— Всем страшно, — пожал плечами. — Но придётся. Или мы их, или они нас…
— Лучше тогда пускай они нас.
— Старик, ты эту херню лучше брось! — прикрикнул я на Младшего. — Мы теперь не только с Ангелами, но и с террористами боремся. Они ублюдки и подонки, а мы на правой стороне. И наш долг и святая обязанность бороться с такими.
— Все… уроды, один я — Д'Артаньян, так что ли? — скептически нахмурился Синдзи.
— Ты-то откуда это выражение знаешь? — опешил я.
— Знаешь ты, знаю я. Знаю я, знаешь ты, — лаконично ответил Икари.
— В таком случае не утрируй и не переворачивая всё с ног на голову. Мы — правы, они — нет. Они — за хаос, мы — за порядок. Они — за разрушение, мы — за мир…
— Штамп на штампе, и куча громких слов. Это уже фэнтэзи какая-то получается, — покачал головой мальчишка. — А у нас тут реальность…
— Ну да, — хмыкнул я.
— И не нужно смеяться! — нахмурился Синдзи. — Ты ведь и сам уже веришь в реальность всего происходящего.
— Ну, допустим, что так… — флегматично протянул я, стряхивая пепел на пол и наблюдая, как он на лету растворяется в воздухе.
— Не допустим, а так, — неожиданно твёрдо произнёс Икари. — И убиваем МЫ в реальности, а не в…
— Ты задолбал уже, — сплюнул я, внезапно разозлившись. — Как ты не можешь понять, что мы на войне?
— Я не хочу убивать людей, — заявил Младший.
— Нда, вы бы с Рей были идеальной парой… — хмуро заметил я. — Что ты, что она об одном и том же… А мне, значит, за всех отдуваться, да?! Я, млять, за тебя, что ли, ТВОЮ Родину и весь мир в придачу защищать должен?!
— У тебя вроде бы неплохо получается, — буркнул Синдзи. — Как и всё остальное.
— Ты, кажется, был не против, что я все головняки взял на себя. И не уходи от ответа.
Младший замолчал. Надолго.
Я в это время достал ещё одну папиросу и, не торопясь, выкурил её, давая Икари время на размышление.
— Ну, что? Что скажешь?
— Я не…
— Хотя, вообще-то я тебя уже выслушал и вполне понял. Вот только ты забываешь о том, что мы с тобой в одной лодке. И ты её, мать её, раскачиваешь, что очень чревато для нас всех. Думаешь, я очень рад нехилому риску сдохнуть в сражении с каким-нибудь Ангелом? Или получить пулю от террористов? Или с нетерпением жду, когда наша доблестная японская армия, она же по совместительству — Восемнадцатым Ангелом, пойдёт в бой против меня? Зря… Я вообще-то не ради себя это делаю, а ради всех вас, млять. Ради тебя, Рей, Мисато, других нервовцев, просто людей…
— Это слишком большая ответственность… — пробурчал Синдзи.
— А я о чём? — выразительно поднял бровь. — Но ведь ты теперь вроде как и ни при чём… Сидишь себе в сторонке, наблюдаешь…
— Нет.
—…за тем, как развиваются события. И как один глупый и самонадеянный русский пыжится и пытается изменить целый мир…
— Нет.
— Тебе же… Стоп, — спохватился я. — В смысле «нет»?
— Я уже больше не сторонний наблюдатель, Виктор, — покачал головой Младший.
— Не понимаю, — признался я.
— Всё меняется… — с какой-то странной тоской протянул Икари. — Раньше был ты, был я. А теперь ты — это я, а я — это ты…
— Вот последнее что-то не догоняю…
— Я кое-что успел узнать об этом мире… Смотри.
Синдзи посмотрел мне в глаза, в них промелькнул короткий солнечно-золотой отблеск, и Младший протянул вперёд левую руку.
Внезапно я понял, что тоже должен сделать и тоже протянул руку, но только правую.
Полная синхронность движений, вот уже наши пальцы встречаются, и…
Пространство идёт какой-то рябью, и я вижу, как моя рука словно бы начинает погружаться в воду — в воздухе идут именно такие сдвиги реальности. С Икари происходит то же самое.
В голове мелькает колоссальный поток мыслей и образов…
О да, Младший, теперь я тебя понимаю…
— А я тебя.
Я что, сказал это вслух? А, не важно!..
— Да… — прошептал еле слышно. — Ты — это я.
— А я — это ты.
— Теперь, мы — вместе.
— До конца.
— Мы…
—…одно…
—…целое!
Последнее слово мы произнесли в один голос.
Пространство вновь пришло в норму, мы опустили руки. Поток образов, хлынувший ко мне от Синдзи, уже потихоньку успокаивался, а вот Младший всё ещё имел весьма задумчивый вид. Неудивительно, учитывая объём информации, который хранился у меня в голове…
Вот, что называется, полный контакт, полное слияние…
— Брат, ты всё ещё придерживаешься своих слов? — решил отвлечь я Икари от размышлений.
