— Ты это чувствовала?
— Каждый раз, когда пыталась сконцентрироваться. И в пещере постоянно.
Он смачно выругался на эльфийском.
— Что-то не так вон с тем барельефом, — он взял себя в руки, голос опять зазвучал уверенно.
Я кивнула, и мы, вытянув факелы и запрокинув головы, принялись его рассматривать. Длинноносый каменный гном со свирепым выражением лица безучастно глядел на партнёра напротив и ничем особым не выделялся на фоне собратьев. Простукивание камней на стене под барельефом и поиск отвалившихся частей, как и исследование геометрического узора из плитки на полу, не привели ни к чему.
Факел вспыхнул в последний раз и потух, зал погрузился в темноту. Иорвет опять выругался.
— Постой, — я схватила его за руку и махнула на барельефы на противоположной стене. — Смотри!
В темноте стало видно, что зрачки в глубоких глазницах гномов еле-еле светятся, будто за ними горит огонь. Эльф, как обычно, без лишних слов уловил идею, и отступил на несколько шагов назад.
— Yeá! Мы нашли!
У каменной головы гнома, магическая фигура которого была без топора, глаза не светились.
— Там внутри в головах что-то, что может гореть вечно, — размышлял Иорвет. — Может быть, огненный газ. Надо зажечь это что-то снова.
Я выпустила Игни в каменное лицо, забыв, что потеряла силу.
Иорвет достал стрелу, с треском отломил наконечник и потыкал обломком в масляную ветошь незажжённого факела. Встал под барельефом.
— Давай я тебя подсажу, а ты сунешь лучину ему в глаз.
Я схватилась за шею эльфа, по подставленному замку рук вскарабкалась на плечи.
— На вид ты не выглядишь такой тяжеленной, — недовольно пробурчал он.
— Просто ты слабак, отдых в обнимку с цветочками не пошёл тебе на пользу, — не осталась я в долгу.
— Полегче там сапогами!
— Слушай, если тебе тяжело, — раздражённо зашептала я, пытаясь привалиться к стене, достать и зажечь стрелу, — то лучше я позову Ярпена.
— Угу, — раздалось язвительное, — и куда ты тогда достанешь? До задницы этого гнома, будь она у него в наличии?
Я, наконец, подожгла стрелу и, распрямившись, потянулась к лицу статуи, но коснулась огоньком лишь кончика длинного носа.
— Дальше не достаю, — прохрипела я.
Иорвет подсунул ладони мне под пятки и поднял наверх. Я, как акробат, встала на цыпочках на его выпрямленных руках и потянулась ещё, проталкивая зажжённую стрелу в глубь глазницы. Уже держа её кончиками пальцев за оперение, я, наконец, услышала звук, будто зажгли газовую конфорку, и из глаз каменной головы на миг вырвались языки пламени.
Стоя на руках скоя'таэля, я наблюдала, как монолитная дверь в пещеру Скрытого дрогнула, с грохотом и скрежетом поехала вниз и наглухо запечатала проход. Иорвет ссадил меня на пол, задержал руки на талии, и я стояла в темноте близко-близко, чувствуя его дыхание. На грохот из разрушенного проёма выглянули краснолюды, я отступила на шаг.
— Ну вот, слабаки и толстухи победили! А ты говорил!
— Да, это удивительно, — странным голосом тихо произнёс Иорвет. — Каждый раз удивительно.
Мы вылезли в гномью столовую.
— Ярпен, стену нужно опять заложить, да так, чтобы она больше не рушилась, — попросила я.
— Сделаем, ведьмачка, а то как же. Ни в жисть больше страшилу эту не отыщут. Да и, вообще, проход в шахту завалим. Ни одна сволочь не пролезет ни туда, ни сюда!
***
Вечерний Верген расцветился гирляндами флажков, всюду алели вышитые полотнища. На площади у таверны и на близлежащих улочках расставили длинные, наскоро сколоченные деревянные столы. Верген готовился к празднику.
Как только мы доложили Саскии об успехе в деле со Скрытым, она, переглянувшись с вергенским старостой, дала распоряжение готовить пир.
— Жителям нужно отпраздновать победу и оправиться от горя. Сесиль, организуй, как мы и планировали, еда и выпивка за счёт казны.
Дома я застала Шани, которая крутилась перед зеркалом, поправляя белые чулки и затягивая под коленями банты на алых подвязках.
— Как тебе? — весело спросила она.
На медичке красовалась весьма смелая для этого мира коротенькая бордовая юбка и нарядный зелёный жилет с золотой вышивкой, из-под которого ниспадали пышные рукава белой блузы.
