ничего не сделает? Ты действительно веришь в то, что мадам Помфри отреагирует так же?
Гарри ничего не ответил.
«Нет. Я не могу сказать этого о них».
— Ответь мне, пожалуйста.
— Нет.
— Нет — ты не ответишь, или нет — ты так не думаешь?
— Нет, я так не думаю, — позабыв о гневе, тихо ответил Гарри.
Северус почувствовал облегчение. На мгновение он засомневался, доверяет ли мальчик вообще кому-нибудь, даже этим двум женщинам.
— Хорошо. Потому что я могу сказать тебе со стопроцентной уверенностью, что если я причиню тебе вред, они меня четвертуют. Более того, Минерва гораздо более могущественная ведьма, чем я когда-либо буду, и она весьма недвусмысленно заявила мне, что если я причиню тебе вред, она лично спустит с меня шкуру. Можешь спросить у неё.
«Хотя я знаю, что ты этого не сделаешь».
Гарри был потрясён, но Снейп ещё не закончил:
— И твоему другу Блейзу тоже не пришлось бы обращаться к взрослым. Ты думаешь, Перси Уизли подшутил над Маркусом Флинтом, потому что надеялся заработать на этом баллы? Уверяю тебя, чтобы заставить его нарушить статус-кво, потребуется нечто гораздо большее. Он сделал это для тебя, как и многие другие.
Гарри просто смотрел на него, и что-то болезненно сжималось у него в груди. Северус наблюдал за ним, видя зарождающийся огонёк в глазах мальчика.
— Ты не один, Гарри. Если ты почувствуешь опасность по какой-либо причине — даже от меня или другого профессора — всегда найдётся, к кому обратиться.
Чувствуя себя уязвимым и не в силах контролировать выражение лица, Гарри снова повернулся к углу. В кои-то веки он предпочёл оказаться спиной к Снейпу, чем позволить профессору увидеть, как его слова подействовали на Гарри. В этих словах было слишком много смысла, чтобы он остался спокоен.
«Всё не может быть так просто. Ты… ты не пойдёшь к одному взрослому, потому что тебя ударил другой. Ты просто не пойдёшь».
Но если бы он мог пойти к ребёнку…
И Гарри не мог отрицать защитную жилку Макгонагалл. Она защищала своих Львов и считала Гарри одним из них. И Снейп — он сказал, что не стал бы бить Гарри, а Гарри, естественно, отверг это. Но если этот человек не может…
Наконец Гарри решил просто спросить.
— Почему вы всё ещё рядом, если не можете ударить меня?
Снейп странно посмотрел на него.
— Многим людям нравится быть рядом с детьми, при этом не желая причинять им боль, Гарри.
— Только не со мной. Урод никому не нужен. Я хочу, чтобы вы знали, что я «сочетание плохой наследственности и скверного поведения», — процитировал он.
«Только не это».
— Гарри, — угрожающе спросил Снейп, — что я говорил насчёт того, чтобы называть себя именно этим словом?
— Не называть, — Гарри поморщился, вспомнив. — Извините.
— Я и впрямь вымою тебе рот, когда мы здесь закончим.
«Чёрт! Он же не станет… вот дерьмо! Как мне выпутаться из этого? Погоди-ка. Может быть…»
Гарри облизнул губы, затем снова повернулся лицом к Снейпу.
— Пожалуйста, не надо.
— Нет? — Наконец-то прозвучала просьба. — А почему нет? И «потому что это не твоё дело» — не самый лучший ответ.
Гарри закусил губу и задумался.
— Потому что моё отравление считается вредом? — попытался он.
— Хорошая попытка, — Снейп практически рассмеялся. — Как ни отвратительно это зелье на вкус, это не яд. Попробуй ещё.
«Он не сердится? Ладно…»
— Потому что «урод» — это ругательство?
— Я этого не говорил. Я просто запретил тебе так себя называть. Ещё.
Не в силах придумать лучшей причины, Гарри попробовал ещё один весьма маловероятный вариант.
— Потому что я не хочу, чтобы вы это делали?
— Это сработало бы, если бы я не считал необходимым донести до тебя свою точку зрения.
— Так что, в этом запрете не было необходимости? — в отчаянии спросил Гарри.
— Пожалуй, — признал Северус. — Но тебе придётся доказать, что ты это понял.
«Доказать? Чего он хочет?»
— Я… я больше не буду так говорить.
— Это только начало. Почему?
— Потому что вы этого не хотите?
— Речь не обо мне, — возразил Северус.
Гарри разочарованно вздохнул.
«Что в этом плохого? Здесь только у тебя есть власть».
— Потому что… Это неправда?
— Уже лучше. Что неправда?
— Я… не урод?
— Ты спрашиваешь или утверждаешь?
— Утверждаю, сэр.
«Не то чтобы я понимал, почему ты этого хочешь».
— Хорошо. Тогда скажи это.
— Я не урод.
— Очень хорошо.
Гарри услышал в его голосе одобрение и почувствовал странное воодушевление, хотя всё ещё не мог этого понять.
«Однако ты не можешь сказать мне, что я не отвратительный».
— Справедливости ради я также возражаю против намёка на то, что у тебя «плохая наследственность».
«Ты действительно у меня в долгу, Джеймс».
— Что вы хотите сказать?
«Чёрт. Я не хочу говорить об этом».
— Я знал твою мать, Гарри. Она была…
— Я не хочу об этом слышать! — перебил его Гарри.
— Гарри, мы уже проходили через это…
— Отлично. Мои родители были замечательными людьми, они умерли, чтобы сохранить мне жизнь, я очень благодарен. Мы закончили?
Северус вздохнул.
— Вежливее, Гарри.
Гарри стиснул зубы.
— Мы… можем… пожалуйста… оставить это?
— Хорошо, давай пока оставим.
— Пока?
— Да. В следующий раз попроси вежливо, будь добр.
«Вряд ли».
— Также неверно, что ты никому не нужен.
— Ну, значит, вы плохо знаете Дурслей, — фыркнул Гарри.
Разве что тётя Петуния… Она, по крайней мере, кормила его и предупреждала, когда Вернон явится домой пьяным.
— Я говорю не о Дурслях, Гарри.
Тогда о ком… Он не хотел знать.
— Всё равно. Вы ошибаетесь. Урод я или нет, плохая у меня наследственность или нет, я отвратителен. Люди хотят красивых, счастливых детей, а не…
— Тебя?
«Мерлин, как мне сказать это, не отпугнув его?»
— Я рядом, Гарри.
— Да, вот чего я никак не могу понять.
«Это, а ещё как от тебя избавиться».
— Как я уже сказал, есть люди, которым нравится быть рядом с ребёнком и не желать причинять ему боль.
— Да, есть заботливые, любящие люди, которые хотят красивых, счастливых детей. Никто из нас не подходит под эту модель. Вы же