— Относительно убийств? Нуу… Вообще, да — мне это всё равно не по нраву. Но, раз уж другого выхода нет…
— Да, — хмыкнул я. — Эк тебя проняло-то… Здорово, как есть здорово…
— А как же иначе? Контакт, слияние… — пожал плечами Синдзи. — На полную катушку…
— Кстати. А по-другому мы это провернуть не могли?
— Не во сне? Вряд ли… Принять и понять это можно только там, где грани реальности истончаются.
— Слушай, Синдзи, — нахмурился я. — Ты сейчас просто сам на себя не похож… Таких слов я от тебя вообще-то не ожидал услышать… Ты ли это вообще? Или, быть может, я говорю с каким-нибудь порождением собственной фантазии…
— Да нет, Виктор, — слегка улыбнулся Младший. — Всё проще. Ты теперь говоришь сам с собой.
— Ах, да! — вальяжно кивнул я. — Верно… Извини, запамятовал… Кстати, раз уж ты здесь всё-таки как-то получше ориентируешься, то скажи, какого хрена мы так выглядим? Почему тебе на вид лет восемь, а на мне солдатская форма?
— Тебе так важно это знать? Хотя, я всё равно не смогу ответить, потому как и сам не знаю…
«Это настоящие вы. Какими сами себя видите в глубине души. Или хотите видеть. Такими вы можете стать только здесь. Где реальность перестаёт быть реальной, и нереальное обретает плоть».
Смутно знакомый женский голос. Хотя даже не голос, а скорее поток образов.
— Эй, ты кто? — озадаченно воскликнул Синдзи.
В ответ — молчание. Никакого ответа.
— Слыхал? — поинтересовался Младший у меня.
— Угу, — промычал я и совершенно неожиданно для себя широко зевнул.
— Слушай, как думаешь, кто это был?
— А я знаю? Раз уж даже ты не… А вообще, давай-ка спать — чего-то я нынче переутомился…
— Спать во сне?!
— А что такого? — я улёгся на жёсткое сиденье в вагоне, прямо в кирзачах. Расстегнул ремень, воротник, положил руку под голову. — Ты как хочешь, а я буду спать.
— Гм… Вообще можно бы…
Икари вытянулся в точно такой же позе на сиденье напротив меня.
— Спокойной, гм, ночи, Виктор.
— Спокойной ночи, Синдзи.
И мы уснули. Во сне.
* * *
Уррра! Всё-таки заснул я сегодня! И поспал просто-таки чудесно! После вчерашней ужас-ночки — это просто Рай земной какой-то… Вроде бы мне что-то даже снилось, но вот что — уже не помню… Кажется, нечто странное и психоделическое, впрочем, неважно.
Главное то, что Младший внутри меня вроде бы успокоился и более-менее пришёл в норму — думаю, это всё-таки из-за более чем месячного взаимного общения. Я стал более нервным, но зато и Синдзи немного уверенности в себе добавил за это время, кажись… Детская психика, она, по идее, штука гибкая — многое ей не так страшно, как взрослому человеку. В конце концов, за последнее время на нас всех столько всяких потрясений свалилось, что хоть вой — тут тебе и ответственность, и страхи всякие, и самая настоящая война… Тут же какой выбор стоит — или победить, или помереть и, скорее всего, не одному. А вот о том, что есть ещё и возможность избежать эмиграции крыши речи нет — лёгкий сдиг по фазе просто неизбежен в подобных условиях.
Небольшое психическое расстройство? Не так уж, в принципе, это и страшно — жить можно. Подумаешь — меня не гложет то, что я убил двоих или троих человек. Потом, может быть, ещё будет грызть, а пока я совершенно, просто-таки до неприличия спокоен. Видно, настолько велик и мощен был поток чернухи, льющейся с экрана телевизора в той жизни, что как-то я очерствел. Гибнут наши — плохо, гибнут враги — хорошо! И всё. Убил двоих или троих террористов и, страшно сказать — доволен. Доволен тем, что лично избавил общество от нескольких ублюдков. Так что рефлексий пока не наблюдается, а с собственной совестью я уж как-нибудь договорюсь.
Да и, в конце концов, вспоминая одно выражения, совесть — она как хомяк. Или грызёт, или спит.
* * *
Итак, Младший успокоился, я обрёл нормальный сон, на новые атаки сейчас рискнёт пойти только клинический идиот, так что о ближайшем будущем можно по идее не беспокоиться…
Ну, я, в принципе, и не беспокоился. А вот НЕРВ и всю Японию лихорадило только так — Генрих и его камарилья разворошили самое настоящее осиное гнездо. Совершенно в русских традициях начались разборки по вопросам «кто виноват» и «что делать». Но в истинно восточной манере этот процесс проводился очень обстоятельно и беспристрастно, так что результаты не замедлили себя ждать.