— Блеск! Это что же, и мне надо наряжаться? — с сомнением спросила я.
— Конечно, тебе тоже нужно! Алекс сказал, что будет официальное награждение.
При упоминании рыцаря по лицу Шани пробежала тень.
— Что-то случилось? — спросила я, почувствовав укол совести.
Всё-таки, сама того не ведая, именно я посоветовала Саскии объясниться с Александром.
— Нет… Ещё нет, — медичка подошла ко мне. — Я уезжаю. Всё, что могла, я сделала, заботу о раненых теперь вполне может взять на себя травник.
Я печально покачала головой.
— Ну что же… Это должно было рано или поздно случиться. Практика в Оксенфурте?
— Да.
— А как же Александр?
Шани положила руки мне на плечи, заглянула в глаза.
— Яна, тебе ли не знать с твоей профессией. У меня есть единственная любовь, и это медицина. Она не терпит соперников. Александр Альдерсбергский — птица слишком высокого полета, чтобы бросить всё и уехать за мной в Оксенфурт. Значит, всё будет так, как будет.
— Я приеду к тебе как-нибудь, — я подняла на неё глаза. — Я и сама не собираюсь тут задерживаться.
— Ну вот, значит, ты понимаешь! — медичка легко чмокнула меня в щёку. — Я буду тебя ждать.
Обернувшись к зеркалу, она пощипала себя за щёки и, махнув мне рукой, ушла.
Задумавшись, я выбрала из двух имеющихся пар кожаных штанов светло-рыжие, назначив их парадными — на них хотя бы не было въевшихся пятен. Достала новую неношеную шёлковую рубашку и расчесала волосы. Взамен потрёпанного аквамаринового пера гарпии закрепила за лентой шляпы нежно-белое лебединое перо. Мечи и тяжёлую жаркую бронированную куртку оставила дома, но пояс с эликсирами и ножом всё-таки надела. Достаточно!
***
На столах горели свечи, запрятанные в зелени лампы мягко и таинственно сверкали в сумерках. Весь центр Вергена украшали огоньки, нарядные жители стягивались на площадь. Между столами кругами бегали умытые, радостные и предвкушающие праздник дети всех рас.
Саския и Сесиль Бурдон рука об руку стояли на освещённой факелами лестнице, ведущей от Махакамских ворот в эльфийский квартал. Краснолюд зачитывал имена из свитка, и из толпы к ним подходили награждаемые.
Вот Саския вызвала скоя'таэлей и, встав на цыпочки, надела Иорвету на шею нечто на сверкающей цепи. Киаран, Анару, Айвор, Мона и другие эльфы получали из её рук награды. Потом дошла очередь до краснолюдов. Ярпен высоко поднял над головой золотой кубок, толпа зашлась в одобрительном рёве. Александр, как всегда элегантно, преклонил колено, и Саския, ничем не выдавая своих чувств, приколола орден ему на грудь. Потом награждали рыцарей и людей из ополчения.
— Медики! — зычно вызвал Сесиль.
Шани и Виго Бамберг поклонились толпе, получив дары. Краснолюды, эльфы и люди устроили овации. Лицо медички зарумянилось, и она позволила галантно склонившемуся низушку под руку свести себя с лестницы.
— Ведьмачка Яна и Тит Сорока! — выкрикнул староста.
Мы с нарядным кузнецом, которого я впервые видела без кожаного фартука, поднялись по ступеням. Саския крепко пожала нам руки, вручив кузнецу ювелирно украшенный топор, а мне богато инкрустированный драгоценными камнями стилет.
— Три, два, один, — мы с Титом переглянулись, и он махнул рукой.
Краснолюды на стенах увидели сигнал. В чёрное небо вырвались цветные, сыпящие искрами, хвосты фейерверков.
Толпа взревела, дети прыгали, хлопая в ладоши. Огни освещали счастливые лица. Мы с кузнецом ударили по рукам и довольные спустились вниз. Масштабное производство селитры и пороха свернули, но мы не отказали себе в удовольствии выпендриться напоследок и подготовить городу финальный сюрприз.
Пир начался. Тут и там, на расстоянии друг от друга, чтобы не мешать, играли музыканты. Я посидела за столом Ярпена Зигрина, смеясь над грубыми шутками краснолюдов и наблюдая за мощным бойцом из гарнизона Ярпена, который терзал скрипку и выдавал задорную танцевальную мелодию. Народ в ритм постукивал каблуками.
