взглядом.- Ты остановилась на том, что тебе здесь очень нравится… Почему же ты хочешь уйти? Оставайся здесь.
Мишель не отвечала, внезапно испугавшись выражения его глаз, спокойных, равнодушных, каких-то неживых, как… как у маньяка. Она поняла, что очень сильно ошиблась в оценке его поведения и не знала, как себя вести теперь, чтоб не сделать хуже.
- Ну? - Губернатор резко поднялся с кресла, подошел совсем близко, наклонился к лицу девушки. - Что же ты не отвечаешь? Тебе же здесь нравится?
Он окинул внимательным взглядом ее лицо, внезапно провел большим пальцем по нижней губе, погладил по скуле.
Мишель замерла в ужасе.
- Ты красивая девочка, - задумчиво пробормотал он, - я сразу обратил внимание. Люблю , знаешь ли, красивых женщин. Но у них практически у всех есть один большой недостаток - любопытство. Мегги умерла именно поэтому. Не стоило приходить ко мне ночью. Я не забрал у нее ключ, недосмотрел… И тебе не стоило… Но ты не такая же, как Мегги? Не болтливая… Хотя подружке разболтала, но это вопрос решаемый…
Он говорил и говорил, своим глубоким бархатистым голосом, поглаживая аккуратно и даже нежно Мишель по лицу,шее, забираясь длинными пальцами в волосы на затылке.
Девушка закрыла глаза, напряглась, ужас просто сводил скулы, кожа, казалось, каменела под его пальцами.
- Что-то ты напряженная...Тебе не нравится? - с наигранной заботой спросил он.
- Не нравится, - с губ сорвалось прежде, чем Мишель успела обдумать ответ.
- Почему? Тебе твоя подружка рассказывала же, какой я в постели? Вы, женщины, обычно откровенничаете об этом.
- Нет.
- Не рассказывала? Странно. Хотя, может, причина в другом… Сколько тебе лет, девочка? Шестнадцать, семнадцать? У тебя был мужчина?
Мишель , не в силах выдавить из себя хоть слово, кивнула.
- Да? Ну надо же… - Слегка разочарованно протянул он, - а выглядишь совсем ребенком… Такая нежная, невинная… Твоему мужчине повезло с тобой. Кто это? Этот мальчик? Твой жених? Он приходил ко мне сегодня.
Мишель резко раскрыла глаза, уставилась на мужчину с недоверием.
- Да, чего ты испугалась? Он приходил, просил помочь в твоих поисках… ты знаешь, сколько ты уже здесь? Он тебя потерял… Я сказал, что ты ушла из города. Решила отправиться в свободное плавание. Смешно, но он поверил, представляешь? Чуть не расплакался у меня в кабинете. Но искать тебя не отправился, я проверил. Ты любишь его, девочка?
Мишель кивнула.
- Да? Ты знаешь, мне показалось, что он любит тебя, как бы это сказать...Недостаточно. Когда любят по-настоящему, не отпускают. И не перестают искать, никогда.
Мишель отвернулась, некстати вспомнив Диксонов. Мартинез говорил, что они ищут ее… Все еще ищут… С трудом поборов дикое желание внезапно заплакать, девушка лишь закусила губу.
- Ты сексуально кусаешь губы… - мерзкий бархатный голос раздался прямо над ухом. Тяжелое дыхание, внезапно грубые руки на груди. Господи, да что же делать? Как выбраться?
- Нет, нет, нет… не надо, пожалуйста, пожалуста, - Мишель все-таки не выдержала и заплакала. Она понимала, что спасения не будет, надежда, что удастся с ним договориться, истаяла, когда девушка ощутила, что ее раздевают, жестко зажимают грудь, больно кусают в шею, вцепляясь в волосы, оттягивая голову назад.
Внезапно Мишель поняла, что ее руки и ноги свободны. Наверно, насильнику мешали веревки, а , может, хотелось более острых ощущений, борьбы. Девушка затихла, позволяя стащить себя с кресла на пол.
Губернатор рвал на ней одежду, не церемонясь, стараясь добраться до трусиков. Мишель мимолетно порадовалась, что надела плотные, узкие штаны, которые не так -то легко разорвать и стащить. Девушка упиралась руками в грудь мужчины,понимая, что сопротивление смешно, но он, судя по всему, наслаждался ее бессмысленными попытками спастись, такая нелепая борьба за себя добавляла дополнительной остринки в ситуацию.
Мишель же косила взглядом на столик с инструментами, мечтая добраться до него, опрокинуть, хоть ногой задеть. Отбиваясь, она спиной продвигалась к намеченной цели, и наконец, сильно пнула железную тележку , уронив ее на бок. Инструменты разлетелись по комнате, из угла еще громче донесся возбужденный хрип девочки-ходячей. Она грызла прутья решетки, тянула руки, пытаясь добраться до вожделенной пищи.
Губернатор отвлекся от заламывания рук Мишель, мазнул взглядом по рассыпавшимся инструментам. К сожалению, тележка упала далеко, и девушка не могла ничего схватить оттуда.
- Я оценил, девочка, ты пожалеешь… - и только сейчас Мишель поняла, что до этого момента с ней мило игрались. Теперь игры кончились.
Она не кричала, зная, что это бессмысленно. Единственное, что она могла противопоставить жестокому насилию, это свое равнодушие. Как мантру, твердила она про себя : “Это не я, это просто мое тело, это не я, меня он взять не может, это просто тело…”.
